C ЭЛЬБРУСА ВЕСЬ МИР — КАК НА ЛАДОНИ,

...Высота над уровнем моря свыше 3000 метров. Где-то внизу, в глубоких ущельях, остались прогретые летним солнцем земляничные поляны и терпкий хвойный аромат Баксанского леса; не смогли преодолеть арктическое дыхание высокогорья заросли вечнозеленых рододендронов и благоухающее разнотравье альпийских лугов. Вместо них вокруг раскинулись безжизненные, мрачные нагромождения обломков вулканических пород.

С тревогой посматривая на небо, мы не спешим установить на осыпной террасе палатку. А с запада сплошным фронтом надвигаются тяжелые иссиня-черные тучи, поглощая одну за другой вершины, озаряя время от времени потемневшее небо вспышками молний. Резко суженные наползающей мглой горизонты, еще совсем недавно казавшиеся беспредельными, в сочетании с унылым ландшафтом создают ощущение, что весь мир состоит только из этого первозданного дикого хаоса камней. Но над черными моренами узкой белой полосой просматривается и иной мир — еще более суровый и неприветливый. Там начинается ледопадом высокогорная пустыня — огромные ледовые поля и плато, сквозь мощный панцирь которых лишь изредка пробиваются скальные островки и гряды. Это грандиозное обледенение общей площадью около 144 кв. км сопутствует высотному полюсу Европы — двуглавому Эльбрусу...

Мингитау — Подобный тысяче гор — так назвали главную гору Большого Кавказа коренные жители Приэльбрусья — балкарцы и карачаевцы. Ее два величественные, сияющие белизной купола словно парят над изумрудной зеленью северных предгорий. Лишь до пояса кавказского исполина достают прилегающие к нему вершины Бокового хребта, хотя и сами имеют высоту свыше 3500 метров. Поэтому и неудивительно, что к Эльбрусу устремляются помыслы многочисленной когорты альпинистов и туристов.

Нашему пути на его вершины предшествовал требовательный телефонный звонок.

— Предлагаю сделать этим летом траверс Эльбруса, — услышал я в трубке приглушенный голос моего товарища по увлечению горным туризмом Владимира Димитрюка. — В случае успеха мы будем первой туристской группой в Киеве, прошедший Эльбрусский массив с запада на восток, включая две его вершины.

Покорение высочайшей горы Европы не является чем-то особенным. Достаточно сказать, что в одном из практиковавшихся в прошлом массовых восхождений, в 1967 г., на нее одновременно поднялось 2608 участников альпиниады Кабардино-Балкарии. Как правило, идут на Эльбрус традиционным путем через высокогорную гостиницу «Приют одиннадцати» (летом 1998 г. здание «Приюта» сгорело), другие маршруты выбираются значительно реже. И найдется не так уж много желающих скитаться несколько дней с тяжелыми рюкзаками на высоте свыше 5 км, совершая траверсы всего массива. Предложение было привлекательно своей неординарностью, и я дал согласие, спросив при этом, кто еще пойдет в поход.

— Пока что — ты да я, но с группой проблем не будет, — прозвучал уверенный ответ. — На следующей неделе я иду в областной турклуб оформлять маршрутные документы.

И вот месяц спустя набранная энтузиазмом руководителя группа в составе семи туристов из Киева и Горловки — в горах Кавказа. После прохождения акклиматизационной части маршрута, необходимой для адаптации к разреженной атмосфере высокогорья, одна из самых опытных участниц похода Светлана из Горловки от имени киевлянок Светланы и Оли неожиданно сказала:

— Мы считаем траверс авантюрой и хотим подняться на Эльбрус другим путем.

Раскол группы на маршруте всегда неожиданный. Но, учитывая, что за спиной Светланы покорение памирского «семитысячника» — пика Корженевской, руководитель дал на это согласие, прикомандировав к ним горловчанина Сашу.

