Фотоальбом памяти

Вызовы украинской истории часто становились причиной того, что множество информации о нас самих осталось на уровне устных рассказов. Иногда она пересказывалась из поколения в поколение, но нередко умалчивалась: чтобы не бередить собственные раны, чтобы не травмировать родных – причин много. С обретением Украиной независимости появляется все большее количество проектов, которые стремятся эту память сохранить. Одним из таких является недавно представленная виртуальная выставка «Депортації. Візуальна пам’ять», созданная ОО «Після тиші» при поддержке Фонда им. Гайнриха Белля, Бюро Киев – Украина.

«СЕМЕЙНОЕ ЗАЛОЖНИЧЕСТВО»

«В истории Украины было много депортаций, начиная с прихода большевиков к власти. Возможно, самая известная из них – это депортация крымских татар, день памяти которой официально существует в Украине, или принудительное выселение бойков, лемков, надсянцев – тоже сейчас идет речь о том, чтобы признать эти события депортацией. Однако дня памяти депортации людей из Западной Украины в 1944–1953 гг. до сих пор нет», — говорит историк, председатель ОО «Після тиші», эксперт проекта Андрей УСАЧ. Это еще одна очень непростая страница нашей истории, ведь, отмечает Андрей Усач, «по наиболее полным подсчетам, более 210 тысяч жителей Западной Украины на протяжении 1944–1953 гг. были депортированы в Сибирь, на Дальний Восток и в Среднюю Азию».

«К депортации начали готовиться в 1940 году. Как раз в это время выходит документ, где прописали, кто же является этим «врагом», которого нужно депортировать. Сейчас мы определяем это явление, используя выражение «семейное заложничество», — объясняет доктор исторических наук, исследовательница истории советских массовых депортаций, экспертка проекта Тамара ВРОНСКАЯ. — Заложниками сделали семью, и ее круг очертили достаточно широко: дети, родители, сестры, братья, тещи, сваты, а реально даже более дальние родственники. Часто они никакого отношения к повстанцам не имели. И хотя в 1945 году было отмечено, что детей в возрасте до 16 лет можно не депортировать, нередко этим правилом пренебрегали. Однако и оно действовало недолго. «В 1952 году советская власть вдруг решила, что это снисхождение, которое было указано только на бумаге, нет смысла и нужно вернуться к привычной политике. Поэтому начали выискивать тех детей, которым удалось каким-то образом остаться дома на территории Западной Украины, составляли на них списки и завозили их, как было отмечено, на «воссоединение» со своими семьями, — рассказывает Тамара Вронская. — Мы знаем, что в 1947 году в октябрьские дни произошла самая большая депортация, когда под предлогом восстановления или работы на угольных шахтах Севера собирались отправить 20 тысяч, но на самом деле депортировали более 78 тысяч человек». Таким образом советская власть пыталась ослабить повстанческое движение. Однако депортировали не только семьи участников подполья ОУН и воинов УПА, но и семьи состоятельных крестьян, которые противились коллективизации, греко-католических священников, отказавшихся переходить в православие, свидетелей Иеговы и других.

Мало того, что людей вывозили в Сибирь, на Дальний Восток и в Среднюю Азию, они еще не знали, сколько это будет продолжаться. Тамара Вронская отметила, что на повстанцев заводили дело. «В этом деле на основании директив обязательно указывали состав семьи, то есть семья сразу попадала в поле зрения карательных органов. И эти родственники как раз знали, что им предстоит репрессирование и депортация. В этих приговорах, которые сейчас мы можем увидеть на специальных карточках, хранящихся в архиве МВД, в специальной графе, где была написана статья Уголовного кодекса, указывали степень родства и только иногда (!) писали срок, на который ссылают человека. Сначала это было пять-восемь лет, потом почему-то начали писать и десять лет, а уже в 1950 году эти сроки отменили вообще, — отмечает Тамара Вронская. — Поскольку 6 апреля вышло правительственное постановление и соответствующий указ Президиума Верховного Совета СССР, где все сосланные из Западной Украины были переведены в пожизненную ссылку, о чем им и объявили. Они очень часто упоминают эту дату в воспоминаниях, потому что она разорвала их жизнь пополам — они же думали, что когда-нибудь вернутся домой, а 10 мая их собрали и сказали, что они здесь остаются навсегда. А еще их заставили подписать специальные справки, что они соглашаются на эту пожизненную ссылку. В этом, мне кажется, страшный цинизм власти. И эти справки трагически повлияли на адаптацию этих людей, когда им наконец-то разрешили покинуть места спецпоселений».

58 ФОТО О 20 ТЕМАХ

Проект «Депортації. Візуальна пам’ять» стремится сохранить воспоминания именно об этих событиях. «Нас интересует то, как в этих семьях, когда о пережитом советском насилии было запрещено говорить, когда эта память была маргинализирована, а то и вообще табуирована, сохранили воспоминания об этих событиях, — объясняет Андрей Усач. — В первую очередь это было благодаря устной традиции — родители рассказывали своим детям, а чаще только внукам, о том, что им пришлось пережить. Сохраняли также разные артефакты (как они сами это называют, «реликвии»), которые для постороннего глаза, возможно, ничего не расскажут, а для этих людей это упоминания об их истории 40-х и 50-х годов. Речь идет, например, о рушниках, которые люди вышивали в Сибири и возвращались с ними, когда им разрешили приехать домой. Речь идет о бытовых вещах, например ящике, в котором хранится зерно, но эти люди знают, что это ящик, который отец собрал в Сибири, чтобы мыши не съели те запасы, которые у них были. И этот ящик хранится до сих пор, и они эту историю знают. В то же время одним из основных способов передачи памяти в семьях являются фотоальбомы. «Фотоальбомы» я говорю условно, потому что это не всегда оформлено в какую-нибудь книгу с вклеенными и подписанными фотографиями. Иногда это просто ящик или пакет, в котором эти фотографии хранятся».

