«Город начинает оживать. И мы вместе с ним»

Мы прибыли в Славянск 23 июля с журналистом из Голландии Теном Саде. Коллега освещал в Харькове процесс отправки тел погибших сограждан из «Боинга-777» и захотел увидеть, что происходит в освобожденной от террористов части Донбасса. Решили направиться в Славянск, находящийся от Харькова в двух с половиной часах езды. Вечером ехали по изюмской трассе, встречая украинские БТРы с солдатами, которые возвращались из зоны АТО.

МЕСТНЫЕ НАЗЫВАЮТ МЕСЯЦЫ ВЛАСТИ БОЕВИКОВ  «ОККУПАЦИЕЙ»

За последним блокпостом на Славянск видим много машин с украинскими флагами, которые не могли здесь появиться еще четыре недели назад. И часть заграждений террористов — мешки и цементные глыбы — по обочинам. На въезде в город замечаем желто-голубые символы, нанесенные на столбы и стены. На многих окнах центральных домов наклеены перекрещенные бумажные полосы, как в фильмах о войне.

Около семи вечера улицы пустынны, видим молодую пару с ребенком, несколько одиноких прохожих. Тену интересно, что думают обычные жители города, а не представители власти. Поэтому мы начинаем общаться прямо в магазине, где покупаем сыр, кофе и воду. Пожилая продавщица с гордостью говорит, что «магазин работал всю оккупацию». Именно так здесь называют местные жители почти три месяца власти боевиков — «оккупацией»,  что показывает их отношение к событиям. Бабушка-покупательница радуется, что завезли продукты, говорит об украинской армии с радостью: «Наши ребята».

45-летний Дмитрий, который занимается пассажирскими перевозками, рассказывает, что при боевиках работы у него не было, город «вымер», из 120 тысяч жителей осталось от силы тысяч тридцать, но теперь постепенно график восстанавливается. «Было страшно, — рассказывает перевозчик. — Хватали и сажали в подвал СБУ по малейшему поводу. На машине нельзя было выехать из дома, отбирали «в пользу революции», особенно дорогие — вот забрали «Ягуар» у директора бассейна. Вообще, такое чувство, будто Славянск оживает — выздоравливает после болезни или просыпается от страшного сна. И мы все тоже просыпаемся!»

То, что Славянск «просыпается», видно повсюду. Это была первая неделя, когда в городе дали электричество и воду. Открываются кафе и пиццерии. В гостинице «Славянск», где остановились мы с Теном и журналист «Фокуса» Дмитрий Фионик, работают все коммуникации и вай-фай. Банкоматы, в которых есть деньги, можно узнать по очереди возле них. И хотя голландскую карточку Тена здесь не приняли, налицо возвращение к привычной жизни. С наступлением ночи в домах зажигаются редкие окна, в девятиэтажке насчитываем около десятка освещенных квартир. Во дворе соседнего дома жильцы, которые вернулись после освобождения города, накрыли стол, радуются, обнимаются и празднуют победу.

«ЖИВОТНЫЕ ШЛИ В БОМБОУБЕЖИЩЕ ВМЕСТЕ С ЛЮДЬМИ, КАК НА КОВЧЕГ»

Подходим к жителям, которые празднуют освобождение Славянска. Они говорят, что стали «как родные» после пережитого. Некоторые из них провели несколько недель в разных областях Украины, многие переместились в Святогорск, где была украинская армия, жили в палатках, некоторые не смогли покинуть охваченный войной город. Недавние июньские дни вспоминают не только с ужасом, но и с удивлением. «Мы заметили, что животные вели себя, как люди. Собаки понимали, что  начинается обстрел или бомбежка, и шли в подвал и укрытие вместе с людьми, как в Библии на Ноев Ковчег», — вспоминает медсестра Татьяна. Говорит, что после отъезда жителей в городе осталось много домашних животных, которых люди не смогли увезти с собой. Запомнился пожилой мужчина, который возле автобуса обнимал на прощание свою кошку, плакал и просил у нее прощения, что бросает ее.

