Горбачев, перестройка, Украина

После августа 1991 года, когда возникла мода зарабатывать деньги на воспоминаниях о Горбачеве, один из его бывших личных охранников напечатал заметку, в которой есть такие слова: «Незадолго до отставки он встречался под Киевом, в роскошной резиденции Владимира Щербицкого, с Гельмутом Колем. Между ними в то время сложились почти приятельские взаимоотношения, они называли друг друга «Гельмут» и «Миша». И вот сидят они, разговаривают обо всем — о политике уже все было переговорено, и каждый из собеседников уже предчувствовал, что, наверное, в последний раз российский президент ведет себя как хозяин на Украине и что дни Горбачева сочтены...»

Абсолютно точно сказано: как и его предшественники на должности лидеров Компартии, Горбачев всегда стремился вести себя «хозяином на Украине».

И он, в принципе, хорошо знал, как этого достичь. Как аппаратник, который относительно молодым, растолкав своих политических конкурентов, смог продраться на вершину кремлевского олимпа, он хорошо усвоил суть известной еще с ленинско-сталинских времен присказки: «Когда в Москве стригут ногти, в Киеве режут пальцы».

Не в этом ли ответ на вопрос о том, почему так долго, до 1989 года, когда уже стал-таки необратимым процесс гласности, Москва держала на киевском партийном троне суперконсервативного и амбициозного Владимира Щербицкого?

Еще один вопрос: кого санкционировал Горбачев на замену Щербицкому? Владимир Ивашко, вышколенный на принципах трибунной партийно-массовой демагогии не очень высокого класса, совсем не был либеральнее Щербицкого. 4 октября 1989 года Ивашко заявил, что «нужно, скорее, говорить о подобиях, а не различиях», «мы оба — Щербицкий и я — убежденные коммунисты, и по поводу этого не должно быть никаких иллюзий...» А 10 октября 1989 года он декларировал, что «мы согласны взаимодействовать с любыми общественными силами и формациями, которые стоят на позициях социализма, на позициях Союза ССР; с теми же, кто выступает с сепаратистскими, националистическими идеями, я сотрудничать не могу. Это дело принципа».

Именно этот принцип стремился доказать и последний партийный прокуратор Украины — Станислав Гуренко, который особенно был нужен после горбачевского поворота «направо», в сторону определенных консервативных сил.

Известный во времена перестройки экономист, академик С. Шаталин, в своем открытом письме Горбачеву в январе 1991 года укорял инициатора перестройки: «.. Вы боитесь потерять власть».

Он действительно очень боялся ее потерять, в том числе — в Украине, поскольку хорошо понимал: без Украины не будет СССР.

Однако и в этой ситуации Горбачев оставался Горбачевым, политическое кредо которого можно сформулировать так: он знал, что так дальше жить нельзя, но никогда не имел плана, что сделать для изменения ситуации к лучшему.

Вспомните его попытки заключить Союзный договор. Горбачев прекрасно понимал недостатки старого «Союза нерушимого республик свободных», но он не смог предложить модель (не бумажную, а жизненную модель) новых отношений бывших союзных республик. Это, кстати, дало основание его противникам укорять, что он сознательно разваливал СССР. В том-то и дело, что не сознательно!

Дилетант в практике межнациональных отношений, он начал экспериментировать над гениальным ленинско-сталинским творением — Союзом ССР — и в конечном счете разрушил «красную империю», так и не найдя ей либерально организованной замены. Именно недооценка межнациональных проблем была одной из фундаментальных ошибок М. Горбачева-реформатора. По его мнению, изменения должны были коснуться внешней политики, экономики, гуманитарной сферы. На практике начали доминировать межнациональные проблемы, которые Горбачеву никогда не были интересны, учитывая его интернационалистские стереотипы.

Именно эти стереотипы он абсолютно выразительно и агрессивно использовал в своем последнем интервью украинскому телевидению на должности президента СССР. Интервью, которое тогда провел 3иновий Кулик, ярко засвидетельствовало не только неприязнь Горбачова к украинскому «троянскому коню» Леониду Кравчуку, но и слишком запоздалое понимание, что действовать в Украине он вынужден был иначе.

В апреле 1994 года по приглашению Фонда Горбачева в Москве мне пришлось участвовать в международной научной конференции, посвященной 100-летию со дня рождения Н. Хрущева. Председательствовал на этой конференции Горбачев, с которым я имел случай видеться во второй раз.

Впервые это случилось в апреле 1982 года, когда из первого ряда Кремлевского Дворца съездов я наблюдал «уходящую натуру» — весь тогдашний партийно-государственно-номенклатурный «Монблан» брежневской эпохи, всю правящую геронтократию. Среди нее, даже внешне, выделялся молодой рационально- ортодоксальный карьерист Горбачев.

И вот новая встреча. Он не очень изменился (разве что охранников меньше стало — всего два), а главное — не изменился способ его поведения. В первую очередь, он остался эгоцентриком, человеком, который уверен в своей правоте, а от других требует одного — чтобы его слушали.

Его поразило, когда Сергей Хрущев, с которым мы хорошо знакомы, предложил послушать мое выступление, поскольку я специально приехал из Киева.