В то же время «Депортації. Візуальна пам’ять» не только собирают фотографии депортированных семей, но и, самое главное, записывают показания владельцев этих фото (правда, было бы лучше, если бы в дальнейшем таких воспоминаний в виртуальной выставке вмещали больше). Как справедливо подчеркивает Андрей Усач, без объяснений людей почти невозможно получить целостное представление о том, какой эпизод жизни зафиксирован на фотографии. В частности, на одной из них четыре человека идут по дороге, и только пейзаж за их спиной намекает на Хабаровский край. Как было объяснено, они идут из поселка в районный центр (туда и обратно по 18 км), чтобы получить посылки, которые им отправили родные. Обычно в этих посылках, особенно после 1947 года, были продукты, например фрукты и ягоды. Хотя нередко значительная часть содержимого этих посылок портилась, пока прибывала на место (потому что могла идти несколько недель), значимость этого подарка было сложно переоценить. «Многие люди вспоминают, особенно дети, о том, что эти яблоки, которые не росли на Дальнем Востоке, были для них вкусом Родины», — рассказывает Андрей Усач.

Как подытоживает культуровед, глава правления ОО «После тишины», координатор проекта Анна ЯЦЕНКО: «В этой выставке представлены фотографии из 19 частных архивов, которые мы обрабатывали в течение года. Из более чем 3 тысяч фотографий мы отобрали 58 фотографий, которые включили в выставку. И категоризировали их по 20 основным темам, которые либо представлены в архиве каждого рассказчика, с которым мы общались, либо уникальны по своей сути и представлены только у одного человека, но тем не менее очень важны». Это такие темы: жизнь «до» и «после» депортации, семья, пересылочный пункт, связь с родными, жилье, принудительный труд, досуг и т.д. Что касается самого процесса депортации, организации не удалось найти фото, что и не удивительно, учитывая такой показательный случай. «21 октября 1947 года во время операции «Запад» – самой масштабной по количеству жертв депортационной акции, которую советская власть провела в Западной Украине после завершения Второй мировой войны, – в Гоще на Ровенщине задержали двух ребят-школьников, учеников Гощанской средней школы, как писалось в документе, за то, что они пытались сфотографировать грузовики с переселенцами — людьми, которых везли в автомобилях на местную железнодорожную станцию, чтобы отправить их в Сибирь. У этих ребят изъяли фотоаппараты, и это практически все, что мы можем узнать из этого документа», – отметил Андрей Усач. Наверное, это был не единственный случай.

Кроме фотографий и фрагментов интервью с людьми, пережившими массовые депортации, и с их детьми, которые сейчас являются владельцами фотоархивов, в тематический блок также вошли: комментарии Тамары Вронской, которые вводят воспоминания семей в исторический контекст, и художницы и культурной антропологини Лии Достлевой, которая указывает, что эти фото могут нам сказать, а что нет. В частности, нередко на таких фото люди улыбаются, хорошо одеты; и нужно объяснить, что фотографии в основном делали, чтобы отправить родным. Поэтому украинцы надевали лучшие наряды и пытались сделать вид, что у них все хорошо, чтобы за них не волновались. Хотя на самом деле все было гораздо сложнее.

ИМПУЛЬС К ПОЗНАНИЮ ПРОШЛОГО СВОЕЙ СЕМЬИ

«Я вижу ценность этого проекта, в частности, в том, что каждый человек, который просмотрит эту выставку, задумается, есть ли у него дома такие фото, знает ли он, что за ними стоит и какие события предшествовали, и в целом какое прошлое его семьи. И я думаю, что это доступный инструмент для каждого из нас, чтобы, просмотрев дома, поделившись со своими близкими, обратиться к нашим родным уже пожилого возраста и спросить, как они пережили эти времена. И выяснить, коснулось ли это моей семьи, есть ли в моем городе, селе или поселке люди, которые пережили это. Таким образом удастся собрать эту память и распространять ее дальше, чтобы не терять. Конечно, можно прочитать об этих событиях из учебников, научных статей, но что особенно важно — это люди, которые еще есть среди нас, с которыми можно пообщаться», — считает координатор программы «Сприяння демократії» Фонда им. Гайнриха Белля, Бюро Киев — Украина София ОЛИЙНЫК.

Как отметила Анна Яценко, фотографии и свидетельства были собраны в Ровенской, Ивано-Франковской, Львовской областях. Однако общественная организация продолжает собирать фото и записывать истории очевидцев, и на сайте есть вся необходимая информация, как рассказать свою историю или предоставить фотографии.

Важно, что виртуальная выставка представлена не только на украинском, но и на английском языке.