Для людей, которые раньше не интересовались политикой, не следили за событиями на Майдане, разразившаяся весной война кажется необъяснимой. «Непонятно, кто с кем воюет. Мы просто жили и работали, и вдруг 12 апреля к нам приехали какие-то «ополченцы» и боевики, полдня выгружали машины с оружием, и начали захватывать учреждения, — рассказывает пенсионерка Валентина. — Они говорили, что будут нас защищать от «бандеровцев», но «Правого сектора» мы не видели. Зато видели разрушения и смерть от террористов!»  Тен интересуется, на каком языке говорят местные жители. Узнав, что это русский, и никто не требует говорить на украинском, хотя все его понимают, удивляется: «Так что, проблема языка — искусственная?» 

«Никакой эйфории по поводу «ДНР» у нас не было, — продолжает Валентина. — Чему радоваться? Что дороги перегородили тракторами и что бандиты взяли в руки автоматы?» Люди вспоминают: нельзя было говорить об Украине — сразу забирали в подвал СБУ, избивали, пытали и заставляли рыть окопы 10 суток. Среди «наказанных» был батюшка, зампрокурора, простой служащий и 19-летний мальчик, которого задержали за то, что он снимал разрушения на мобильный телефон. Выгоняли рыть окопы и женщин.

Местные жители уверяют, что в «ополчение» шли люди, которые были безработными или имели серьезные жизненные проблемы. «У нас маленький городок, и мы многих знаем, — говорит Татьяна. — Надо было видеть, кому давали оружие! На баррикадах мы узнавали людей, которые взяли кредит в банке и не хотели возвращать. Возле СБУ ходили те, кто сидел в тюрьме за кражи, изнасилования, угоны. С оружием ходили местные алкоголики и наркоманы».  Муж Татьяны, Евгений, вспоминает, что его знакомый врач-психиатр Геннадий Зинченко, проходя мимо баррикад, узнавал своих больных.

Вечером 19-летняя дочь Татьяны и Евгения идет с друзьями рисовать украинскую символику на стенах домов. Она студентка медицинского вуза в Донецке и переживает, что не сможет закончить учебу, поскольку в городе террористы, надеется перевестись в Харьков.

«ЗАПРЕЩАЛИ ТУШИТЬ ПОЖАР, ПОКА ЭТО НЕ СНИМУТ РОССИЙСКИЕ ТЕЛЕКАНАЛЫ»

Местные жители рассказывают, что боевики ставили свои минометные установки в густонаселенных районах города, во дворах детских садов, больниц, школ и церквей и оттуда стреляли в сторону горы Карачун, где дислоцировалась украинская армия. «Они стреляли и тут же уезжали, чтобы армия отвечала — получалось, что армия стреляет по жилым домам, садам и школам. Они никогда не стреляли из того места, где они жили, — рассказывает работница рынка. — Люди подходили к ним и просили убрать артиллеристскую установку от жилых домов, но террористы отвечали, что у них такая тактика». Иногда боевики стреляли прямо по стенам домов с расстояния в сто метров, обстреливали разные части города. «Ополченцы вечером напивались, ходили с автоматами и говорили — ну что, куда будем стрелять?» — рассказывает пенсионерка Валентина.

Также люди возмущаются деятельностью российских журналистов. «Когда от обстрелов сепаратистов гибли люди, российские каналы немедленно писали, что виновата украинская армия. Хотя выстрел был сделан в сторону горы Карачун, а не наоборот! — рассказывает Татьяна.  — В конце июня у моей подруги в сарай по улице Урицкого попала бомба. Приехали пожарники, но не стали тушить пожар, просто стояли и смотрели. Когда подруга стала возмущаться, пожарники ответили, что им запрещают тушить огонь, пока это не снимут российские телеканалы. Она подошла к журналистам, но они отказались с ней говорить. Вообще, у мирных жителей, которые возмущались действиями террористов, российские СМИ никогда не брали комментариев».

Также не удавалось мирным жителям поговорить с Гиркиным. Люди вспоминают, как 10 июня  два десятка женщин пришли к самопровозглашенному командующему, чтобы поговорить о происходящем, россиянин вышел к ним в окружении автоматчиков и немедленно приказал: «Зачинщиков арестовать!»

