Джонни — руки-ножницы

Джонни Дэпп — этот черноволосый парень с глазами индейца и буйным нравом с некоторых пор стал идолом молодежи. Ему, не получившему специального актерского образования, повезло еще в ранней юности сняться в одной из серий «Кошмара на улице Вязов», потом появиться во «Взводе» Оливера Стоуна, а когда Джонни снялся в сериале «Джамп-стрит, 21», его узнала вся Америка. И то, что еще школьником он употреблял наркоту, уйдя от родителей, играл в рок-группе «Детки», а в период увлечения актрисой Вайноной Райдер сделал на руке татуировку «Вайнона навсегда», — придавало восходящей звезде особый романтический ореол.

Судьбоносной оказалась для Дэппа встреча с постановщиком «Бэтмана» Тимом Бертоном, который дал ему в ужастике «Эдвард — руки-ножницы» роль лирического монстра с механической походкой и огромными ножницами вместо рук. По сути, это был художник, выстригающий из всего, что попадалось, очертания новой реальности. Артисту пришлись по вкусу странные, загадочные персонажи и переиграл он их потом немало. Это и душевнобольной юноша, воображающий себя Дон Жуаном («Дон Жуан де Марко», и отвергнутый обществом режиссер-трансвестит («Эд Вуд»), и юноша, решивший, что он и есть известный поэт Уильям Блейк («Мертвец»), и «засланный в среду гангстеров «казачок», которому жалко предавать открывшего ему душу мафиозо («Донни Браско»).

Джонни Дэпп ненавидит Голливуд («Там за мной постоянно следят», — говорит он), не любит выходить на сцену перед премьерой, терпеть не может свою физиономию на экране (чего не скажешь о его поклонниках). Этот меланхолик любит быть неузнанным. Так, он прибыл на последний фестиваль в Сан-Себастьян инкогнито, в пятнистой форме пехотинца, военном берете, с усиками и маленькой бородкой. Конечно, его узнали. И, конечно, пришлось дать несколько интервью.

— Ваша бабушка индианка. Этнические корни важны для вас, Джонни?

— Да, у меня немного исконно американской крови: бабушка была из племени черооке. Кроме того, во мне есть ирландская кровь, немецкая. Они все во мне уживаются. Не могу сказать, что я борец за права индейцев, но меня возмущает, что убийц тысяч индейцев сегодня, переписывая историю, возводят в герои.

— О вас много разного говорят: мол, не верите в любовь, после каждого значительного события в своей жизни делаете надрез на руке... Какой вы на самом деле?

— Нормальный. Слегка тронутый. Я не завсегдатай баров, не алкоголик, не наркоман. Если обо мне так говорят, это вранье. Но это задевает. Потому что приходится отвечать своим маленьким племянникам на вопросы, которые им задают про меня.

— Недавно вы поставили фильм «Храбрец». Что привело вас в режиссуру?

— «Храбреца» я захотел снять не для того, чтобы удивить кого-то, а чтобы просто напомнить, что мы каждый день должны что-то делать для наших близких. Видя, что у него нет надежды заработать, герой фильма продает свою жизнь.

— Как вам удалось заполучить в ваш фильм Марлона Брандо?

— Я думал о нем давно, поскольку мы были с ним партнерами на «Дон Жуане де Марко», но не хотел своей просьбой ставить звезду такого уровня в неловкое положение. Чтоб ему не пришлось думать: «Господи, какой-то парнишка просит меня помочь ему, и я должен...». Все произошло странно. В первый день съемок раздался звонок, и голос Брандо спросил: «У вас что, есть роль для меня?». Я дрожащим голосом ответил, что да. Он сказал: «Пришлите сценарий, в конце недели я вам отвечу». Это был понедельник, в пятницу он дал согласие. Это было для меня как подарок небес.

— Недавно вы блеснули в паре еще с одной звездой — Аль Пачино в «Донни Браско». Ваши впечатления от близкого знакомства?

— Это великий актер. Но я не знал, что у него такое потрясающее чувство юмора. Во всем он видит смешную сторону. Мы веселились, когда были вместе, и постоянно подкалывали друг друга.

— Что вас привлекло в роли «оборотня» — фэбээровца Браско?

— Внутренняя глубина: он живет двойной жизнью. Кажется, что он, как бездушная машина, но на самом деле чувствителен, отличный человек. Для меня, думаю, такая двойная жизнь была бы невозможна. Я провел много времени в ФБР, общался с агентами, когда работал над ролью.

— В фильме вы грубы, даже жестоки с женой. А в жизни?

— Моего Браско жизнь заставляет быть таким. Я же так плохо никогда себя не веду. Я вырос с двумя сестрами, очень близок с матерью, я привык понимать женщин, быть внимательным к ним...

— Вы не похожи на человека, который боится провала.

— Потому что я считаю провалы неотъемлемой частью нашей профессии. Надо делать свою работу как можно лучше, но я никогда до конца не удовлетворен результатом. Самому мне роль суперзвезды не очень нравится. Просто мне везло работать с прекрасными партнерами, это была отличная школа.