Кейт КАЛЛОУ: «Не может быть и речи о верхней границе в законе о дифамации»

— Закон, который существует в США, защищает прессу от многих исков, — говорит господин Каллоу. — Это происходит, естественно, тогда, когда судьи уверены, что пресса относится к своим обязанностям добросовестно. Не могу сказать, что нужно запретить или прекратить подавать иски за клевету, поскольку это является нормальным, когда определенные конфликты в обществе регулируются именно таким образом. Очень часто и газета, и истец могут обратиться в суд с предложением прекратить или даже не начинать рассмотрение дела, поскольку они могут и так достичь согласия. (Кстати, в США факт опровержения недобросовестной информации является предлогом для того, чтобы истец мог претендовать только на возмещение собственных материальных расходов. — Ред. «Дня» ). Не должно быть никакой границы касательно уплат моральных или каких-нибудь других возмещений, поскольку суд при помощи экспертов должен четко просчитать, сколько действительно было нанесено морального ущерба. Граница может быть различной, ведь одно дело, когда речь идет о бизнесмене, делу которого был нанесен большой ущерб, и об официальном лице, которое, может, понесло не такие большие издержки.

— Сейчас Верховный cуд Украины занимает в государстве наиболее прогрессивную позицию относительно исков по дифамации. Мы знаем, что и в США именно Верховный суд был катализатором большей лояльности к СМИ, которые критикуют госслужащих. Насколько тяжело шел этот процесс в США?

— Это был не очень сложный процесс, но долгий. Он продолжался 150 лет после принятия американской конституции — до времени, когда прошел закон о дифамации. Нужно обратиться к громкому делу 60-х годов — «Сулливан против «Нью-Йорк Таймс». Конечно, сопротивление оказывали главным образом официальные лица. Но тем политикам, которые очень чувствительны к критике, хочется напомнить удачное изречение президента Гарри Трумена: «Если вы не можете выдержать жар и пар, то, пожалуйста, уйдите с кухни». Общественное мнение очень внимательно следило за процессом, который стал основным моментом в движении за гражданские права. По этому случаю много дискутировали в обществе. В конечном счете, общественность хотела иметь возможность свободно получать информацию, конечно, с соблюдением норм журналистской этики.

— Известно, что в суде присяжных — и в США в том числе — чаще всего выигрывают истцы, и только потом, как правило, уже в апелляционном суде, дело выигрывают СМИ. Почему суды все же чаще выносят приговор в пользу госслужащих?

— Да, к сожалению, судьи и присяжные судов первого уровня больше подвергаются эмоциям, чем профессиональные судьи. Это в основном бывает тогда, когда у них складывается впечатление, что репортер плохо изучил материал, или если корреспондент напечатал заведомо фальшивую историю. Любому человеку это не понравится — и потому голосуют за большое возмещение. Но если видят, что журналист просто выполнял свою работу, то в США дело даже может не дойти до суда. У нас очень долгая процедура подачи самого иска — ибо американцы считают, что у политиков, служащих, популярных личностей достаточно публичных средств, чтобы ответить на критику.

— Для Украины до сих пор является проблемой то, что судьи не делают различия между высказыванием фактов и мыслей, что, на самом деле, является очень важным. Ведь, как известно, суждение не может быть «правильным» или «неправильным»...

— Если вы называете кого-то идиотом, то — это выражение вашего мнения, а не констатация факта. И хорошая журналистская практика — подавать это именно как мнение. С другой стороны, если вы говорите, например, что кого-то считают немножко неуравновешенным пять психиатров, то это уже факт. И если это неправдивая информация, то вы будете нести за это ответственность. В известной степени разграничение факта и оценочного суждения в судебной практике — дело больше лингвистическое, чем судебное, но необходимое для вынесения приговора. У нас есть определенные правила (тест), которыми пользуются судьи на практике для различения фактов и суждений.

— Почувствовали ли вы заинтересованность наших законодателей, судей и журналистов к этим вопросам?

— Да, я почувствовал попытку искать средства разрешения проблем. И в этом суть демократии: вы слушаете именно то, что каждый хочет сказать. Проходит время — и вы просто отбираете лучшие ответы.

