Диагноз, порождающий страх: векторы перемен

Корпуса Национального института рака по улице Ломоносова в Киеве... На мозаичном панно, видном издалека, — символическая фигура врача, обезвреживающего спектром испепеляющих лучей гидру смертоносной болезни. Изображение передает дух и смысл противоборства в этих стенах.

В институт обращается за помощью множество людей. Так, в минувшем году в консультативной поликлинике института было обследовано более 150 тысяч человек, а статистика лабораторных анализов, сканирований, рентгенограмм, биопсий, других диагностических тестов и подходов превысила здесь миллион констатаций. На стационарном лечении в клиниках находилось 13 086 тысяч человек, а количество хирургических вмешательств, включая операции в поликлинике, превысило 8 тысяч. И все же перед нами словно лишь фокусирующее зеркало потребностей в онкологической помощи. Ведь такие угрозы гипотетически касаются каждого пятидесятого жителя страны. Как же эволюционирует отрасль, каковы надежды и каковы сдвиги к лучшему в этой драматичной сфере?

— В целом 2010 год можно охарактеризовать как в чем-то стартовый и, быть может, даже предпереломный для украинской онкологии, — говорит директор института, главный онколог Минздрава Украины, заслуженный врач Украины профессор Игорь Борисович Щепотин. — Было выделено самое крупное за последние годы государственное финансирование, позволившее усилить работы по модернизации онкологической службы. Это, в частности, открытие на базе Киевской городской онкологической больницы центра ПЭТ — позитронно-эмиссионной томографии, позволяющей диагностировать онкологическую патологию предельно точно и более своевременно. Что касается нашего института, здесь появился первый линейный ускоритель, на порядок повышающий возможности и безопасность ионизирующего облучения. На завершающем этапе находится введение в строй замороженного в течение двадцати лет специализированного хирургического корпуса. На эти работы правительство, после посещения института премьер-министром, выделило должные средства. И скоро можно рассчитывать на новоселье — и институт впервые будет обладать 18-ю современными операционными блоками. Разумеется, продолжается дооснащение и всех остальных клиник.

Состоялось, при участии Президента Украины, открытие радиологического корпуса на 172 места в Кировоградском областном онкологическом диспансере. Закончено строительство и сданы в эксплуатацию новые корпуса в Херсонском и Ровенском областных онкодиспансерах, реконструкции произошли и в специализированных диспансерах в Ивано-Франковске, Хмельницком, Чернигове. Совершенно понятно, что это лишь предпосылки к необходимой оптимизации лечения, однако они в чем-то отражают реальные стороны новой научной доктрины в украинской онкологии — со стандартизацией протоколов лечения при основных локализациях раковых поражений.

— Эта своеобразная «дорожная карта» — в основном ваше детище как главного онколога и руководителя института с 2008 года. К слову, состоявшийся осенью минувшего года VI съезд онкологов и радиологов СНГ признал украинскую доктрину наиболее приемлемой для стран постсоветского пространства. Быть может, это некий поворот ключа?

— Скорее, его предпосылки. Понимаете, нововведение радикально повышает ответственность врача и онкоучреждения перед пациентом. Ведь протоколы составлены применительно к основным поражениям в регистре онкологического внимания. Это, например, рак губы, ротовой полости, пищевода, желудка, опухоли органов средостения, прямой кишки, генитальной сферы, молочной железы, мягких тканей и костей. Причем стандарты и протоколы — не некие служебные установления и, следовательно, не только ориентиры для обязательных медицинских действий, но и своеобразный полис для больного: все ли необходимое и рекомендованное используется. Разумеется, тут часто складываются сложные клинические индивидуальные ситуации, однако в мире подобные терапевтические программы — непреложная норма. Хочу добавить, что в случае недостаточной эффективности лечения по такому избранному маршруту онкодиспансер должен направить пациента в институт. И не только потому, что это новая прерогатива отрасли. Возрастает научный авторитет институтских клиник. В течение минувшего года стажировку в них на добровольных началах прошло более 100 онкологов с периферии, иначе говоря, каждый десятый специалист. В основном это говорит о пристальном интересе к нашим хирургическим новинкам.

— Тут, Игорь Борисович, позвольте задать вам и частный вопрос как онкохирургу широкого профиля. Около девяти лет, в девяностых годах минувшего столетия, вы работали и совершенствовались в США. Сказывается ли этот некий американский феномен, если можно так выразиться, на новом хирургическом стиле института?

