«Каноническая территория»

В последние годы во многих православных церковных и околоцерковных СМИ Русской православной церкви (РПЦ) довольно часто употребляется термин «Каноническая территория». Этот термин стал мощным щитом, парирующим все усилия украинского общества обустроить Украинское православие, получить для него необходимый и законный автокефальный статус, иными словами — воссоздать единую, признанную Вселенским православием Украинскую церковь. На все украинские усилия со стороны Московской патриархии слышен один стандартный ответ: «Украина является канонической территорией РПЦ — украинское православие является неотделимой частью московского». Что же такое эта самая «каноническая территория», к которой мы прикованы?

НА ВОЙНЕ ВСЕ СРЕДСТВА ХОРОШИ

При обращении к трудам российских богословов как ХIХ, так и ХХ ст. обнаруживается интересное обстоятельство — термин «каноническая территория» (КТ) там или вообще не используется, или упоминается в совсем других контекстах. Особенно важно то, что термина нет в Святом Писании, а также в Апостольских правилах и в постановлениях Вселенских соборов. Что совсем не удивительно, потому что словосочетание «Каноническая территория» запущено в широкое использование современными российскими православными богословами-политиками в начале 90-х годов прошлого века. То есть тогда, когда с политической карты мира исчез СССР и зашатались имперские позиции РПЦ. В качестве доказательства приведем слова епископа Венского и Австрийского (Московский патриархат) Иллариона Алфеева, который говорит в своем известном докладе, «что этот термин возник недавно, хотя стоящая за ним экклезиологическая (церковная) модель восходит (?) к апостольским временам...»

Едва ли не единственной структурой, которая устояла после распада СССР почти полностью, оказалась Русская православная церковь. Как для того, чтобы помешать своему собственному распаду, так и для содействия воскресению из мертвых «Великой Российской империи», Московской патриархией (МП) были разработаны и запущены в широкое употребление многочисленные стратегические схемы, догмы, новые святые, приемы, формулы (наподобие «сатанинского идентификационного кода»), а также — термин «каноническая территория». Все эти «научные наработки» влияют на сознание украинских верующих, особенно русскоязычных, через посредство приходских батюшек, а также благодаря мощной, хорошо организованной системе православных братств. Именно поэтому словосочетание «каноническая территория» находится сегодня в широком употреблении не только духовенства, богословов и пророссийских политиков Украины, но и совсем малообразованных прихожан УПЦ Московского патриархата.

Надо отдать должное энергии, изобретательности и вседозволенности Русской церкви — она всеми средствами борется за свою целостность, за мировой статус, за сферы влияния, которые, как ей кажется, должны оставаться в ее руках до Второго пришествия. А что касается Украины, то тут все приемы хороши. Ибо полное отделение украинского православия от РПЦ обернется для последней эпохальным историческим поражением. Ведь это означает уменьшение почти вдвое всех главных церковных параметров Русской церкви — числа верующих, священников и епископов, количества приходов и храмов. Более того, потеря Украины может вынудить российских богословов переписывать историю Московской церкви, что безусловно приведет к снижению веса русского православия на международной арене. (Не будем здесь вспоминать о том, что Украинская церковь для России — это не только церковные дела, но и высокая политика, — как показали последние выборы Президента.)

Иногда создается невольное впечатление, что несмотря на свои размеры и могущество, РПЦ просто-напросто боится проиграть в многоконфессиональной конкуренции на «рынке религий» и поэтому старается отгородиться от действительности различными «феодальными стенами» или «каноническими территориями». (Заметим, что этот термин находится в употреблении только Русской церкви.) Не нужно быть пророком, чтобы предсказать конец этой стратегии в недалеком будущем. Ведь, как сказал о. Сергий Киселев (Русская православная церковь за границей), «канонической территорией Церкви Христовой является весь мир, как об этом свидетельствуют Ветхий и Новый Заветы. Нет места в мире, на которое Церковь не имела бы права. Это вытекает из того, что Иисус Христос всем людям желает спасения ... Вне чистой веры «каноничность» не имеет ни силы, ни смысла … Между тем Московская патриархия считает своей «канонической территорией» почти все пространство бывшего СССР. Об этом Алексий II говорил, в частности, на Московском епархиальном собрании 23 декабря 1995 года».

