КАПУСТА

Сейчас, куда ни посмотришь, — всюду мафия свирепствует. Вон недавно у женщины одной мужа похитили. Прямо в день получки. Только под утро сумел домой убежать. Денег ни копейки, пиджак порван, сам еле на ногах держится. Рассказывал, что мафия ему всю ночь насильно водку в рот заливала. А так-то он уже лет двадцать спиртного не пьет. Только если опохмелиться надо. И еще, видно, его пытали, потому что трусы на нем оказались не свои, а женские.

Все теперь в руках у мафии, все! Прачечные, думаете, почему везде позакрывали? Мафия в них деньги омывает. Точно — мне сосед рассказывал, он в химчистке барабанщиком работает.

А в домах почему летом горячую воду отключают? Потому что ее мафия за валюту по трубам в районы Крайнего Севера продает.

Она же, мафия, весь город данью обложила. Все им платят. В любой палатке: тысячу «сникерсов» продал — пятьсот отдай мафии. Как у нее от такого количества «сникерсов» еще не слиплось все!

А на вокзале: сто билетов продадут — пятьдесят отдают мафии. Причем только на юг, на сервер у нас еще ни одному мафиози билета не выписали.

Я уж теперь из дома стараюсь не выходить — здоровье у меня не то, чтобы с мафией связываться... Меня стукни пару раз по голове топором — и все: синяк обеспечен.

Но они меня и дома достали. Утором жена в магазин вышла — хлеба к завтраку купить — телефон звонит:

— Квартира такая-то? — спрашивают.

— Да, — отвечаю, — такая-то.

— Если до завтра капусту не занесешь — замочим. Понятно?

Я, как стоял, так и сел на подоконник. Только кактус в горшке хрустнул. «Капустой» — то на языке мафии деньги называют. А «замочат» — значит, убьют.

Сижу на кактусе, рубашка к спине прилипла, сердце каждую минуту на полчаса останавливается.

Откуда же они, интересно, пронюхали, что у меня деньги есть? Ведь ни одна душа не знает, что я позавчера у цыган на вокзале целую пачку долларов купил. По выгодному курсу — всего по пять с полтиной. За пачку. Больше у меня денег с собой не было.

Все чин по чину — доллары зеленого цвета, и президент на них какой-то американский нарисован. По-моему, его портрет при советской власти у нас на площади висел.

Вот на эту капусту мафия, видно, и позарилась. Делать нечего — звоню в милицию:

— Так, мол, и так, — объясняю, — «замочить» обещают!

Дежурный говорит:

— Мало ли кто чего обещает, вот когда «замочат» — тогда и звоните.

Я говорю:

— Так когда «замочат», как же я к вам дозвонюсь?

Он говорит:

— А по этому вопросу обращайся на телефонную станцию.

Что делать? У кого защиты искать? Ни одной мысли в голове нет! Вообще-то соображаю я быстро, правда, думаю медленно.

Говорят, в таких случаях лучше всего к самой же мафии за помощью обращаться. Они справедливые. У моего соседа раньше ящик почтовый хулиганы ломали все время. Он через знакомых нашел какого-то мафиози и помочь попросил. Тот сразу согласился. При условии, что ему сосед за это свою квартиру завещает. И с этого дня ящик больше никто и пальцем не тронул. Сосед только через неделю умер почему-то.

А у меня и знакомых-то в мафии никого нет. Дядька только, который в деревне живет, сидел, кличка еще у него какая-то мафиозная. Короед — не Короед... Посадили его за то, что машину колхозного навоза дачникам продал. Вспомнил кличку — Жук-навозник.

Но навряд ли он на серьезную мафию выход имеет. Все же не золото украл, не бриллианты...

Дружок один, по школе еще, вором стал. Сначала просто хулиганом был — на уроках ушами шевелил. Причем не своими. Учительницы. А потом, как воровать начал, — так до сих пор остановиться не может. Но до него теперь не доберешься — он в правительстве заседает.

А остальные у меня друзья все приличные. Один диссертацию защитил. Тема какая-то сложная: «Влияние музыки композитора Птичкина на производительность труда птичниц-надомниц».

