Евро-2012 как проигрыш гражданского общества

В выигрыше от Евро-2012 почти все, в той или иной степени причастные к нему. Прежде всего — болельщики, понятное дело. Потом — сами футболисты. Потом — та часть деловых людей, которая сумела что-то заработать на празднике футбола. И не в последнюю очередь — вся Украина, которую теперь вряд ли кто в Евросоюзе будет считать расистским государством, где людей с другим цветом кожи линчуют просто на городских улицах, а молодежь дружно марширует, выкрикивая: «Хайль!» Какие бы глупости не плели о нас то ли купленные кем-то западные журналисты, то ли просто невежды, — все рассеялось. Даже больше — и общий имидж Украины в результате успешного проведения всеевропейского футбольного ристалища ощутимо улучшился не только в глазах европейцев, но и в глазах определенного числа самих украинцев: вот какие мы молодцы, что откололи!

Но, если спокойно и трезво подумать, то в самом большом выигрыше в результате Евро-2012 оказалась действующая власть, а в наибольшем проигрыше — гражданское общество. Оно не смогло выступить самостоятельным игроком во время чемпионата и не осознало еще, какой может быть цена «праздника футбола» не для оппозиционных партий, не для тех или иных политиков, а именно для него.

Абсолютно неслучайным стало полное и окончательное насилие Конституции, Закона о регламенте и элементарных моральных норм в Верховной Раде во время принятия нового языкового законодательства через каких-то двое суток после финального матча на «Олимпийском» в Киеве.

Но для того, чтоб понять сущность современных событий, следует перенестись в 1936 год, когда Германия принимала и зимние, и летние Олимпийские игры.

Решение о проведении этих Олимпиад (тогда и зимняя, и летняя Олимпиады проходили в той же стране) было принято в 1932 году — когда Германия была еще вполне демократической республикой, даже более — довольно большую роль здесь сыграла идея, чтобы таким образом неофициально поддержать морально немецкую демократию. В следующем году ситуация изменилась, к власти пришли нацисты, и в спортивных кругах начались дебаты, допустимо ли проводить Олимпиаду в стране, где нарушаются человеческие права, где заброшена демократия и где господствует расистская идеология. Но Геббельс, который сразу оценил масштабы пропагандистского влияния Игр, сумел уговорить Гитлера смягчить политику государственного антисемитизма, свернуть массовые репрессии, выпустить часть политзаключенных и вообще — показать миру «национал-социализм с человеческим лицом».

Это удалось. В декабре 1935 года решение об участии в Берлинской Олимпиаде приняли спортивные организации почти всех приглашенных стран. По политическим соображениям не отказалось ни одно из государств, отказы от участия в Играх имели сугубо индивидуальный и одиночный характер.

Незадолго до летних Игор, в феврале, Германия принимала у себя в Гармиш-Партенкирхене (Баварские Альпы) и зимнюю Олимпиаду. Эта Олимпиада дала руководству Третьего Рейха возможность испытать пропагандистские методики, которые потом, во время Берлинской Олимпиады, достигли совершенства. А еще там среди «истинных арийцев» был «правильный полуеврей» — капитан хоккейной сборной Германии Руде Баль, один из самых выдающихся мастеров клюшки довоенных времен. А в сборной Австрии было пять евреев, к которым никто не придирался. И вообще зимние Игры прошли прекрасно. Конечно, глаз везде наталкивался на эсэсовцев и военных, но несравненные пейзажи Баварских Альп, пьянящий горный воздух, привлекательные румяные девушки в лыжных костюмах, отличный сервис, хорошие условия проживания, полное отсутствие у хозяев какого-либо превосходства и шовинизма — все это произвело огромное впечатление на гостей. Кроме того, безоговорочным фактом было отсутствие безработных на улицах и незаметность политических репрессий. Следовательно, идея бойкота окончательно угасла и начала казаться неприличной.

Берлин августа 1936 года подтвердил эти впечатления. Государственный антисемитизм нацистов казался гостям Олимпиады надуманным мифом. Ведь и с улиц, и из книжных магазинов исчезли все антиеврейские плакаты, брошюры и книги. Немецким газетам на весь период Игр было запрещено печатать тексты расистского или антисемитского направления, а жителям Берлина сурово приказали воздерживаться от негативных публичных высказываний о евреях и неграх под страхом уголовного наказания.

Сами же Игры стали поистине грандиозным и новаторским международным спортивным праздником. Более четырех тысяч представителей полусотни стран боролись за медали; четыре миллиона туристов со всего мира приехали в Германию. Открытие Олимпийских Игр и основные соревнования проходили на специально построенном стадионе на 100 тысяч мест. Для спортсменов создали специальный комфортабельный Олимпийский поселок, который стал образцом для организаторов всех последующих Игр. В первый раз была организована эстафета по дорогам Европы — зажженный в Олимпии огонь тысячи атлетов разных стран пронесли через всю Европу в немецкую столицу. И так же впервые телевидение транслировало открытие соревнований и события Игр — десятки больших экранов были установлены в специальных помещениях Берлина и разных городов Германии. А известная режиссер Лени Рифеншталь сняла об этом грандиозном спортивном событии фильм «Олимпия», который вошел в сокровищницу мирового кино.

