История одного названия

— Ее отец — Иван Григорьевич Товстяк — сидел в сталинских лагерях, хотя к политике лично причастен не был. А был истинным крестьянином, заботившимся о том, чтобы скупить земли, потому что имел пятерых детей. А брат его Евстафий был в УПА... И советская власть, зная об этом, после войны, во время коллективизации на Западной Украине, хотела привлечь Ивана Григорьевича к агитации за эту самую коллективизацию. А он боялся, потому что знал, что если согласится, к нему могут прийти люди из того же УПА и убить его. А у него же — пятеро детей... И тогда в селе сделали показательный процесс над ним — как над человеком, отказывающимся вступать в колхоз. А перед тем семью обложили огромным налогом: отец должен был вывезти из Карпат такое количество леса, которое разве что современные трактора могли бы вывезти. И на процессе Иван Григорьевич должен был каяться, что он виноват, потому что не выполнил это задание. Ему сказали: «Ты сознавайся, мы запишем — так, для документов, а на другой день тебя выпустим». Но когда жена пришла за ним, то услышала: «Как же его выпускать? Он же арестован». И пришлось Ивану Григорьевичу отсидеть пять лет в Мариуполе, где он строил металлургический завод имени Ильича. Из тюрьмы передавал семье заработанные деньги. А вот мать Евгении Ивановны Теодозию Максимовну, как жену осужденного, на работу в колхоз взять не могли. И она вынуждена была нанять старую женщину, которую зачислили в колхоз и которой платили трудодни, та работала за нее...

К тому же, семью выгнали из их собственной хаты (хата сохранилась и сейчас, но Евгения Ивановна не может «смотреть на те страшные стены»). Жили в наймах у родственников. До тех пор, пока мать не обложили таким же непомерным налогом, как и отца. Какая-то добрая женщина (кстати, с Востока Украины) подсказала, что нужно выезжать из села, иначе — посадят, а детей сдадут в детский дом. И в 1953-м году семья выехала в Николаевскую область (тогда как раз было большое переселение с Западной Украины на Восточную). Только приехали, узнали, что умер Сталин: можно было возвращаться домой... А тут и отец приехал из тюрьмы. Теперь он уже имел право устроиться на работу. Забрал старших дочь и сына и выехал с ними в Дрогобыч, где вместе с детьми жил в рабочем бараке. А мать вместе с младшими детьми (среди которых была и Евгения Ивановна) спустя некоторое время вернулась в родное село. И опять жили то в одной хате, то в другой...

В 1956-м году в село председателем колхоза попал бывший партизан — человек, который судил отца и, по сути, был провокатором на том суде. То ли совесть его мучила, то ли по каким-то другим соображениям, но правление колхоза решило вернуть семье Евгении Ивановны хату. Правда, полуразрушенную. К тому же, не просто передали (о каких- либо извинениях и речи не было), но отец должен был и заработанные им деньги отдать за собственную хату. Наконец, семья имела место, где жить.

Долгое время мать охраняла детей от прошлого: старалась как можно меньше говорить с ними обо всем случившемся. И отцу говорила, что рассказывать им всего не нужно: не хотела травмировать. Достаточно и того, что судимость отца отразилась на судьбе старшей дочери, которая мечтала об обучении на историческом факультете, но по понятным причинам не поступила туда...

Сама же Евгения Ивановна уже в 1960-м году поступила в Дрогобыцкий пединститут: тогда уже были другие времена. На третьем курсе вышла замуж за однокурсника — родом из Тернопольщины, тоже из семьи репрессированных. После обучения они поехали на Тернопольщину работать — на пять лет. А потом переехали жить в Ивано-Франковск. В школе мест не было, и Евгения Ивановна работала заведующей клубом. А однажды встретила своего преподавателя из Дрогобыча, который предложил ей сдать кандидатский минимум и переходить на работу в вуз, что Евгения Ивановна и сделала (за год сдала даже два кандидатских минимума).

И во время обучения в вузе, и во время работы на ее пути встречались люди, по которым «проехалась» советская тоталитарная система: один из преподавателей, знаток античности Клим Забарыло, вынужден был поехать на Западную Украину, потому что в свое время не выехал из оккупированного немцами Киева, а продолжал преподавать. Другого, Степана Пинчука, уже у 70-х «съели» в Житомире за докторскую диссертацию «с национальными перекручиваниями». Поэтому не удивительно, что, насмотревшись на все это, во время нового украинского возрождения Евгения Сохацкая, будучи уже деканом факультета Каменец-Подольского пединститута, проводила шевченковские вечера; разрешила своим воспитанникам выйти в поддержку голодающих в Киеве студентов; была в инициативной группе по созданию Руха. Она была избрана членом областного провода «Просвіти»; она организовала первую в Украине научную конференцию, посвященную 110- летию со дня рождения Огиенко (1992). И тогда же, в конце 1980-х — в начале 1990-х открыла его имя для многих своих соотечественников. И уже тогда отстаивала на всех уровнях необходимость переименования Каменец-Подольского пединститута в университет и присвоения ему имени Ивана Огиенко.

Как рассказала корреспонденту «Дня» заместитель декана факультета украинской филологии университета Галина Иосифовна НАСМИНЧУК (а она сотрудничает с Евгенией Ивановной с 1980 года), госпожа Сохацкая никогда не ограничивалась только преподавательской деятельностью. Хотя три срока на должности декана факультета (а это пятнадцать лет, до января 2004-го) о многом свидетельствуют. И как высококвалифицированного специалиста ее знают не только в пределах университета, но и на Хмельнитчине, в Украине в целом, а также в диаспоре. А кроме того, что немало поколений студентов — ее воспитанники, она еще чрезвычайно активный пропагандист украинистики и вообще — очень неравнодушный ко всем общественным проблемам человек. Например, она возглавляет Каменец-Подольскую «Просвіту», а сейчас создает в университете кабинет Ивана Огиенко.

И студенты тоже относятся к ней уважительно. Студентка второго курса факультета украинской филологии Ирина МАЗУРИК сказала, что лекции Евгении Ивановны по истории украинской литературы интересны тем, что литература подается не как что-то идеальное, а как действительно жизненное. И писатели предстают перед студентами не как «небожители», а как реальные люди — с определенными достоинствами и недостатками (но последние госпожа Сохацкая тоже умеет показать как продолжение достоинств).

А как говорит сама Евгения Ивановна, у нее никогда не было выбора, как себя позиционировать: «Я всегда понимала, что мы должны заниматься своим украинским делом»...