«Если кто-то хочет в Польше «сделать интерес», то должен полонизироваться», —

Польша входит в тройку наиболее «продвинутых» стран из бывшего соцлагеря. Ее успехи в реформировании общества на пути в Европейский Союз впечатляют. Но насколько этот технический, экономический прорыв подтвержден развитием демократических ценностей, свободы слова в частности? Одним из институтов, который призван отслеживать это, является Национальный совет радиовещания и телевидения Польши (Krajowa Rada Radiofonii i Telewizij), с работой которого в рамках программы «Центры демократии», проводимой Институтом демократии в Восточной Европе (IDEE), знакомилась недавно корреспондент «Дня» Александра ЛАВРИНЕНКО. Основные функции, которые выполняют в обществе Нацсоветы по вопросам телевидения и радиовещания Польши и Украины, совпадают. Это — контролирование соблюдения свободы слова в электронных масс-медиа, выдача разрешительных удостоверений на пользование частотами, борьба с монополизацией эфира. Никто не будет отрицать того факта, что в развитии электронных медиа Польша нас опережает. В мировом телерадиопространстве происходят процессы, которые уже влияют на внутренний польский рынок и которые, без всяких сомнений, вскоре проявятся и у нас. Поэтому в интервью с членом Национального совета радиовещания и телевидения Польши паном Ярославом СЕЛЛИНОМ для нас интересней всего было увидеть очертания возможного будущего украинских электронных масс-медиа — как в смысле обеспечения свободы слова, независимости теле- и радиокомпаний, сохранения собственной самобытности, так и технического развития.

— Господин министр, каким вы видите сотрудничество Украины и Польши в области электронных масс-медиа?

— Украина для Польши является партнером стратегическим. Это не просто слоган — это очень важная декларация. Россия не является партнером стратегическим. О ней в нашей внешней политике мы говорим так: с Россией нужно иметь добрососедские отношения. Особое же отношение к Украине со временем будет выражаться не только в том, что мы будем уговаривать наших западных соседей принять Украину в НАТО или в ЕС. Рынок Украины из всех стран бывшего Советского Союза по всем параметрам наиболее подобен рынку польскому. Украина, как и Польша, занимает большую территорию, имеет большое население, которое, может, еще недостаточно богато, но перспективы роста его благосостояния существуют. У нас много людей, которые думают, что в Украину стоит инвестировать. Хотя есть и такие, кто сомневается: будут ли дальше развиваться хозяйственные реформы, останется ли Украина в нынешнем территориальном состоянии...

Если идет речь о сотрудничестве между структурами, которые регулируют медиа-рынок, то от председателя нашего Национального совета знаю, что состоялась такая встреча между шефами украинского и польского советов. Устройство и способ формирования совета украинского и совета польского разные. Ваш совет, кажется, полностью зависит от исполнительной власти...

— Только наполовину. Половину состава — четыре человека — утверждает парламент, половину — Президент.

— Это означает, что если ваш Президент по каким-то причинам не захочет подать свои кандидатуры, то совет будет лишен возможности функционирования. У нас совет состоит из девяти членов. Четырех из них выбирает Сейм (нижняя палата парламента), трех — Президент, двух — Сенат (высшая палата парламента). То есть, законодательная власть имеет доминирующее влияние на выбор членов совета — Сейм и Сенат вместе выбирают шесть членов совета из девяти. Национальный совет Польши имеет очень сильную правовую поддержку — что редкость даже для Европы. Существование Национального совета радиовещания и телевидения записано в нашей Конституции с ее основными гарантиями. А Конституцию всегда трудно изменить — для этого нужно иметь три четверти голосов в парламенте. Сегодня главной проблемой для совета является его большая политизация, потому что нигде не указано, кем должны быть люди, которых избирают в совет. Сейчас совет чуть-чуть оппозиционен по отношению к нынешнему правительству, но симпатизирует нынешнему президенту-посткоммунисту.

Срок полномочий члена совета длится шесть лет, тогда как парламента — четыре года, президента — пять лет. Срок действия совета не накладывается идеально на календарь политический. Польский Национальный совет был образован в 1993 году по французскому образцу. Его еще скопировала Эстония. Такой способ организации и формирования совета должен был застраховать его деятельность, а, следовательно, и работу электронных медиа от влияния политического мира, чтобы не было такого положения, что кто правит — тот владеет медиа, кто не правит — тот не владеет медиа. Хотя сейчас, все-таки, решения совета имеют сильное влияние на общественные медиа, потому что он выбирает наблюдательные органы общественного телевидения и радио, которые, имея свои партийные предпочтения, выбирают членов правления и глав правления общественного радио и телевидения — и те в свою очередь часто являются партийными функционерами. (К общественным медиа в Польше относят три программы общественного телевидения Польши и три программы общественного радио Польши, единственным акционером которых является государственное министерство казны. — Ред.).

