Декоммунизация VS Николай Островский

Декомунизационные процессы добрались до Шепетовки. В городе уже переназвали десятки улиц и переулков. Впрочем, улицу Островского так и не переименовали, хотя планировали в 2016 году. Имя писателя продолжает носить общеобразовательная школа № 1 I-III степеней, которая находится на улице Островского. А лучших педагогов района, как и раньше, ежегодно награждают так называемой премией имени Н. Островского. Но, пожалуй, самые сильные страсти разгорелись вокруг литературно-мемориального музею Николая Островского, переименование которого вызвало бурное обсуждение в обществе и за его пределами. Мысли среди местных звучали. Одни не против переименования, только бы музей в городе сохранили. Другие категорически не согласны с тем, чтобы музей сменял название, и даже отправили обращение к Министерству культуры Украины, Украинскому институту национальной памяти, Министерству юстиции Украины с просьбой сохранить подлинность музея и «посодействовать исключению имени писателя Николая Островского из списка лиц, подлежащих декоммунизации».

«НЕГОЖЕ ТРАТИТЬ МИЛЛИОНЫ ГРИВЕН НА СОДЕРЖАНИЕ ОБЪЕКТА КОММУНИСТИЧЕСКОЙ ПРОПАГАНДЫ»

Придали градус ситуации результаты правовой экспертизы Министерства юстиции Украины, которое признало Областной литературно-мемориальный музей Николая Островского «символикой коммунистического тоталитарного режима в понимании Закона». Экспертную оценку опубликовало на своей странице в Facebook ОО «Общество культурного наследия «Заславье», которое, собственно, и делало запрос в Минюст, акцентируя внимание на промедлении шепетовчан с переименованием заведения. Председатель общества Владимир ФЕДОТОВ уточнил, что больше всего его удивляет то, что до сих пор ни балансодержатель в лице Хмельницкой областной рады, ни управление культуры Хмельницкой ОГА, ни дирекция музея не инициировали переименование заведения, тем самым игнорируя норму закона.

«Решение Министерства юстиции — это еще один шаг в восстановлении правды и справедливости, которую ждало много людей. Поскольку проблема Областного литературно-мемориального музея Николая Островского является двухкомпонентной и лежит в плоскости права и этики, чрезвычайно важен сделанный на основании фактов правовой вывод комиссии, которая доказывает преступную деятельность Островского, — отмечает Владимир Федотов. — С другой стороны, в течение длительного времени мы наблюдаем институционный кризис по оси музей — областная рада/управление культуры ОГА — Министерство культуры в отношении комплексного решения этой проблемы. Бесчестно и недостойно тратить миллионы гривен в год из областного бюджета на содержание монументального объекта коммунистической пропаганды и, в то же время, полностью игнорировать 90-ю годовщину восстания селян Шепетовской округи 1930 года против советской власти на том основании, что этот вопрос якобы «не относится к компетенции облгосадминистрации».

«ИЗМЕНИТЬ ПРОФИЛЬ — ДА, НО ИМЯ — НЕТ»

На самом деле музейщикам было странно услышать, почему общественная организация, которая не работает в Шепетовке, инициировала запрос к Минюсту и начала оказывать давление на заведение. Ведь, по словам директорки музея Наталии НИКОНОВОЙ, вопросы относительно смены названия, профиля и в целом научной концепции музея начали изучать в Шепетовке еще в 2014 году, последние два года особенно активно. Музейщики провели ряд круглых столов с участием местных краеведов, организовывали диспуты среди молодежи, даже провели социологический опрос среди местных жителей, опросив тысячу человек. В результате 42% выступили за то, чтобы оставить все без изменений, 31% перепрофилировать заведение в музей истории ХХ века, 25% — переименовать в исторический музей, но с сохранением имени Островского. Остальные — не определились. Также устроили интернет-голосование на сайте заведения (за смену названия — 7%, оставить без изменений — 64%, безразлично — 8%, другое — 19%) и на сайте города Шепетовка (за исторический музей Н. Островского свои голоса отдали — 75% респондентов, Музей истории Украины ХХ века — 10%, Музей истории советской эпохи — 7%, Музей истории Юго-Восточной Волыни — 5%; Музей — гуманитарный центр «Непокоренные» — 3%).