— Вы из Киева? —переспросил Горбачев, буквально уставившись на меня. — Вы из Украины?

— Да, я из Киева, из Украины.

А дальше я произнес несколько поздравительных фраз на украинском языке. Горбачев мгновенно отреагировал на это. Он даже начал подсказывать мне отдельные украинские слова, а потом сказал:

— Передайте в Киеве, что мы здесь, в Москве, понимаем все без перевода.

— Хорошо, передам, —ответил я.

А потом решил немножко подшутить:

— А кому передать, Михаил Сергеевич?

Он мгновенно понял иронию. Выдержал паузу. И, как будто гипнотизируя меня взглядом, ответил после небольшой паузы:

— Вы сами знаете кому...

Потом он несколько раз прерывал меня своими сентенциями о братстве украинского и русского народов, а в заключительном слове подчеркнул, что без Украины не будет СССР и что именно с Украины начнет свое возрождение Союз независимых и равноправных государств.

Слушая его ставропольский говор и наблюдая вождистскую жестикуляцию, я вдруг вспомнил, как во время встречи в редакции «Литературной газеты» в 1992 году Горбачев заявил: «Я или был в гармонии с интеллигенцией, или я искал эту гармонию».

Я тогда подумал, что Горбачев никогда не был в гармонии с украинской интеллигенцией.

Почему? Потому что он никогда не мыслил и даже не мог представить себе Украину вне СССР, а это с самого начала делало его перестроечные лозунги декларативными. Откровенная его ставка на консервативные элементы политического истеблишмента Украины только подтверждала эту оценку. Недаром Мирослав Попович замечает, что «Горбачев никогда не хотел ничего слышать о Рухе, встречаться с нами» ( День, 2001, № 41, 2 марта ).

Но уникально то, что и эти консерваторы, и представители национальной интеллигенции, и вчерашние свои (наподобие, если говорить об Украине, Бориса Олийныка) — все в конечном счете (правда, в различной степени) критиковали, а впоследствии и клеймили Горбачева, что подтверждало: он не подобрал ключ к Украине.

Да, с его деятельностью связано возрождение свободы слова и мнений. То есть той реальной свободы, которая еще раз продемонстрировала ненависть нормальных граждан к любой тирании, унизительной великодержавной политике, когда в дружеских объятиях душится свобода «братского народа», с которым «нам нечего делить».

Нет сомнения, что начатая в 1985 году горбачевская перестройка дала Украине шанс стать полноценным государством. Тот самый шанс, о котором «кремлевский мечтатель» (Горбачев) в апреле 1985 года даже не подозревал.

Однако не могу забыть, что не кто иной, как Горбачев, тогда в 1994-м, на заседании в Москве, о котором я вспоминал, предрекал: именно с Украины начнется возрождение Великой России под маской Содружества Независимых Государств или под старым названием — СССР.

Конечно (к счастью!), не от Горбачева зависит, осуществится ли этот прогноз. Молдавские события лишний раз засвидетельствовали, что все зависит от умения правящей элиты не играть с независимостью и не имитировать независимость. Не играть с коммунизмом и не имитировать запрещение коммунизма, а таки осудить и запретить его как деструктивную и (это главное) антигосударственную, антинациональную идеологию и практику.

С другой стороны, эти события подтверждают, что посткоммунистическая номенклатура в силу своей маргинальной природы несет опасность коммунистической реставрации. В Украине есть силы, которые готовы такую реставрацию осуществить (прочтите хотя бы интервью Георгия Крючкова, в том числе в «Дне»).

Вот почему не в косметических изменениях и не в литаниях о коварных действиях врагов из того или иного лагеря может быть шанс для построения действительно демократической Украины.

Все это всем надоело. А поэтому абсолютно уместным здесь может стать использование опыта Ельцина, который в свое время просто и прямо посоветовал Горбачову уйти. У того не выдержали нервы, он ушел, но еще и обиделся: мол, я вам свободу и гласность, а вы меня — реформатора и демократа — в отставку.

Для политика последнее дело обижаться. Или плакаться, что в Украине не найдется людей, способных заменить тех, кому уже давно время писать мемуары о том, как мы летали в космос в то время, как женщины на колхозных полях даром вручную сапали.

А еще хуже окружать себя лицами, которые уверяют: «Ну, нет в Украине оппозиции», а другим объясняют: «Да, у нас тысячи претензий к этому руководителю, но где найти другого?!»

Люди найдутся!

И они не будут при наличии кризисной ситуации говорить, что кризиса (как и оппозиции) нет, бросаться в объятия разновекторных братьев или объявлять при помощи пропагандистских фигляров с УТ-1 «национал-социалистами» тех, кому не нравится то, что делает власть. Эти люди будут, во-первых, признавать наличие кризиса, если он возник, во-вторых, преодолевать кризис, а в-третьих, исходить из того, что оппозиция — это как плохая погода: неприятно, а помнить о ней все время надо. Иначе можно простудиться.

Надеюсь, что выводы из нынешней ситуации все-таки будут сделаны.

И здесь пригодятся и уроки Горбачева, и уроки последнего украинского десятилетия.