КТО ОЧЕРЧИВАЕТ ГРАНИЦЫ?

Что это такое, собственно, «каноническая территория? Московская патриархия определяет это понятие следующим образом: «Канонической территорией церкви называется та, в пределах которой традиционно осуществляется суверенитет церковной власти в отношении верующих, которые входят в состав данной церкви и проживают на этой территории».

Определение провоцирует много вопросов. Во-первых, как понимать термин «традиционно», как измерять традицию — в годах, в столетиях? Считать ли традицию с ХV ст. — со времени образования Московской церкви? Или с момента завоевания Россией той или иной территории? Далее — что такое «суверенитет церковной власти»? Скажем, Киевская церковь когда-то была Церковью- Матерью Московской церкви, потом стала ее «дочерью» — кому принадлежит «суверенитет»? Есть ли действительные основания считать, что Украинская церковь, аннексированная Москвой в 1686 году, сегодня находится на канонической территории России? Или возьмем пример Грузинской православной церкви, которая на более чем 100 лет подпала под этот самый московский «суверенитет церковной власти», а потом самоуправно освободилась от него. То же самое касается некоторых других церквей, которые были когда-то насильственно включены в состав РПЦ, а при первом благоприятном случае самовольно вышли. Как-то нелогично все получается, не системно. Не свидетельствует ли это о том, что незыблемость «канонической территории» — это нечто надуманное, искусственное, конъюнктурное и главное — имперское? Иначе не было бы такого оживленного исторического «движения» церквей внутрь и наружу «канонической» российской территории — прямо проходной двор какой-то!

Еще один вопрос — кто, собственно, очерчивает, согласовывает и утверждает каноническую территорию той или иной церкви? Какое право имеет церковь закреплять за собой территории «в вечное владение и по собственному желанию»?

Исторические факты ярко и последовательно свидетельствуют, что эта «мистическая» — в представлении некоторых чад УПЦ МП — каноническая территория определяется совсем не церковью и уж совсем не Духом Святым, а политическими границами страны, которой принадлежит церковь. Достаточно элементарного знания истории России, чтобы увидеть действие одного и того же механизма: сначала расширяются границы этой страны (Московского княжества, Российской империи, Советского Союза), а потом — вслед за солдатами — на завоеванные «канонические территории» приходят православные священники. И творят там, например, то, что случилось в 1946 году в захваченной Западной Украине. (Московская патриархия все еще считает западные регионы Украины частью своей «КТ» — только потому, что эти регионы когда-то были силой оружия включены в состав СССР.) А теперь выходит как в сказке — Советского Союза давно нет, а «каноническая территория» Русской церкви — в полной сохранности!

То же самое — но в обратном порядке — всегда происходило в результате проигрыша Россией войн и земель: каноническая территория сжимается тогда, как шагреневая кожа: не помогают ни «традиция», ни «суверенитет церковной власти». Как это случилось после проигранной Первой мировой войны: тогда полную независимость от Российского православия обрело несколько православных церквей (кроме — увы! — Украинской церкви).

НА СВОБОДЕ!

Ниже рассказываются короткие истории «выхода» нескольких национальных православных церквей из состава Российской православной церкви, что означало для последней большие потери «канонической территории».

