И креста не сделаешь...

До нас в Сваловичах побывали ледник и... чума. Первый прошелся по нынешней его территории 10 — 15 тысяч лет назад, оставив после себя необычный рельеф. А вторая пожаловала в эти края после Первой мировой войны, выкосив село чуть ли не до последней души. Село все же ожило, дав название дубравам в своих окрестностях: Сваловичская дача. Но история, словно застыв во времени, снова вернула его на путь забвения, а столетние дубы, занесенные в реестр регионального ландшафтного парка, усыхают на сотнях гектаров...

ДУБЫ УМИРАЮТ СТОЯ

Мы ехали по дороге, которая еще не так давно тонула в воде. Плавали в ней и окружающие леса, и эта лесная «магистраль», по которой, оказывается, ныне мог пройти только «газон», который находился когда-то на вооружении у советской армии для перевозки личного состава. Мощный автобус-вездеход принадлежит уже частному лицу, и таких машин сейчас только две на всю Волынскую область... Летнее наводнение, которого на Волыни не было с полстолетия, в этом уголке области, который и так является критическим относительно гидрологии, добавило убытков и в Сваловичской даче. Это заповедное урочище теперь усыхает, как говорят, на корню.

Беда пришла однако не с последними летними дождями. Знаменитые сваловичские дубы начали усыхать лет пять назад. Поскольку в этих местах мало «чистых» дубрав, а преобладают леса смешанные, то постороннему человеку трудно сразу оценить уровень беды. Деревья прячут свои кроны высоко вверху. Но стоит поднять голову — и жуткая картина умирающего леса давит к земле. Окружающий пейзаж кажется нереальным: могучие деревья протягивают высохшие ветви к небу, будто моля о спасении. Большой ареал умирающего леса находится на границе трех кварталов: 28-го, 35-го и 39-го. И именно сюда привел нас через грабовую чащу (а граб является естественным спутником дуба) главный лесничий Любешивского лесоохотничьего хозяйства Владимир Русинчук, чтобы показать масштабы беды. Вокруг много деревьев, которым по 80, 100 и даже более лет. Но эти дубы уже мертвы. Отслаивается кора, долбают их дятлы — для специалистов это сигнал, что в дереве завелись вредители.

Возможно, летом в умирающем лесу еще растут цветы и поют птицы. Сваловичская дача — «земля обетованная» для ботаников и зоологов, потому что здесь целый клондайк «краснокнижной» флоры и фауны. Но человек уже чувствует опасность утраты. Если ничего не делать, говорит Владимир Иосифович, то скоро можно будет говорить не о любечских дубравах, а о любечских джунглях. Многие деревья уже погибли и лежат.

Усыхание дубов — проблема, собственно, и не волынского масштаба. Ценное дерево усыхает по всей Европе. Достаточно сказать, что в знаменитой на весь мир Беловежской пуще массово сохнут дубы, которым по 200 и 300 лет. Отомрут они — и вместо пущи будет пустошь... В Польше это стало поводом для общегосударственного обсуждения, и польский президент даже создал специальную комиссию, которая и должна решить, что с усыхающими дубами делать. На Волыни уже насчитывают свыше ста тысяч кубометров усыхающего дуба, это 16 процентов от общей массы. Сохнут дубравы в Турийске, Цумани, Ковеле, Владимире-Волынском. Но больше всего — на Любешивщине, где значительная часть дубовых насаждений отнесена к заповедной территории, к региональному ландшафтному парку «Припять — Стохид». И это только усложняет ситуацию, хотя, конено, он создавался не ради того, чтобы продуцировать мертвые дубы...

Сергей Редько, начальник отдела областного управления лесного хозяйства, говорит, что больное дерево умирает за полтора года. Процесс, начавшись, становится уже необратимым. Каких только ученых не было в Сваловичской даче, которые пытались определить причину умирания дубрав! Сейчас и лесоводы, и ученые мужи, и местное население сходятся на том, что к гибели деревьев причастны грунтовые воды. Исследовали, что в одни годы они то поднимались, то опускались... А дуб такой «болтанки» не любит.

— Во всем мире национальные парки создаются там, где, образно говоря, ходит больше всего людей. Здесь же мы имеем уникальную природу, но настоящие дебри, никакой инфраструктуры для туриста. Все мы лес любим, — говорит Сергей Редько, — но конечная цель любого ведения хозяйства на земле — сбор урожая. Вот глянешь вперед: лес будто бы и растет. А глянешь вверх — леса нет, потому что 80 процентов, а на некоторых участках и 100 процентов дубов, уже усохло... И каких дубов! Это же фанерный дуб, кубометр древесины которого стоит свыше тысячи гривен.

— Теперь же из сваловичских дубов и креста не сделаешь, — горько констатирует Владимир Русинчук. — Только на дрова! В лучшем случае кубометр продадим за 80 — 120 гривен. Но топить печь дубовыми дровами — все равно что швырять в огонь банкноты...