Сейчас он в университете работает. В смысле: на станции метро «Университет». Эту же самую музыку в подземном переходе на губной гармошке играет.

Еще один товарищ был — сначала закончил Высшую партийную школу, а теперь в Израиле раввином устроился. В свое время на телевидении редактором был — из передач крамолу всякую вырезал. Теперь тоже что-то там обрезает, только уже не на телевидении, а в синагоге.

В этих двоих я на все сто процентов уверен. Уверен, что продадут при первой же возможности.

Значит, только на себя рассчитывать можно. А что я могу один против мафии? Хотел в детстве в секцию бокса записаться — родители отдали в шахматную. И что — придут завтра, чтобы меня «замочить», а я им буду объяснять, где шах, где мат?

Можно подумать, они без меня не знают.

Надо было карате заниматься, а еще лучше — бегом. Они бы слова «капуста» не успели произнести — как я уже на другом конце города.

Все, с завтрашнего дня начинаю по утрам делать зарядку.

Ой, а я ведь до завтра и не дотяну, если «капусту» не занесу. Дай-ка, думаю, напоследок на свои доллары посмотрю. Вгляделся — Господи! Как же я сразу не разглядел! Зеленые-то они, зеленые, но только написано на них: «Три рубля». Ну все! Предложи я им эту «капусту» — они меня за каждый такой «доллар» по три раза «замочат»!

Ну все! Последний день остался. Говорят, человек перед смертью всю свою жизнь вспоминает. Мне, что ли, попробовать. Так, родился. Как сегодня выяснилось, совершенно напрасно. Вот что значит фармацевтическая промышленность была слабо развита! Если бы родители тогда предохранялись как следует, я бы сегодня никаких проблем не имел.

Ну что еще... В школу ходил. Хотел однокласснице в любви объясниться, записку ей на уроке послал, а она подумала, что я ей подсказываю. Ее учительница спрашивает: «Что сказал Пастер, когда впервые увидел под микроскопом бациллу холеры?» А она мою записку прочитала и ответила: «Я тебя люблю».

Что еще в жизни было... В институте пять лет учился. Единственное воспоминание, как на картошку ездили. Мы там в одну кружку самогон наливали в другую воду, чтобы запивать. Я кружки перепутал и воду самогоном запил. Однокурсники так хохотали, что один вместо плавленого сырка обмылком закусил.

Потом работа. Что при советской власти в нашей конторе делали — до сих пор понять не могу. А в последние лет пять занимаемся исключительно тем, что ждем, когда нам зарплату выдадут.

А вот женился я по любви — это мне на том свете зачтется. А как же мне было не жениться по любви, если никакого расчета не было. Она сказала: «или идем в загс, или я говорю своему папе, генералу КГБ, что я от тебя беременная»!

Но зато на красивой женился. На красивой, умной, хозяйственной! Это в первый раз, во второй — на своей нынешней жене.

Нет, она, правда, тоже заботливая. Вечером с работы придешь — она от «Санта-Барбары» оторвется, посмотрит так ласково, скажет: «Ты, наверное, так устал бедненький, проголодался. Сходи в магазин — купи себе что-нибудь».

А аккуратная какая! Встал я тут среди ночи водички попить, с кухни вернулся — моя постель уже убрана и тахта застелена.

Интересно, когда меня «замочат» она расстроится или, наоборот, обрадуется, что теперь ни стирать, ни готовить не надо? Да нет, расстроится — она меня хотела заставить ковры в субботу выбивать, а завтра только четверг.

Только подумал, как жена из магазина и возвращается. Прямо с порога спрашивает:

— Ты капусту думаешь заносить, или как?

Ну я от удивления опять на подоконник пришпандорился. Кактус подо мной уже раскаленный весь. Я ее спрашиваю:

— Ты над моей могилкой плакать будешь?

Она отвечает:

— Еще девяти утра нет, а он уже напиться успел! Я сейчас во дворе дворничиху встретила. Это же тебе из ЖЭКа звонили. Они ремонт на крыше начинают. И если капусту с балкона в квартиру не занесешь — они ее водой замочат.

А что я вам говорил: везде мафия свирепствует. Если бы не она, сроду бы наш ЖЭК крышу ремонтировать не стал.