На следующий день наша группа из трех туристов с шестидневным запасом продуктов и необходимым снаряжением уже поднималась склонами уснувшего вулкана. Впереди — самая тяжелая и ответственная часть путешествия, успех которой в равной степени зависел как от подготовленности группы, так и от прихотей «небесной канцелярии». Нам предстояло из ледового плато Хотютау подняться на западную вершину Эльбруса (5642 м), спуститься на седловину между вершинами (5416 м), выйти на восточную вершину (5621 м) с дальнейшим спуском Ачкерьякольским лавовым потоком в снежную долину Джикаугенкез.

...Траверс горных массивов довольно часто практикуется в альпинизме, но в горном туризме прохождение по гребню отдельных гор или участков горных хребтов включается в маршрут значительно реже. Особенность траверса Эльбруса при относительно незначительной технической сложности заключается в необходимости пребывания в течение длительного времени на значительных высотах в условиях низких температур и сильных ветров, постоянно сталкиваясь с непредсказуемым коварным норовом эльбрусской погоды. Сияющий праздничной белизной окружающий восходителя мир может неожиданно превратиться в белый ад, где легко теряется всякая ориентация, а выход в лабиринты ледовых разломов, на ледопады или крутые, скользкие, уходящие в туманную неизвестность склоны, нередко заканчивается трагедией. Набор эльбрусских «гостинцев» могут пополнить горная болезнь и снежная слепота, солнечные ожоги и обморожения...

Попытку траверса эльбрусского массива предприняла группа киевлян летом 1997 году, но длительная непогода заставила туристов отступить с полпути. Для руководителя настоящая попытка — вторая. И снова в первый же ее день небеса преподнесли сюрприз. К полудню чуть ли не над головой нависло низкое хмурое небо, словно и не было необычно сухой и жаркой для гор Центрального Кавказа погоды. Едва успели установить палатку и забросить в нее рюкзаки, как из-за перегиба склона выплыли косматые клочья тумана, шквальный порыв ветра сорвал с палатки тент, порвал его. Разбушевавшееся небо сыпануло на горы густым крупным градом, и почти до рассвета ночной мрак разрывали молнии. Малоприятные ощущения от нахождения внутри грозового облака дополнялись тревожными мыслями: «Что делать, если циклон затянется на несколько дней?»

Но, к удивлению, утро пришло с синим небом и ярким солнцем. Перед нами — ровное, искрящееся в утренних лучах плато Хотютау. Над ледяными склонами — скально-ледовые обрывы ребра Кюкюртлю, выводящего на западную вершину Эльбруса. В прозрачном горном воздухе кажется, что до нее — рукой подать.

— Может, сегодня поднимемся на ребро, а завтра — взойдем на Эльбрус, — поддается мгновенному искушению киевлянин Саша.

— Лучше уж сразу на вершину, — смеется Володя. — Всего лишь 2,5 км по вертикали. Сущий пустяк.

Хотя соблазн максимально использовать для набора высоты благоприятную погоду велик, побеждает здравый рассудок. Излишек времени решили использовать для радикального выхода на расположенный совсем рядом перевал, носящий название Эхо Войны. Уже на подходах к нему на поверхности ледника начали попадаться осколки снарядов — отголосок тех далеких и грозных лет, когда в горах Кавказа наши воины встали на смертный бой с фашистскими захватчиками. На седловине перевала, контролирующего своим расположением верховья Баксанского ущелья, остатки деревянных конструкций блиндажей, поржавевшие металлические ящики для снарядов; рядом на скалах закреплены многочисленные мемориальные доски.

Закончился день бивуаком на высоте около 4000 метров. Полный месяц заливал холодным призрачным светом окрестные горы; словно отчеканенные из серебра, выделялись на фоне ночного неба более удаленные хребты Грузии и Карачаево-Черкессии.

