ЭМИГРАНТ Игорь Блажков

Народный артист Украины Игорь Блажков работал в разные годы в различных киевских музыкальных коллективах, а с 1963 по 1968 год — в симфоническом оркестре Ленинградской филармонии, возглавляемом самим Евгением Мравинским. Он был известен как дирижер, которому современные композиторы доверяли ноты с еще не высохшими чернилами, как музыкант-просветитель, неутомимый исследователь и реставратор забытых шедевров мировой музыкальной литературы. Всего на протяжении творческой де ятельности было исполнено около 700 му зыкальных произведений. Из- за неуживчивого характера, резкости в высказываниях музыкант сумел нажить немало врагов. Уволенный с должности главного дирижера и художественного руководителя Национального симфонического оркестра, вследствие сокращения этой должности (звучит комически), в последние годы Игорь Иванович не имел постоянной работы и жил, как большинство украинских пенсионеров, на 130 гривен в месяц. Камерный оркестр «Перпетуум мобиле», которым с 1983 года и до последних месяцев пребывания на родной земле руководил маэстро Блажков, собирался от случая к случаю — когда находились деньги на исполнение тех или иных программ. Но, тем не менее, за афишами этого коллектива меломаны внимательно следили и не пропускали концертов, на которых всегда можно было познакомиться с музыкой, исполняемой впервые. К тому же, вход на все музыкальные вечера, которые проводил для своих поклонников оркестр «Перпетуум мобиле», был бесплатным. Это была принципиальная позиция Игоря Блажкова. Он считал, что в нынешние времена грешно брать с обнищавшей интеллигенции, а именно она составляет большую часть посетителей классических концертов, последние гроши за «пищу духовную», когда ей этих денег не хватает на хлеб насущный.

Блажкова называют живой энциклопедией. Рассказы о его общении с выдающимися музыкантами можно слушать часами. В 1998 году Игорь Иванович даже проводил в Ворзеле, в Доме творчества композиторов мастер- класс, где рассказывал всем желающим о своих встречах с Шостаковичем, Стравинским и Лятошинским, о каждом — по нескольку дней подряд. Теперь черпать знания из этой «энциклопедии» будут немцы. Они и обеспечат безбедное существование музыканту, который любил свою землю, как говорится, словом и делом и вправе был рассчитывать на взаимность. А нам, его соотечественникам, остаются записи Блажкова на радио, старые пластинки, компакт-диски, записанные здесь и за рубежом. И еще — интервью разных лет.

— Во времена, называемые сейчас брежневско-сусловской стагнацией, когда наше общество еще продолжало жить за «железным занавесом», вы «откапывали» где-то неизвестные нотные партитуры старых мастеров, возвращали их к жизни, чем в определенной мере компенсировали нашу оторванность от мирового культурного процесса. Вы и сейчас продолжаете этот нелегкий благородный труд возрождения незаслуженно забытых музыкальных произведений.

— Да, я действительно отыскивал покрытые вековой пылью жемчужины западно- европейской музыки в архивах Москвы, Ленинграда, Риги, Берлина и, конечно же, Киева. Я сделал микрофильмы этих нот и понемногу стал их реставрировать, то есть переводить на современную нотацию. В старой орфографии есть много сокращений, условных обозначений. Иногда с лупой в руке часами приходилось сидеть и думать: что же автор здесь зашифровал. К тому же не везде были указаны инструменты, так как произведения были рассчитаны на исполнительские возможности оркестра той или иной церкви. И в разных городах, в разных соборах они игрались разными составами инструментов. Поэтому приходилось делать и оркестровку некоторых произведений.

— Вы были в переписке с Игорем Стравинским и даже встречались с ним, не так ли?

— Да, я встречался с ним, когда он приезжал в 1962 году в Советский Союз. Тогда я по приглашению Ленинградской филармонии провел репетиционный цикл до его приезда с тем оркестром, с которым он должен был выступать. Музыка Стравинского была запрещена в Советском Союзе, и оркестры не знали ни единой его ноты. Потом, когда он приехал, я был на всех его концертах и общался с ним. У меня сохранились совместные фотографии.

— Ваши впечатления от встреч со Стравинским. Он уже был человеком далеко не молодым.