Финляндия. После отделения в июне 1919 года Финляндии от России, Собор православной церкви Финляндии обратился к патриарху Тихону с ходатайством о предоставлении полной самостоятельности (автономии), которая и была «дарована» церкви в 1921 году. Финское правительство, однако, настаивало на полном разрыве православных «канонических уз» Финляндии с МП. Правительство потребовало также ввода в церковное употребление григорианского календаря и предъявило главе церкви архиепископу Серафиму требование в трехмесячный срок выучить финский язык (и сдать экзамен). Архиепископ Серафим, однако, не подчинился, за что был отстранен от церковного управления и заточен в монастыре. Место главы церкви занял епископ Герман (Аав) — финн, поставленный не Москвой, а Вселенским патриархом Мелетием IV. Что означало, как известно, переход Финской церкви (с точки зрения Москвы — «неканонично» и самовольно) в юрисдикцию Константинопольского патриарха. Только через 30 лет после этих событий Московская патриархия признала юрисдикцию Константинополя над Финской церковью, которая самовольно покинула пределы «канонической территории».

Эстония. В 1917 году, после восстановления патриаршества в России, патриарх Тихон предоставил Эстонской православной церкви широкую автономию. Однако в 1923 году, по настоянию эстонского правительства, предстоятель церкви архиепископ Александр поехал в Стамбул — без согласования с Москвой — и получил от патриарха Мелетия томос (Указ Патриарха), устанавливающий автономию Эстонской Апостольской православной церкви в юрисдикции Константинопольского патриарха. Тогда же в церковный обиход в Эстонии был введен Григорианский календарь и началась активная «эстонизация» церковной жизни.

Польша. История самостоятельности православной церкви Польши заслуживает особенного внимания. После получения страной политической самостоятельности, министерство религиозных исповеданий Польши заявило русским архиереям, что вмешательство иностранных церковных властей (Московской патриархии) в церковную жизнь Польши нежелательно. В 1921 году польское правительство через посланника в Москве сообщило патриарху Тихону о том, что оно заинтересовано в автокефальном устройстве православной церкви в Польше. Патриарх Тихон был готов к компромиссу и «даровал» Польской церкви автономию. Однако на заседании архиерейского Синода в Варшаве (1922), при деятельном участии правительства Польши, было решено, что «ввиду церковной смуты и развала в России не может быть возражений против автокефалии православной церкви в Польше». Это решение Польский синод отправил не в Москву, а в Константинополь, где его утвердил патриарх Мелетий IV. А в 1923 году состоялась интронизация митрополита Дионисия как главы Польской православной церкви»; все епископские кафедры были заняты владыками, готовыми к сотрудничеству с польскими властями. И хотя патриарх Тихон выступил с резким осуждением самочинного отделения православной церкви Польши от РПЦ и перехода ее в юрисдикцию Константинопольской патриархии, Вселенский патриарх Григорий VII вместе с синодом дал благословение на учреждение автокефальной церкви в Польше (1924).

Примерно то же самое происходило после революции 1917 года в некоторых других регионах бывшей Российской империи.

Показательны также те события, которые разворачивались после «присоединения» в 1940 году (по договоренности с Гитлером) прибалтийских государств к СССР. Уважаемый читатель конечно уже понял, что каноническая территория Московской церкви тогда стремительно расширялась — как по мановению волшебной палочки (из Москвы и Берлина). Так, на расширенном заседании синода Эстонской православной церкви «было принято решение о «восстановлении канонических отношений с Матерью Русской церковью». Церковь была милостиво включена в Прибалтийский экзархат Российской церкви. Покаялись и возвратились в лоно «Матери» и другие «беглецы» (но не все).

Интересно читать письмо митрополита Сергия Страгородского (тогда глава Российской православной церкви) к одному епископу в те «благодатные» дни экспансии СССР (январь 1941 г.): «Много работы. Ждет устройства Бессарабия. Туда командирован епископ Алексий. В Западную Украину и Беларусь поехал экзархом (временно) архиепископ Николай. Теперь нянчимся с Латвией и Эстонией. Командирован в Латвию и Эстонию наш архиепископ Сергий: Латвия уже принесла покаяние, а об Эстонии пока не знаем». Как видим, шло активное, деловое и циничное расширение канонической территории РПЦ — после пакта Молотова — Риббентропа (Цель для этой церкви оправдывает любые средства!). Стоит отметить, что в те времена термин «КТ» еще не был изобретен.