— Как Национальный совет Польши способствует соблюдению одного из основных прав граждан — на защиту свободы слова и прессы?

— По моему мнению, существующие польские общественные медиа полностью находятся в руках одной политической силы, связанной с нынешним президентом. Большинство членов совета — это тоже люди, связанные с нынешним президентом. Но зато каждый член совета имеет право сообщить общественности свое мнение, и тем самым повлиять на общественное мнение.

В то же время наибольшей защитой для свободы слова, для свободы самих польских медиа является их плюрализм. Поэтому, скажем, если TVP (Теlewizija Publiczna — телевидение общественное) умалчивает факты, невыгодные президенту, — то сильное частное телевидение их показывает.

— Как Национальный совет Польши может защитить телерадиокомпании от скрытой цензуры государства и бизнеса?

— Конечно же, это происходит по-разному в общественных и частных масс-медиа. Частные медиа созданы при помощи или самим бизнесом. Поэтому наше задание тут — следить, чтобы не появилась монополия, чтобы какое-то сильное предприятие не начало доминировать на рынке частных масс-медиа. Когда речь идет об общественных медиа, то тут эта проблема труднее из-за того расклада, о котором уже говорил вам. Хотя если наберется большинство в Национальном совете, то можем и отозвать наблюдательный совет канала. Но при нынешнем составе Национального совета и с существующей президентской цензурой такое, скорее, невозможно. Впервые в истории нашей независимости существует такое доминирование одной политической силы над общественными масс-медиа. И от того, как мы из этого положения выйдем, в большой мере зависит то, что будет дальше с общественными медиа.

— Как вы оцениваете перспективы польского телерадиорынка?

— Перспективы прекрасны, потому как для заграничных инвесторов польский рынок привлекателен. Во-первых, этот рынок относительно большой — 40 миллионов населения, большая территория. Во-вторых, хорошо развивающееся хозяйство, ощущение безопасности бизнеса. В-третьих, быстрый и сильный рост благосостояния общества. Польша имеет на данный момент наиболее быстро развивающийся рынок кабельного телевидения, который охватывает одну треть домашних хозяйств (в первую очередь — городских). Входят на наш рынок также цифровые платформы. Думаю, что Польша цифровую технологическую революцию в электронных медиа пройдет за то же время, что и высокоразвитые страны Западной Европы и Соединенные Штаты. Ожидается, что там она закончится в 2010 году. Наблюдаем, кроме того, как множество заграничных концернов, специализирующихся на масс-медиа, приходят на наш рынок. В то же время и наши медиа- предприятия настолько богаты, что сами думают об инвестициях, естественно, в основном на восток. Polsat инвестирует в Литве, Латви, Эстонии и в Украине. Насколько мне известно, идут очень интенсивные переговоры с украинским «1+1». Зарубежные инвесторы трактуют Варшаву как растущий финансовый центр для всего региона Центрально-Восточной Европы, а не только Польши. И хотят отсюда наращивать в том числе и свои интересы медиальные. Например, концерн UPC выкупил в Польше наисильнейшую кабельную сеть, создает одну из цифровых платформ. Сейчас он хочет открыть в Варшаве специальный медиа-отдел и отсюда развиваться дальше. Поляки на себе почувствовали, что в медиа произошла революция. 11—12 лет тому назад, под конец коммунизма, у нас было две-три телевизионные программы, а теперь, если кто-то имеет «кабель» или цифровую платформу, то у него телевизор показывает минимум 30 — максимум 200 каналов, в том числе 20 программ польскоязычных. Эти изменения — революционные.

— Не будет ли утрачена польская самобытность от прихода в польские медиа западных инвесторов? Какая в этом вопросе позиция Национального совета Польши?

— В нашем законе о масс- медиа есть такое ограничение: заграничный капитал может составлять в польских электронных масс-медиа — радио и телевидении — 33%, остальная часть должна быть в польских руках. Этот показатель изменится, когда мы войдем в Евросоюз, и тогда он для стран ЕС может составлять 100%. Останутся ограничения для стран вне ЕС, например, для США, которые имеют большую медиальную потенцию. Но мы не боимся утратить самобытность, потому что Польша является 40-миллионным рынком. И западные концерны осознают, что для того, чтобы завоевать этот рынок, надо делать польские мутации своих программ. Поляки хотят смотреть программы на родном языке, рассказывающие прежде всего об их жизни, о польских проблемах, польской культуре, истории. Вряд ли на протяжении нескольких поколений мы сможем стать французами или американцами. Просто мы являемся народом, у которого свои сильные традиции, своя гордость, своя история — и в масс-медиа это также заметно. Если кто-то хочет в Польше «сделать интерес», то должен полонизироваться.