— Наверное, надо начать с того, что хирургия — неотъемлемая часть моей жизни. Оперирую я действительно много, во всех плоскостях патологии, причем стремлюсь, если в этом есть нужда, становиться к операционному столу ежедневно, нередко в составе комплексных хирургических бригад, чтобы даже при наиболее грозных поражениях попытаться осуществить органосохраняющее вмешательство. Сказывается ли «американизм»? Очевидно, лишь в большей прагматичности организации дела. Но, бесспорно, главное для меня за эти годы — опыт, накопленный в онкологических клиниках двух университетов в Вашингтоне, причем в хирургическом центре университета имени Джорджа Вашингтона я был избран почетным профессором. К слову, я попал в США по выигранному за научный проект гранту. Но, знаете, в США твоя научная состоятельность подтверждается и публикациями в крупных специализированных журналах, требования к которым высоки. Такие мои работы, со ссылкой в одной из них, например, на собственный опыт 700 оригинальных операций по поводу рака желудка, были приняты к печати (разумеется, на английском) в 1995-м, дважды в 1996-м, 1997-м, 1998-м годах. Я бы определил эти усилия, — а они касались, скажем, комбинированного лечения опухолей желудочно-кишечного тракта, молекулярно-биологических характеристик злокачественных новообразований и их изменений в ходе лечения, механизмов их инволюции при различных методах терапии, — как преодоление серьезной планки: кто есть кто.

Но больше хочется сказать о хирургической стратегии в стенах института. Возобновлены систематические конференции-совещания, на которых врачи каждого отделения детально докладывают об операциях, запланированных для проведения на предстоящей неделе. Причем все такие намеченные вмешательства, с их диагностической картиной, подвергаются всестороннему коллективному разбору — мы ведь должны заранее знать, какой объем операции последует, позволяет ли уровень подготовки конкретного хирурга ее осуществить или необходимо участие смежных специалистов. Это, пожалуй, новая парадигма. Вот почему вошел в практику мультибригадный метод оперирования — с приглашением специалистов по абдоминальной, торакальной онкологии, онкогинекологии и т. п. Если учесть, что хирургическая активность в институте весьма велика (например, в клинике онкоурологии — 68 процентов, онкогинекологии — 56, онкоортопедии — 54, опухолей молочной железы — 52, опухолей брюшной полости — 49) — речь, таким образом, идет не только о резекционном радикализме, но и об увеличении органосохранности.

— Некоторые из операций относятся к уникальным в мире. Так, в минувшем году, удаляя у пациентки забрюшинную опухоль, когда обычно изымают и близлежащую почку, вы пересадили ее к другому сосудистому ложу, сохранив парный орган.

— Да, благодаря владению разносторонней хирургической техникой, включая наложение сосудистого шва, это удалось осуществить, и пациентка здравствует. Но, с другой стороны, и онкоурологи или онкогинекологи порою приглашают меня либо других специалистов в иных хирургических сферах для совместных нелегких штурмов. Ибо каждый случай, а это сама судьба, сложен и в диагностическом, с применением целенаправленных методик по специальным компьютерным программам, и в хирургическом ракурсах.

— Итак, шансы на победу, на излечение состоят в ранней исчерпывающей диагностике и абсолютно современном комплексном лечении. Но ведь движение заболеваемости вспять зависит от настойчивой профилактики онкологических бед.

— Особой новизны здесь нет, эти меры апробированы и общеизвестны — от маммографии, рентгеновского исследования молочной железы у женщин групп риска и проверки состояния предстательной железы у мужчин старших возрастов до максимального отказа населения от курения и до неотложных мер государства по ограничению выбросов химических канцерогенов во внешнюю среду. В новый национальный план «50 шагов борьбы с раком в Украине» включены как наиболее первостепенные восемь приоритетных направлений качественных перемен в отечественной онкологии, с указанием сроков и мер выполнения. По обоснованным прогнозам, реализация таких самых необходимых онкореформ на общегосударственном уровне позволит снизить смертность от онкологических заболеваний на 15-20 процентов. Но, как ни парадоксально, самое сложное здесь — повлиять на изменение психологии людей: они должны поверить в необходимость и реальность профилактики рака. Что и говорить, рак предстает внезапным, почти фатальным испытанием, но устоять в нем, возвратиться к здоровью — шансы все увеличиваются. При этом доверять нужно, конечно, специалистам, а не знахарским панацеям, и действительно разделять, на всех уровнях, идеи и призывы науки.

Выражение «в одну реку не входят дважды» не всегда верно. Игорь Щепотин (кстати, сын замечательного врача-терапевта профессора Бориса Михайловича Щепотина), избравший более тридцати лет назад своей миссией хирургию, работал в НИИ онкологии и радиологии с 1983 года, защитив к девяностым докторскую диссертацию «Пути повышения эффективности лечения больных раком желудка». Потом последовала «заокеанская мечта». И вот в 1999-м, добровольно отказавшись от благополучной карьеры директора лаборатории хирургической онкологии в Вашингтоне, движимый лишь патриотизмом (есть такое слово), он вернулся в родной Киев, вначале как главный научный сотрудник отдела абдоминальной онкологии в своей научной альма-матер, а с 2008-го — как ее преобразователь. Высокие фразы надоели, они становятся просто штампами, но, возможно, как раз такое подвижничество — ответ на упования Украины.