В СЛАВЯНСКЕ ПРОДОЛЖАЮТ НАХОДИТЬ ТЕЛА УБИТЫХ

Днем 24 июня мы с голландским журналистом Теном Саде пришли на процедуру эксгумации массового захоронении, устроенного террористами в середине июня возле детской больницы. Помимо этой братской могилы, погибших закапывали и в других местах Славянска, без оповещения родных, многих без выяснения личности, говорит присутствующий здесь советник министра МВД Антон Геращенко. Теперь предстоит опознавать погибших, собирать данные о казнях и пытках, чтобы установить факты преступлений боевиков.

Место захоронения цинично расположено между стелой памяти героям гражданской войны и памятником жертвам Голодомора. «Гиркин-Стрелков является любителем исторической реконструкции, — говорит Антон Геращенко, — Поэтому выбрал знаковое место для начала истории Новороссии. Однако теперь мы установим здесь памятник жертвам терроризма. Возможно, здесь захоронены и сами боевики, но ведь они также являются жертвами терроризма!» С могилы убирают охапки цветов и четыре фотографии молодых людей — членов церкви Преображения Господня, которые, по данным предварительного расследования, находятся в братской могиле. Накануне дьяконесса церкви по имени Юлия рассказала, что в праздник Троицы 8 июня сразу после богослужения вооруженные люди на глазах сотен прихожан похитили четырех членов церкви — двух сыновей пастора Павенко  — Альберта и Рувима и двух дьяконов, Владимира Величко и Виктора Бродарского. Их отвезли в милицию, где располагалась камера пыток, и позже нашли мертвыми возле реки, два тела сильно обгорели. Их захоронили вместе с другими, кто был в морге.

Экскаватор начинает раскапывать землю, журналисты фиксируют происходящее. Место эксгумации растет в глубину и в ширину, пока не показываются первые останки. Всего из массовой могилы достали и передали экспертам 14 тел, одно из которых оказалось женским.

Сложно посчитать, сколько мирных жителей погибло за время оккупации Славянска,  говорит Антон Геращенко. Многие были замучены и расстреляны, тела находят до сих пор. Некоторые сложены в посадках и подходы к ним заминированы. Официальная регистрация производилась только с 27 мая, и за период до 6 июля в морг было доставлено 125 тел.

«Это очень похоже на Боснию. Такие же массовые убийства, братские захоронения», — замечает голландский коллега Тен Саде, который был репортером во время войны в Боснии.

По дороге на Харьков мы снова встречаем украинские БТРы — теперь они движутся в сторону боевых действий. Мы машем солдатам и мысленно просим об одном: «Вернитесь живыми и здоровыми. И с победой».

МЕЖДУ ТЕМ

Славянцы решили создать люстрационный комитет

На народном вече 27 июля было решено направить письмо в украинский парламент с требованием досрочно прекратить полномочия Славянского городского совета в связи с самоустранением. Кроме того, жители Славянска хотят создать люстрационный комитет для фильтрации служащих, которые имели отношение к коррупционной, антигосударственной, антиукраинской, антинародной деятельности.

Также активисты общественного сектора города получили от новой власти обещание получить помещение для работы в здании администрации города. Это объявил глава Славянской райгосадминистрации полковник Андрей Крищенко. Эту должность он получил, в том числе, после того, как не позволил пророссийским бандитам в Горловке надругаться над государственным флагом Украины, сбросив сепаратиста со здания МВД. Раньше на сессии городского совета он также был избран временным секретарем горсовета. Предыдущий городской голова Александр Самсонов был задержан за сотрудничество с боевиками.

Перед собравшимися также выступил представитель сил АТО. Люди скандировали «Спасибо!» за освобождение города от пророссийских боевиков, которые в течение трех месяцев терроризировали население.

Накануне, 26 июля над зданием Славянского городского совета опять был восстановлен Государственный Герб Украины. Это стало возможным благодаря Славянской и Старобешевской частям Государственной службы по чрезвычайным ситуациям Украины в Донецкой области. Герб был уничтожен российскими диверсантами во время оккупации города, сразу после его захвата 12 апреля.

Екатерина ЖЕМЧУЖНИКОВА, «День»