НА 32 ДОМА — 48 ЖИТЕЛЕЙ

Пять рыжих коровок пасутся на безлюдной лесной опушке. Они удивляют больше, чем, наверное, стадо бизонов... Везде, куда ни кинь взглядом, лес, нигде и не пахнет человеческим духом, и до села Сваловичи не один километр. Однако это небольшое село в тупичке, где сходятся границы Волыни, Ровенщины и Беларуси, живет именно так. Вот и участочки огородов, отвоеванных у песков, на значительном расстоянии от села. А именно сваловичским хозяевам принадлежат буренки-кормилицы. На село — всего 5 коров. И кого они должны поить молоком? Здесь давно не рождаются дети... Хотя Сваловичи можно назвать музеем под открытым небом, потому что где еще в Украине есть такое село, в котором жизнь остановилась на уровне не то что прошлого, а позапрошлого века, и кино можно снимать без всяких декораций (избы, сараи и даже погреба — крытые камышом), однако оно медленно, но неотступно, как сваловичские дубы, отмирает... Местный лесник (по нынешней классификации — мастер леса) Сергей Шкледа в Сваловичах родился. Но с недавних пор с большой радостью отсюда выбрался.

— Здесь можно ополоуметь! — говорит непосредственно. — Дом построил в Любешеве, чтобы быть ближе к людям.

Еще два года назад в Сваловичах жили 65 человек (только взрослого населения, потому что о детях здесь уже забыли), а сейчас в 32 избах — всего 48 жителей. Практически одни глубокие пенсионеры, есть один «позитивный» парень лет 29, молодые (далеко за 30) бездетные супруги и четверо юношей, которые «воюют с водкой» и иногда за бутылочку пособят старым бабам... В лес на работу последних трудоспособных сваловичивцев завлечь очень трудно. Может, предков и кормила Припять, на самом берегу которой они основали село. А нынче на Сваловичи наступают песчаные дюны (привет от ледника) и лес.

— Вот здесь, где уже растут сосны сорокалетние, после Второй мировой войны были сваловичские огороды. Здесь люди на волах ездили, просо сеяли, обязательно рожь и овес, картофель сажали, — показывал Сергей Шкледа, который, когда жил в селе, «был и за медсестру, и за врача», не один раз отвозил больных односельчан в больницу.

Старшая сестра Сергея была последней ученицей в сваловичской начальной школе. Ее закрыли в конце 70-х годов прошлого века. Сваловичские дети уже с десяти лет ездили учиться в село Бучин на лодках по Припяти и Стоходу.

— Встанешь раненько — и за весла, и пять километров против течения, — вспоминает Сергей. — А если не хочется идти в школу, так «выбросим» пальцы: кому повезло быть сегодня «сачком», того бросаем в воду, и, мокрый, он возвращается домой...

Несколько лет назад Сваловичи пережили новую «напасть». Пустующие избы, особенно которые стоят на самом берегу Припяти, сначала за бесценок начали скупать дачники из Любешева и Луцка. Но предприимчивые полищуки очень быстро поняли важность момента и начали продавать свои дома исключительно за тысячи «вечнозеленых» купюр... Поскольку из-за принадлежности сваловичских земель к территории ландшафтного регионального парка перестройка и застройка разрешены только в рамках существующих, в ближайшем будущем изменение пейзажа селу-музею не грозит. Хотя, конечно, дачники не вернут в Сваловичи тот дух, который держал село не один, наверное, век, однако на земле его сберегут.

Селу, выходит, суждена лучшая доля, чем дубраве, которой оно дало свое название...

ЧЕРЕЗ ПРИПЯТЬ БЫЛО ЦЕЛЫХ СЕМЬ МОСТОВ...

С крученой лесной дороги в чаще чужаку не разглядеть того, что видит Сергей Шкледа.

— Вот это возвышение — это следы насыпи, бывшей дороги, которая вела на железную дорогу. Копать землю и делать насыпь власть сгоняла жителей Сваловичей. Помню, дед рассказывал, как заставляли корчевать пеньки, чтобы дорога была ровной. В селе Ниговищи, которое уже на Ровенщине, был полустанок, ходил поезд... Через Припять было целых семь мостов, а из Сваловичей селяне на катере аж в Пинск добирались!

События, о которых рассказывает сваловичский «лесничок» (так ласково называют Сергея в селе), происходили в начале и в середине прошлого века. Долгое время разные власти заботились о развитии этого региона, что не мешало, выходит, и сохранению здесь уникальной природы. Последняя, уже украинская, власть смогла на средства франкфуртского зоологического общества, которое оберегает terra inсognita в различных уголках мира, организовать на этих землях региональный ландшафтный парк «Припять — Стохид», к заповедным территориям которого относятся и многострадальные дубравы Сваловичской дачи.

На территорию заповедника человек с топором и бензопилой так просто не придет, нужны различные специальные разрешения. А поэтому на глазах у всех величественные дубравы и сосновые массивы просто пропадают. Такого абсурда, считают лесничие, нет нигде в Европе. Если в Швеции существует закон, карающий каждого, кто срезал сухостой, и в Европе неприкосновенных лесов всего 4 — 5 процентов, то на нашей Волыни их уже 20 процентов. Поэтому вопрос, что делать с сухими дубами, зависает в воздухе. Оставить больные дубравы умирать и пусть будут чащи, или срезать их и посадить возле пенька десять новых?..