— Он отметил восьмидесятилетие, но возраст его не ощущался. Он был исполнен энергии. Его помощник, профессиональный дирижер Роберт Крафт, выглядел более утомленным, чем сам Стравинский, который был подвижный, веселый, всегда улыбался, сочинял каламбуры. После генеральной репетиции состоялась встреча с композиторской молодежью. Выдающийся композитор рассказывал о современных техниках композиции: додекафонии, электронной и конкретной музыке — мы ничего этого не знали тогда. Потом маэстро вспоминал встречи с французскими композиторами Клодом Дебюсси и Морисом Равелем, русскими композиторами Сергеем Танеевым и Николаем Римским-Корсаковым. Эти встречи невозможно забыть; казалось, что перед тобой вечный человек.

— Результатом вашего общения со Стравинским стал цикл концертов из его произведений, который в конце 70-х начале 80-х годов стал подарком посетителям Киевской филармонии. Благословил ли вас композитор на исполнение его музыки?

— Да, конечно. Я писал ему, что хотел бы исполнить его произведения, и он прислал мне несколько партитур. Я горжусь тем, что после смерти Стравинского мне довелось дирижировать в Петербурге юбилейным концертом, посвященным столетию композитора. А перед тем был еще концерт к десятилетию его смерти, где я продирижировал премьеру «Реквиема» Стравинского. Он успел прислать мне ноты этого «Реквиема» с дарственной надписью.

— Расскажите, пожалуйста, о встречах с еще одним гигантом XX столетия Дмитрием Шостаковичем.

— С Шостаковичем я познакомился в Москве. В Колонном зале Дома профсоюзов или, как он там называется, я дирижировал московской премьерой произведения киевского композитора Леонида Грабовского «Симфонические фрески». Шостакович пришел на премьеру. Он, вообще, очень пристально следил за развитием молодых композиторов не только московских, но и из разных республик СССР. После исполнения Дмитрий Дмитриевич пришел поздравить меня. И так мы познакомились. Я тогда работал в Ленинградской филармонии и очень хотел исполнить какие-нибудь произведения Шостаковича. Но негласная монополия в этом плане принадлежала главному дирижеру оркестра Ленинградской филармонии Евгению Мравинскому. Он действительно был выдающимся исполнителем музыки Дмитрия Дмитриевича и превратил филармонию в храм Шостаковича. Поэтому я обратился к тем произведениям этого великого композитора, которые были забыты. Когда-то они исполнялись, но пресса так их раскритиковала, что больше к ним никто не обращался. Это Вторая и Третья симфонии. Я возобновил их исполнение, и Дмитрий Дмитриевич приезжал в Ленинград на репетиции и концерты.

— А каким был в жизни этот музыкальный гений?

— Из всех великих людей, которых я встречал или читал о них, я не знаю такого человека на Земле, как он. Его самого неоднократно травили, увольняли с работы и оставляли без куска хлеба его и его семью. И при всем этом он никогда не был равнодушен к бедам других людей. Причем, он не только помогал всем, кто к нему обращался. Он сам узнавал, что кому- то плохо. И до тех пор хлопотал, пока не добивался своего. Согласитесь, таких людей не много у нас, а он был такой, поэтому и музыка его человечная.

— У вас теплые отношения с праправнуком декабриста Сергея Волконского композитором Андреем Волконским, который живет теперь во Франции, в Провансе. А когда-то он жил в Москве, был руководителем ансамбля старинной музыки «Мадригал», который часто приезжал в Киев. Наверное, вас объединила любовь к старинной музыке?

— Не только это, но и любовь к современной музыке также. Как-то в Ленинграде на одном из концертов ко мне подошел Волконский, который приехал дать вечер клавесинной музыки, и запросто представился. Я послушал его собственную музыку и влюбился в нее. Так мы сблизились. Я стал пропагандировать его музыку. Именно в Ленинграде я дирижировал премьерой его произведения «Жалобы Щозы». Щоза — это дагестанская народная поэтесса. Когда он уехал за границу, я от него долгое время не имел известий. А потом он узнал мой номер телефона и позвонил мне. Мы с тех пор переписываемся и перезваниваемся. Последний звонок от него был совсем недавно. Он был тронут, что в Украине на Украинском радио отметили передачей его 65-летие. А я посвятил ему один из концертов старинной музыки в Александровском костеле. И написал на программке текст, посвященный ему. Кроме того, о нем появились две статьи в киевских газетах. Кроме того, радиостанция «Континент» посвятила ему две двухчасовые программы. Одна была посвящена Волконскому — композитору, а другая — Волконскому — руководителю ансамбля «Мадригал». Я это все переписал и отослал ему во Францию. Он был так растроган, что плакал в телефонную трубку.