— В Украине западные инвестиции часто трактуются как гарантия независимости конкретного средства массовой информации. Так ли это в Польше?

— Нет, такого явления не наблюдаю. Независимы также и польские медиа. Они, конечно, часто имеют свою идейную позицию, что вытекает из взглядов самого владельца, журналистского состава, который он нанимает, но не потому, что владелец СМИ выполняет чьи-то распоряжения, политические указания. Конечно, зарубежные концерны внедряют стабильные и развитые стандарты — стандарты деятельности, создания бизнес- планов, изучения рынка. И это очень ценные вещи, они помогают польским медиа, которые часто не имеют такого опыта. Но присутствие иностранного капитала не имеет какого-то инструментального переложения на процесс выработки решений фирм, которые эти медиа создали. Я понимаю, что лежит в основе вашего вопроса. Например, Германия. Мощный рынок, в два раза больше населения, пятикратно богаче капитал, самый большой банк в мире. Можно сказать, что они могли бы «съесть» все масс-медиа в Польше. И так произошло на рынке прессы, где не было ограничений финансовых — тех 33%, что существуют в электронных медиа. На рынке прессы доминируют немецкие концерны. Но, что интересно, ведущие прессовые издания, имеющие наибольшее влияние на общественное мнение, самоокупаемы. И это чисто польские фирмы, возможно, с какой-то небольшой частью капитала зарубежного.

— Может ли Национальный совет противодействовать тому, чтобы государственный капитал участвовал в создании частного телерадиоканала?

— У нас был ряд таких случаев, когда государственные деньги через государственные фирмы были ангажированы в создание частных масс-медиа. Можно дискутировать, хорошо это или плохо, но в ситуации, когда еще десять лет тому назад почти 100% собственности в Польше было в руках государства, а сегодня еще остается около 50%, я считаю, что это не слишком плохая практика. Если все фирмы и так подлежат процессу приватизации и рано или поздно они все равно станут частными, то уже сегодня мы должны подумать о том, куда можно инвестировать эти деньги, чтобы получить в будущем отдачу, а медиа-рынок является таким рынком, где можно иметь 100%-ю уверенность отдачи. Такие случаи в Польше есть, и я считаю, что это следует поддерживать. Если бы мы нормально развивались 45 лет после войны, тогда могли бы иметь претензии, что какая-то государственная фирма куда-то там входит. Но если раньше все было народным и не существовало в Польше сильного частного капитала, то при нынешней приватизационной политике государства сам факт предоставления возможности государственным фирмам создавать частные масс-медиа способствует развитию польской экономики.

— Вы начинали свою работу в масс-медиа журналистом, потом возглавили информационный отдел на частном телевидении, работали в пресс- службе правительства, сейчас имеете возможность несколько со стороны наблюдать процессы, происходящие в польских СМИ. Насколько нынешнее состояние свободы слова в Польше приблизилось к тому, в каком оно находится в западных СМИ?

— Думаю, что на сегодня оно составляет 80% от западноевропейского стандарта. У нас еще есть проблемы с общественными масс-медиа, но, к счастью, они у нас уравновешены частными медиа. Есть некоторый идейный перекос в лево-либеральном направлении, еще мало у нас сильных СМИ консервативного характера. Влияние религии и власти костела слабое. И когда мы эту консервативную «ногу» подтянем — тогда будет идеальная ситуация в смысле защиты свободы слова и взаимного контроля. Надеюсь, что так и будет — на нашем медиа-рынке есть изменения, которые дают надежду на появление такого равновесия.

Ярослав СЕЛЛИН по образованию историк. В 80-х годах в рядах правой организации боролся с коммунизмом. В свободной Польше работал журналистом — вначале в прессе, потом на телевидении. Создал отдел информации и публицистики на крупнейшем частном телеканале Polsat. Руководил им на протяжении пяти лет. В 1998 году получил предложение стать пресс-секретарем правительства, через год был избран Сеймом в Национальный совет радиовещания и телевидения.

Автор благодарит журналистку Польского радио Галину Леськив за оказанную помощь в организации и проведении интервью.