На Играх в первый раз целый ряд высоких наград получили темнокожие атлеты из команды США. Афроамериканцы заняли шесть первых, три вторых и два третьих места. Героем же Игр стал знаменитый негритянский атлет, великий спринтер всех времен Джесси Овенс, и XI Олимпийские Игры иногда так и называют — «Олимпиада Джесси Овенса». Что интересно: Овенс стал любимцем немецкой публики, белокурые мальчики из Гитлерюгенда просили у него автографы и ходили вслед за ним, а фрау и фройляйн были в восторге от его джентльменского отношения к своим соперникам. Сам Овенс позже вспоминал, что чувствовал себя в Германии лучше, чем на родине: в Берлине он мог заходить в любой ресторан и ездить на транспорте наравне с представителями «высшей арийской расы», чего в своей родной Алабаме он в те времена делать не мог, а если бы и решился, то мгновенно оказался бы — несмотря на свое чемпионство — повешенным на ближайшем дереве.

А в придачу знаменитая фехтовальщица, по происхождению наполовину еврейка Гелен Майер выступила на Играх за Германию. И не просто выступила: она завоевала серебряную медаль и на церемонии награждения, как и другие немецкие спортсмены, подняла руку в нацистском приветствии, адресованном фюреру.

Одно слово, народ и партия Германии продемонстрировали свое единство во время еще невиданного в мире спортивного праздника всех наций и государств. Поэтому и зимняя, и, прежде всего, летняя Олимпиады 1936 года стали победой — и пропагандистской, и спортивной — действующего тогда нацистского режима. Миллионы зарубежных туристов, которые побывали на Играх, после этого долгое время категорически отрицали преступления нацизма — мол, это все выдумки, мы там сами были и ничего такого не видели. Вероятно, и массовая поддержка в западных демократиях пресловутых Мюнхенских соглашений, и отсутствие энтузиазма у французских и британских солдат во время «странной войны» на Западном фронте в 1939—1940 годах не в последнюю очередь были обусловлены позитивными впечатлениями от нацистской Германии времен Олимпиады. Сами же немцы получили очередной заряд уверенности в гении своего фюрера, в его способности решать любые сложные проблемы на благо Рейха, что также в немалой степени дало о себе знать в последующие годы...

Могут отметить — корректно ли сравнивать Олимпиаду в тоталитарной Германии с Евро-2012 в как будто еще демократической Украине? На мой взгляд, вполне корректно — особенно после той публичной демонстрации пренебрежения к букве и духу закона, которую проявили властные депутаты и чиновники третьего июля. Да и до этого... Насколько мне известно, Украина — единственное государство в мире, где за попытку уничтожения нововыстроенного памятника Сталину граждан наказывают годами заключения, тогда как в официальных документах Объединенной Европы сталинизм и гитлеризм приравнены друг к другу как преступные режимы и идеологии. Однако все же есть и отличия — у нас процессы демонтажа демократии еще не зашли так далеко, как кому-то этого бы хотелось. И поэтому гражданское общество имеет определенные шансы остановить разрушение демократии (а вместе с тем — и независимой Украины). Но использует ли оно эти шансы? Ведь во время Евро-2012 почти ничего не было сделано, чтобы объяснить иностранным гостям: мухи — отдельно, котлеты — отдельно. Украина — это одно, ее режим власти — совсем другое. Так как в действительности успех Евро обусловлен был прежде всего той общественной атмосферой, которая была создана самими людьми помимо участия власти, а не гостиницами с заоблачными ценами и кемпингами без надлежащих удобств, не так ли?

А в итоге, к сожалению, может получиться так, что сообщения о фальсификации выборов и притеснениях активистов гражданского общества отныне некоторое время будут восприниматься рядовыми европейцами через призму воспоминаний о Евро-2012: мол, что за глупости, мы сами были в Украине, там очень доброжелательные люди и толерантная полиция, поэтому никакой диктатуры там не может быть, это все политики врут! Скажете, невероятный сценарий? В 1936 году тоже никто в Западной Европе (кроме отставного министра Черчилля и военного теоретика де Голля) не верил в трагическое развитие событий, порожденных нацистами и их фюрером. Конечно, отечественные «вожди» у нас меньшего калибра, конечно, наше гражданское общество еще не загнано в подполье, но означает ли это, что следует закрыть глаза на реальные тенденции объективных процессов?