«По результатам проделанной работы, опросов мы остановились на трех названиях — Музей советской пропаганды, Музей советского тоталитаризма и Музей советского мифа. Все они были вынесены на обсуждение общественности, но большинство людей до сих пор не согласны с тем, чтобы отказаться от имени Николая Островского. Изменить профиль, то есть литературно-мемориальный, — да, но имя — нет, — отмечает директор заведения. — Сейчас музей ведет работу над научной концепцией, которая предусматривает не только изменение профиля музея, но и его наполнение. Это будет частичная реэкспозиция, не разрушение, а дополнение. То есть мы нарабатываем дорожную карту для будущей работы. Это и научное направление, и выставочные темы, и мероприятия об истории ХХ века. За рубежом существует много успешных примеров деятельности музеев, которые посвящены тоталитарному режиму. Шепетовский мог бы стать одним из них, потому что нужно не просто пересказывать события, а развенчивать мифы, которые созданы советской пропагандой. Когда обоснование будет готово, мы будем выносить концепцию на рассмотрение сессии областной рады».

Наталия Никонова говорит, что советский период мифологизирован вымышленными фактами. От этого и пострадал Николай Островский: когда писатель и его роман «Как закалялась сталь» становятся известными, начинается активная мифологизация его биографии и отождествления его самого с литературным героем Павкой Корчагиным. В Шепетовском музее хранятся документы, но ни в одном из них нет записи о его участии в военных действиях, в графах о службе в армии стоят прочерки. Лишь в 1936 году, когда меняли партбилеты, регистрационный бланк члена ВПК(б) впервые появляются записи о службе в ЧК и рядовым в агитпоезде 1 конной армии (1919—1920 гг.).

«ОСТРОВСКИЙ В КОЛЛЕКТИВНОМ СОЗНАНИИ ШЕПЕТОВЧАН ОСТАЕТСЯ «СВОИМ» ЧЕЛОВЕКОМ»

Но в оценке Минюста содержится другой вывод. Институт истории Украины НАНУ приводит биографические данные Николая Островского из разных источников, и резюмируется, что «в целом в Советском союзе много мифов и легенд, одна из них о Павке Корчагине. События 1917—1920 лет, описанные в романе «Как закалялась сталь», конечно, крайне заидеологизированы и изложены в контексте тогдашней советской пропаганды». Отдельный вопрос относительно современной экспозиции музея. Она, по мнению Института истории Украины Национальной академии наук Украины, требует углубленного анализа и изучения специалистами-историками, музееведами и литературоведами. То есть в случае окончательного принятия комплексного решения они должны сказать свое авторитетное слово. Важно мнение ученых-правоведов и, конечно, Министерства культуры Украины. Собственно, больше о содержании, а не о форме просит говорить в этой плоскости Владимир КОВАЛЬЧУК — кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Института украинской археографии и источниковедения им. Грушевского НАН Украины и, что не менее важно, уроженец Шепетовки:

«Николай Островский в коллективном сознании шепетовчан остается «своим» человеком, которого не нужно «трогать». Ведь в 1970-х, когда построили новое (то, которая теперь) здание музея, Шепетовка переживала расцвет — работали крупные промышленные предприятия, шло мощное жилищное строительство, количество населения росло, в городе появлялись целые новые улицы. Поэтому, когда заходит речь о необходимости реформирования музея, это воспринимается людьми того поколения как посягательство на целостность сооружения. Местные жители подозревают, что «под шумок» может пострадать и памятник Островскому, который стоит около музея. Большинство не хочет никаких изменений, потому что является свидетелями современных печальных реалий в жизни города — отсутствие качественных рабочих мест, заработок за рубежом и в крупных городах Украины и тому подобное. Очень популярны мнения, что «историю переписать нельзя», «история у нас одна» и такое прочее. На местных страницах в соцсетях практически не воспринимаются аргументы относительно того, что в советское время целые пласты истории Украины были засекречены, а историческая правда от людей скрывалась», — отмечает историк.