— У нас существует проблема цитирования, во время которого искажается содержание сказанного (особенно часто это случается на телевидении). Например, из практики журналиста нашей газеты: на вопрос телевизионщиков «Сузились или расширились рамки свободы слова в Украине?» обозреватель «Дня» ответил: «Эти рамки и сузились, и расширились одновременно. Сузились они по причинам...» — и далее перечислил причины. И продолжил: «А расширились, потому что...» — и также дал соответствующий перечень. В телесюжете оставили только вторую часть, начиная со слов «расширились». Реагирует ли как-то на такие вещи американское законодательство?

— Хороший журналист обязательно дает две части утверждения. Если же у него были две части и он дал только одну — это будет дискредитировать то лицо, которое давало это интервью, и станет предлогом к иску со стороны того, кто давал интервью (конечно, при условии, если корреспондент специально выбросил одну часть репортажа). Американские судьи будут внимательно слушать, что на самом деле случилось. И, возможно, в этом деле они не будут стоять на стороне журналиста, поскольку он не подал мнение того, кого интервьюировал полностью, а фактически наполовину, что будет считаться за умышленное действие. Лучше всего для журналиста все же давать полное освещение мнения.

Семинар «Законодательство о защите чести и достоинства (дифамации) и его применение в Украине» был организован ARCLE 19, Мировой компанией за свободу выражения взглядов, программой правовой защиты и образования СМИ IREX ПроМедиа и Харьковской правозащитной группой. Во время семинара судьи и адвокаты со всей Украины имели возможность ознакомиться с практикой Европейского суда по правам человека относительно защиты чести и достоинства, с европейскими и американскими стандартами защиты чести и достоинства. Много времени было отведено под тренинги и дискуссии, во время которых выяснялись и отрабатывались некоторые процессуальные детали. (Во время полемики, например, оживление среди участников вызвал пример с делом Бузины. Никто из присутствующих не мог понять, как иск общественной организации дошел до судебного разбирательства, ведь, согласно законодательству Украины, он мог быть принятым только от родственников Т. Шевченка — и при условии, что моральный ущерб был нанесен именно им.) Подобная встреча юристов, по словам ее участников, была очень важной и необходимой. Ведь такие мероприятия содействуют распространению современного понимания роли СМИ в нашем обществе, создают определенный круг защиты, на который может рассчитывать добросовестная демократическая пресса.

КСТАТИ

В 1964 г. начальник городского отдела полиции Монгомери штата Алабама Сулливэн выступил с иском против четырех негритянских священников и редакции «Нью-Йорк Таймс». Он утверждал, что стал жертвой оскорбления (диффамации) в виде платного объявления, под которым подписались эти священники и в котором содержался призыв оказать финансовую поддержку Комитету по защите Мартина Лютера Кинга и Борьбы за свободу Юга. В тексте объявления говорилось о «беспрецедентной волне террора» со стороны чиновников и органов правосудия в городе Монгомери против негров, участвующих в мирных протестах. По мнению Сулливэна, некоторые утверждения, приведенные в объявлении, были ложными. Суд также установил факт, что объявление было частично неправдивым (в частности, по поводу числа задержаний Кинга полицейскими). В соответствии с законами Алабамы, суд назначил в пользу полицейского чина возмещение морального ущерба в размере 500 тысяч долларов.

Разбирающие потом дело судьи Верховного суда США вначале подчеркнули значение свободы самовыражения в свободном обществе. Ее цель — «обеспечить ничем не скованный обмен мнениями с целью приведения к политическим и социальным изменениям, соответствующим воле народа». Защите подлежит не только «абстрактная дискуссия», но и «жаркое поборничество».

«Мы рассматриваем это дело на фоне полнейшего в нашей стране одобрения принципа, согласно которому дебаты на политические темы должны быть свободными, оживленными и открытыми, причем допускаются резкие, язвительные, и порой прямо неприятные и острые нападки на власть и ответственных функционеров», — эта цитата из мнения большинства Верховного суда США.

Чтобы сочетать свободу слова с одной стороны и защиту доброго имени публичного функционера — с другой, Суд принял принцип, которым в дальнейшем со всей последовательностью пользовался по всем делам о диффимации (в США — т.н. прецедентное право): «Конституционные гарантии неизбежно приводят к правилу, запрещающему назначать в пользу публичного функционера возмещение ущерба из-за ложного, клеветнического высказывания в его адрес, связанного со службой, если функционер не докажет, что это высказывание имело «фактический злой умысел», обозначающий, что автор высказывания или знал, что оно ложное, или был очевидно легкомысленным в оценке ее правдивости или ложности».