Следующая трансформация канонической территории Русской церкви произошла, как известно, после распада СССР. Например, в Эстонии сегодня имеется две православные церкви: одна в составе Московского, другая — в составе Константинопольского патриархата.

ПРОИСХОЖДЕНИЕ ТЕРМИНА

Цитировавшийся выше епископ Илларион сообщает, что сегодня в Русской церкви уже имеются «теоретики канонической территории», которые ищут корни этого понятия в схеме церковного устройства первых веков христианства. Важным правилом этой древней модели является принцип «один город — один епископ — одна церковь», — принцип закрепления некоторой церковной территории за одним христианским епископом (архиепископом, митрополитом, патриархом). Именно из этого принципа вытекает — якобы — современное понятие «каноническая территория», хотя каждому очевидно, что сегодняшние реалии практически не могут регулироваться правилами почти двухтысячелетней давности.

Известно, что принцип единоначалия — это обязательный закон эффективного функционирования любых систем управления — как церковных, так и светских, и касается он внутренней иерархии любой церкви, чего не отрицает и Алфееев: «Принцип КТ по-прежнему остается краеугольным камнем православной экклезиологии (учение о церкви) и применяется на практике, хотя далеко не всегда и далеко не везде». (Хорош «краеугольный камень»!)

Напомним еще о том, что после первых серьезных расколов христианства (451) принцип единоначалия эпископа был радикально и навсегда нарушен: на одной и той же территории начали создаваться «параллельные» иерархии — кафедры епископов разных церквей, нередко носящих один и тот же титул. Эта картина сохранилась до нашего времени и даже развивается — в соответствии с появлением новых христианских церквей или с распространением сферы влияния древних. Например, в Америке сейчас параллельно сосуществуют юрисдикции Константинопольского, Русского, Антиохийского, Румынского и Сербского патриархатов. На Святой Земле, в Иерусалиме находятся три патриарха — православный, армянский и латинский. Но зачем нам приводить восточные примеры? Описанная картина характерна и для Украины, на «канонической территории» которой сейчас существует несколько православных церквей со своими «первыми епископами» — УПЦ КП, УПЦ МП, УАПЦ, РП Катакомбная церковь, Старообрядческие церкви разного толка и другие. О каком-либо единоначалии кого-либо на «своей канонической территории» говорить не приходится, тем более, что структура мирового православия находится в постоянном движении.

Трагедия Московской патриархии состоит, в частности, в том, что — независимо от перемены исторической ситуации — ее претензии остаются неизменными. Как ей жить спокойно и в мире со своими соседями, если она до сих пор считает, что каноническая территория Русской православной церкви включает православных верующих России, Украины, Беларуси, Молдовы, Казахстана, Узбекистана, Туркменистана, Киргизстана, Таджикистана, Эстонии, Латвии и Литвы. Особенно интересно то, что при этом МП постоянно и последовательно создает свои приходы или епископские кафедры во многих странах мира, в том числе там, где давно существуют православные церкви другой юрисдикции — в чужом «каноническом пространстве».

Заканчивая, необходимо подчеркнуть, что «каноническая территория» — это не единственное новое понятие, созданное в последнее время для оправдания и поддержки имперской политики Московской патриархии. Популярен, например, такой тезис: «Изменение государственных границ страны (России) не обязательно ведет к дроблению церквей». Иными словами это означает, что распад СССР совсем не означает распада РПЦ — она «законно» удерживает за собой все когда-то «колониальные» церкви, хотя очевидно, что этот тезис находится в откровенном противоречии с действительно традиционным общепризнанным православным понятием «Поместная церковь». Понятием, которое по-другому формулируется так: «Одна держава — одна православная независимая церковь» и является чрезвычайно важным императивом для Украины и других стран в подобной ситуации.

Русский священник Яков Кротов пишет: «...Вопросы территориальной целостности были и остаются для РПЦ актуальными, тем более, что «тренд на расширение» канонической территории Русской церкви, наблюдавшийся в течение XVII—XIX веков, в ХХ веке сменился «трендом на сжатие».