Он рассказывает, что Николай Островский провел в Шепетовке немало лет своей недолгой жизни. Приехал туда впервые в 1915 году, еще подростком, с отцом Алексеем Ивановичем, когда тот, во времена лихолетия Первой мировой войны, искал работу. Есть целый ряд свидетельств о том, что на протяжении своей учебы в Шепетовке, которая «совпала» с Украинской революцией, Николай Островский благосклонно относился только к большевистской власти. Например, когда под Шепетовкой летом 1919 года находились два полка Рабоче-крестьянской Красной Армии, парень «бегал» к ним в гости; играл на гармони для «котовцев», которые в начале июля 1920-го «освободили» Шепетовку от польской власти.

«Очевидно, в 1920-х Островский служил в РККА, имел причастность к «приармейским» военизированным большевистским отрядам, которые были приближенными к ЧК, — отмечает Владимир Ковальчук. — Об этом свидетельствуют его письма, которые в советское время, аж до времен горбачевской перестройки, скрывали. Так, в письме от 3 октября 1922 года к Люсе Беренфус — жительнице Бердянска, с которой он познакомился во время лечения от контузии (в 1922 году), — Н. Островский отметил, что в 1920 году вступил в РККА («порыв того желания жить своей мечтой бросил меня в армию в 1920 г.»). Но заметил, что попал под революционный трибунал («потом ревтрибунал и два месяца заключения»). В отчаянии Островский попытался наложить на себя руки. Однако «пустил» пулю не в голову, как планировал, а в грудь, где задел легкое («вздумал хлопнуть себе пулю, только, к сожалению, не в лоб, а в грудь, что и было ошибкой, потому что прострелил верхушку легкого» (это уже из письма к Беренфус от 20 марта 1923 года).

Кстати, в другом своем письме, к знакомой большевичке Жигаревой, Н. Островский «проговорился» и о причастности к советской спецслужбе. «...я ведь тоже служил в ЧК», — написал он своей корреспондентке в Сочи 21 ноября 1928 года. В отличие от предыдущих писем, этому «повезло». Его опубликовали в третьем томе «Произведений» Николая Островского еще во времена правления Никиты Хрущева. То есть, как видим, доказательства о своем пребывании в советской армии и даже причастности к ЧК «предоставил» сам Николай Островский в своем эпистолярном наследии. Впрочем, в Шепетовке эти письма мало знают.

Я неоднократно в разговорах призывал работников шепетовского музея Островского интенсивнее знакомить общество с малоизвестными до сих пор материалами о его жизни и деятельности. Ну а еще делился с ними мыслями, что следует перепрофилировать музейное заведение в центр по изучению Юго-Восточной Волыни (ведь Шепетовский край является частью именно этого исторического региона, его советская власть «прикрепила» к Подолью абсолютно искусственно в 1930-х годах). Следует и дополнить экспозицию краеведческим контентом, сделать акцент на научной составляющей. Впрочем, в ответ мне рассказывали об ограниченном финансировании, подчеркнули, что в музее работает мало научных работников, и наводили ряд других аргументов».

Но, пожалуй, самое главное во всей этой катавасии — не потерять музей Николая Островского. Ведь несмотря на, так сказать, коммунистическое прошлое он является уникальным произведением искусства периода соцреализма. Его художественно-монументальное оформление осуществляли украинский архитектор Анатолий Игнащенко, народный художник Украины Анатолий Гайдамака. Над мозаичными панно, которыми вручную украшено заведение, работали 80 художников, подобных заведений больше нет в Украине. Музей внесен в Государственный реестр недвижимых памятников Украины, а также в Международный каталог «Музеи мира» и каталог «Музеи Европы». Шепетовку без этого музея тяжело будет представить.