Элла ЛИБАНОВА: «Власть должна политически признать, что в ее стране существует бедность»

Особенно «любят» бедность политики-популисты — профессиональные харизматики и оппозиционеры. Оно и понятно: спрос на их идеи тем выше, чем больше в стране бедных. Между тем, бедность существует во многих странах, в том числе развитых. И зачастую экономический рост не приводит к уменьшению бедности. Ведь рынок — это прежде всего конкуренция. А в ней всегда есть лидеры и аутсайдеры. Иными словами бедность — это сложное социальное явление, требующее осознанного государственного внимания и политической воли. О специфике этого явления в Украине «Дню» рассказала руководитель исследований человеческого развития Совета по изучению производительных сил Украины НАНУ Элла ЛИБАНОВА, доктор экономических наук.

— Элла Марленовна, сначала, наверное, надо определится в терминах. Бедность в Украине — это, как в законодательстве, «малообеспеченность», или все-таки бедность?

— Совершенно однозначно, это не малообеспеченность. Малообеспеченные люди имеют доход ниже среднего по стране уровня, скажем, ниже 80% среднего дохода. Но у нас сам средний уровень очень низок. Поэтому та граница, которую устанавливает законодатель, стыдливо именуя ее границей малообеспеченности — это, безусловно, черта бедности.

Устанавливая ее, государство берет на себя обязательство доплачивать до этой черты. Такая стратегия принята в большинстве европейских стран. В США другая стратегия — государство доплачивает лишь какую-то часть до этой черты, рассчитывая на то, что бедные приложат и собственные усилия, чтобы выйти из этого состояния. Я не понимаю, почему до сих пор черта бедности не признана официально. Пока ее роль выполняют пресловутые 37 гривен — доплачивают только до этого уровня.

— Это реальная черта бедности?

— Это та черта, до которой сегодня доплачивает государство — политически и ресурсно обусловленный уровень. Для определения реальной черты необходимы сложные расчеты, доступ к массивам данных о ценах, доходах, причем по регионам. Такая работа под силу только Госкомстату.

— Что же мешает назвать бедность бедностью и определить ее черту?

— Корни этой проблемы — еще в советском прошлом. Тогда, по оценкам, которые мы ведем сегодня, 11-12% населения Украины были бедными. Кстати, это обычный показатель для европейских стран. Однако, на государственном уровне существование бедности по политическим причинам не могло быть признано. То же самое — сегодня. Бедность — явление больше политическое, чем экономическое. Власть должна быть политически готова признать, что в ее стране существует бедность, и что ее либо много, либо мало. Признание же какой-то черты означает, что государство может и, что не менее важно, хочет взять на себя определенные финансовые обязательства перед бедными. И вот здесь начинаются различные политические «варианты». Например, в Чехии бедных, официально (т. е. тех, кто получают пособие), — 4%, в Голландии — 18%. Но это же не значит, что чехи живут богаче голландцев. То же самое в США — их бюджет может выдержать гораздо больше чем он выдерживает. Иными словами, признание определенного уровня бедности — это политическое решение.

— И какова эта часть в Украине?

— Треть населения, по нашим оценкам.

— Это относительно «уровня» в 37 гривен?

— Нет. Относительно уровня, соответствующего половине среднедушевого дохода, включая доходы от личных подсобных хозяйств и неформальной занятости. Кстати, в сфере массовой неофициальной занятости с точки зрения закона достаточно спокойная ситуация, там много видов деятельности, которые и не должны регистрироваться. Конечно, в этой сфере есть криминал, но его не так много, как нам говорят.

— Как вы относитесь к недавнему решению парламента об установлении черты малообеспеченности в размере 144 гривен?

— С улыбкой. С таким же успехом можно было «определить» ее в 350 гривен. Если эти 144 гривны установлены с обязательством государства доплачивать бедным до 144 гривен, то это нереально — всем известно, что денег в бюджете нет. Возможно, эта цифра имеет право на существование как ориентир. Но я не видела за ней каких либо расчетов и обоснований. Я пыталась их получить, но то, что я выяснила — это не серьезно. Такая черта должна опираться на минимальные нормы потребления, прежде всего — продуктов питания. Мы, например, сегодня не можем получить от Минздрава эти нормы. Пока есть только физиологические, рациональные нормы.

— В чем, по вашему мнению, состоит специфика бедности в Украине по сравнению с развитыми странами?

— В подавляющем большинстве стран мира бедными являются люди неквалифицированные или неконкурентоспособные на рынке труда в силу различных причин — возраста, здоровья и т.п. У нас же занятость, даже высококвалифицированным трудом не гарантирует не то, что от бедности, но и от нищеты. Далее, многие люди, в том числе имеющие высокий образовательный уровень и соответствующие культурные потребности, стали бедными внезапно, в течение очень короткого времени. Однако уровень потребностей, особенно культурных, информационных не может так быстро меняться. Он остался прежним. А в минимальную потребительскую «корзину» походы в театры или в музей никто закладывать не будет. Третий момент — в развитых странах от бедности успешно защищают детей. У нас же семьи с двумя и более детьми имеют «шанс» попасть в категорию бедных в несколько раз выше, чем все остальные категории населения. Это обусловлено тем, что социальные гарантии в отношении детей — бесплатное образование, медицинская помощь, льготное летнее оздоровление — остались уже только на бумаге.

— Есть ли сегодня стоимостные оценки нынешней черты бедности?

— У меня такой оценки нет. Более того, я думаю, что серьезных, обоснованных расчетов сегодня нет ни у кого.

— А есть ли социальный заказ на такие исследования?

— Я бы не сказала, что его нет. Есть задание правительства по разработке программы борьбы с бедностью, Госкомстату — по разработке критериев бедности. Но под этот «заказ» нет денег. И если ученые могут работать на энтузиазме, то Госкомстат — нет. Ему нужны деньги на масштабные исследования. Кроме того, пока нет единства среди всех участников этого процесса — ученых, профсоюзов, работодателей, правительства, министерств и т.д.

— Когда могут появится оценки реальной черты и уровня бедности?

— Возможно, к середине следующего года.

— В следующем году выборы. Вы полагаете, что государство в этих условиях захочет официально признать конкретный порог и «уровень» бедности в стране?

— Все уже признали существование бедности в Украине как социальной проблемы. И потом, если будут исследования и конкретные показатели, то «спрятать» их будет уже невозможно. Насколько мне известно, сведения о черте бедности, и о том, сколько людей живут за этой чертой, не относятся к разряду государственных тайн.