Последующие два дня — самые трудные и ответственные. Непосредственно перед нами начинался ключевой по сложности участок пути, отступление которым, в случае длительного ненастья, несло серьезную опасность. Поэтому, проснувшись затемно, с рассветом начали подъем на ребро Кюкюртлю. Особенно крутым оказалось начало взлета. Поднимаясь на передних зубьях кошек и страхуясь клювиком ледоруба, стараемся не смотреть в зияющую слева бездну. Выйдя на узкий ледовой гребень и удалясь по нему от пропасти, начали многосотметровый изнурительный подъем крутым склоном. С силой вбивая острые зубья кошек в твердый фирн, шаг за шагом туристская связка набирала высоту. В разверзшейся под ногами более чем двухкилометровой глубине извивались серебристые нити горных речек; на сколько глаз хватает, просматривались острые альпийские формы уходящих за горизонт хребтов. И куда- то в неведомую высь тянулся белый склон, которому, казалось, не будет ни конца ни краю. Время от времени ветер приносил запах выбрасываемого из эльбрусских недр сероводорода («Кюкюртлю» переводится как «Серная гора»).

Наконец-то долгожданный перегиб склона, а за ним — совершенно зимний пейзаж. Скупое на тепло высокогорное солнце искрило чистый снег, свежий ветер переметал по ровной поверхности плато поземку, легкие облака прикрывали верхушки гор за краем плато, создавая иллюзию пребывания где-то в тундре Крайнего Севера. И совсем недалеко вздымался в безоблачное небо двумя отвесными скалами разрушенный кратер западной вершины Эльбруса. Зондируя в сомнительных местах ледорубом снег на предмет скрытых трещин, подошли к подножью кратера и на безопасном от него удалении стали на бивуак. Одинокую палатку — своеобразный маленький оазис, затерявшийся среди царства снегов и льдов, — постепенно поглотили сумерки.

Утро следующего дня выдалась ясным, морозным. В палатке замерзла заблаговременно приготовленная для завтрака вода, с трудом удалось обуть задубелые на морозе горные ботинки. Солнечные лучи уже давно золотили гребни гор, когда удалось сварить такой-сякой завтрак и выйти, чтобы преодолеть оставшиеся 600 метров высоты до вершины. Впереди на скалистом гребне неожиданно бросились в глаза вмерзшие в лед остатки палатки. Вне сомнения, перед нами — свидетельство разыгравшейся на склонах Эльбруса драмы, породившее цепочку тревожных вопросов. Что заставило туристов или альпинистов стать на бивуак почти на вершине Эльбруса, к тому же, в таком неудобном месте? Почему палатка оставлена на высоте около 5500 метров? На всякий случай начали сбивать ледорубами лед над обрывками ткани, пока не убедились, что под ней никого нет.

На высочайшей горе Европы господствовал штормовой ветер, и, подгоняемые его порывами, мы поспешили продолжить траверс. Чтобы иметь более-менее сносный ночлег, до конца дня еще необходимо подняться на восточную вершину и успеть спуститься с нее на восток. А солнце уже перевалило через зенит. Наскоро пообедав на седловине, снова одели рюкзаки. Вторая вершина Эльбруса встретила нас совсем неласково — под ураганным ветром с трудом удается удерживаться на ногах.

— Я не пойду дальше! — пытается перекричать шум проносящихся мимо воздушных потоков Саша. — Лучше возвратится и спуститься безопасным путем.

Затяжной спуск крутым фирновым склоном с участками открытого льда кажется проблематичным и мне. Из-за сильного ветра на опасных местах необходима тщательная страховка, а времени для ее организации осталось не так уж и много. Я поддерживаю Сашу. Но у Володи — иная точка зрения. И уже первая сотня метров спуска подтвердила его правоту: ниже ветер значительно ослабил свой напор. Благоприятным для спуска оказалось и состояние поверхности ледника. До наступления сумерков на широкой осыпной террасе в нижней части Ачкерьякольского лавового потока стояла палатка и мерно шумел примус.

Траверс практически закончен. Еще совсем свежи в памяти впечатления о времени, проведенном на высотах, где в разгар южного лета царит зимняя стужа и природой отведено место только для камня, снегов и льдов. И где в полной мере можно ощутить необъятность мира, открывающегося с продуваемой всеми ветрами каменистой площади. На очереди — спуск в Баксанское ущелье, встреча с товарищами, также совершившими восхождение на Эльбрус, возвращение «в суету городов и в потоки машин».