Демократы не виноваты

Сегодня — странный день. Пятница. Хотя и не тринадцатое число. А странно в нем то, что меня покусала собака. Покусала — сильно сказано. Обматерила меня, как последнего человека. А я не последний человек, а — участник боевых действий. И ружье у меня имеется, трофейное. У собаки — зубы крепкие, о, следы какие! Штанина порвана, внизу у щиколотки. Он, разбойник, цвета соломы, еще убегал от хозяина, задорно подвывая и размахивая хвостом. Щенок! Одним словом, щенок. Паскуда. На кого наехал.

Это все демократы. Они страну довели. Они разрешили пожилых людей собаками затравливать. А еще пенсию платят ровно столько, чтобы за квартиру платить. А того, хвостатого, «Педигри Палом» кормят, или «Педигри калом» — один фиг.

Кровь закипела и поднялась в виски. Лицо покраснело.

— Так сколько можно нашего брата к ногтю, — подумал дед.

Трофейное лежало в шкафу на верхней полке, завернутое в полотенце. Иногда дед доставал его, чтобы почистить. Он достал его и сейчас. Рука дрогнула.

— А как же униженное достоинство? Что, правительство мне будет моральный ущерб выплачивать? — Кровь хлынула в голову, лицо густо покраснело. Нет, так этого оставлять нельзя.

Дед нес трофейное под пиджаком, нервно озираясь. Паскуда сидел рядом с хозяином, уже на привязи. «Они» были еще там, в парке. Хозяин курил, а собака грызла хвост, тщетно пытаясь словить насекомое.

Дед, не оглядываясь, достал трофейное. Разворачивая его, дед не заметил, как подошел мужчина. Рука с золотым перстнем похлопала по плечу. Старческая рука опять дрогнула.

— Батя, не надо, — тихо сказал мужик в короткой куртке. Вот те стольничек, иди согрейся. Животное — глупое, я все видел.

Дед опустил трофейное. Схватил деньги и быстрым шагом пошел прочь из парка. Деньги жгли руку. Уже во дворе дома дед понял, что его купили.

— Ведь какая-то паскуда ловит блох, а я, пострадавший, должен стерпеть обиду за всех стариков, а я ведь — участник.

У деда задергался глаз. Такое с ним случалось часто. Это было неприятно, особенно когда он разговаривал с соседом о политике. Он о серьезных вещах говорит, а тут это подмигивание. Будто он, серьезный человек, — и шутит.

— Нет, так не должно быть, — подумал дед и повернул назад.

Мужик с золотым перстнем куда-то подевался. Дед вышел из кустов на открытую дорогу. Достал трофейное. Глаз не дергался, рука не дрожала. Три раза нажал на курок. По асфальту полилась красная струйка. Хозяин ничего не сказал, думая о том, что он скажет детям. Взвалил на себя неподвижного друга и ушел.

Дед спрятал трофейное. Теперь собака не казалась ему такой большой. Придя домой, он не ощутил никакой радости. Включил телевизор, сделал звук погромче. Перед глазами стояла собака.

Нож соскользнул, и дед порезался. Заструилась кровь. Он по инерции сунул руку к губам. Нет, кушать не хотелось. Да и демократы вроде не виноваты. И правительству нечего сказать. А на стольничек можно купить три пары брюк, новых, турецких. Совершенно точно, демократы к этому не имеют никакого отношения.