Христианство и наука: достижимо ли единство?
Духовный кризис, охвативший человечество превратил всегда существовавшие духовные шатания в блуждания. Они с особой силой обозначили последствия распада целого, которым являлось мифопоэтическое отражение истинного Мира. Будучи постижением путем переживания, миф, говоря словами Мирче Элиаде, «составляет парадигму всем значительным актам человеческого поведения». Однако его распад, породивший науку, технологию, философию, религию, литературу, искусство и др., лишил их чего-то из того, что было свойственно целому. Наука потеряла нравственность и в своем крайнем выражении превратилась в орудие разрушения природы и человека. Религия и, особенно, церковь увели человечество в мир мистический, лишили его той изначальной прозрачности, которая делала его понятным.
Духовные скитания и обнаруженные во время них потери породили мысль — одно дополнить другим, и таким образом заполнить те изъяны, которые были обнаружены. В результате и здесь спасение стали искать не в возврате к Богу, а в технологии, в попытке опять же скрестить ежа и ужа, а из полученного метра колючей проволоки создать колонию строгого режима в людских душах.
Идея набирает силу. Растет число конференций и симпозиумов, призванных продвигать ее «в массы». В масштабе всего мира их число уже перевалило за четыре десятка. Не осталась в стороне от этого процесса и Украина. В частности, в Запорожье в ноябре 1999 г. состоялась теоретико-методическая конференция на тему: «Христианство на пороге III тысячелетия», обещающая иметь продолжение в октябре 2001 г. Но попробуем обогнать время и немного забежать вперед.
Еще в дореволюционном издании «Истории религии» А.Ельчанинов писал: «Христианство — очень широкое и неопределенное понятие». Мне пришло в голову следующее объяснение этим словам. Христианство связывают с тремя вполне самостоятельными образованиями: вероучением, религией и церковью. Под вероучением следует понимать результат «познания верою», которое осуществляется индивидуально в процессе озарения, возникающего в связи с проникновением вселенского Духа в подсознательное каждого.
Индивидуальный набор образов достаточно велик. Жизнь в коллективе требует, чтобы они были понятны всем. Через них осуществляется связь подсознательного на уровне индивидуумов и превращение его в коллективное подсознательное. Собственно, эту задачу и призвано было решать коллективное переживание мифа.
По мнению К.Леви-Строса, миф существует вне времени, хотя и включает в себя конкретные события. Поэтому он объясняет «в равной мере как прошлое, так и настоящее и будущее». Объясняется это просто. Миф «как сказание истинное» в процессе своего переживания реализует круговорот, а у последнего нет начала и нет конца. Таким способом организация мифа отображала организацию Вселенной, выделяла в ней самое существенное, ее СМЫСЛ.
Человек обладает той особенностью, что он способен оперировать образами, непосредственно не связанными с ним. Он как бы отрывает их от себя и делает это таким образом, что извлекает из образа главное, одно, абстрагирует его. Представляет его в виде самого простого рисунка. Еще в палеолите — более десяти тысяч лет назад — у древних существовал обычай изображать так называемые «колеса- солнца». Их обнаружили в виде наскальных рисунков в Родезии, Мексике, Индии, Тибете и Китае, что дает основания их считать относящимися к сфере коллективного подсознательного.
Не вызывает сомнений, что круги призваны были отобразить саму суть Вселенной, ее главное свойство — Дух. Именно он является тем универсальным, которое присутствует в ней везде, тогда как материя, ее вещественная составляющая, в каждом круговороте своя. В силу своей универсальности круговорот в дальнейшем приобретает черты божественного, так как «Бог есть дух, и поклоняющиеся Ему должны поклоняться в духе и истине» (Ин 4:24). Связь с истиной здесь не случайна, так как именно через посредство круговорота проявляет себя закономерное, которое довлеет над всем, подчиняет все своей власти. В христианстве круг означает принадлежность к божественному и обычно изображается в виде нимба.
Все это неизбежно приводит нас к выводу, который сделал Карл Юнг: «Древние образы богов, да и мысль вообще, а особенно мысль о божественном, имеют своим источником переживание. Неразвитой душе мысль является; она не есть продукт, создаваемый ею. Так, образ божества как выражение идущих своим путем процессов в бессознательном возникает намного раньше, чем как результат рациональных умозаключений».
Христианство, как и другие духовные течения, вылившиеся в дальнейшем в виде мировых религий, стоят на том, что высший Дух — это неосознанное подсознательное, проявляющее себя в виде круговорота. Оно определяет духовность человека и связь с Богом, так как последний представляет собой неосознанное подсознательное. На это прямо указывает апостол Павел: «...они, познав Бога, не прославили Его как Бога и не поблагодарили, но осуетились в умствованиях своих, и омрачилось несмысленное их сердце, называя себя мудрецами, обезумели, и славу нетленного Бога изменили в образ, подобный тленному человеку... Они заменили истину Божию ложью» (Рим 1:21-25).
Религия «переносит» Бога из подсознательного в сознательное, дает ему понятие, которое превращается в роль. Затем, подобно режиссеру, подыскивает «актера». Творит театр, в котором на главных ролях оказывается Бог, а его подмостками — храм. Пьеса разыгрывается путем использования отдельных элементов, позаимствованных из мифа, пребывающего в состоянии переживания. Все это потребовалось для того, чтобы адаптировать духовное течение к условиям цивилизации. Она же характеризуется тем, что в качестве своей главной задачи ставит покорение природы, т.е. реализует установку: «Разделяй и властвуй». Этот раздел начинается с разрушения той духовной связи, которая существует у человека со Вселенной в форме его подсознательного. Бог перемещается из него в сознательное в виде понятия, и таким образом устанавливается власть и над ним. Теперь уже Он, подчиняясь власти церкви, по ее указанию благословляет, отпускает грехи или наказывает.
Из всего этого вытекает такой вывод: религия — продукт цивилизации. Она возникает только тогда, когда человек порывает с природой.
«Мысль изреченная есть ложь». Такой диагноз ставил Федор Тютчев. О том, что «слово искажает мысль», писал и Гюстав Флобер. Причины такого положения, судя по всему, были известны Аристотелю. Он знал, что «не разум — начало и руководитель добродетели, а, скорее, движение чувств. Сначала должен возникнуть какой-то неосмысленный порыв к прекрасному, а затем уже разум произносит приговор и судит». Порывом является круговорот, который имеет место в подсознательном. Подобно воздушному вихрю, он насыщает себя множеством ощущений, которые в дальнейшем стремится осмыслить с помощью сознательного, и ответить на вопрос: «Что это?»
Каждое чувство высвечивается, проявляет себя как озарение, при очень сильном воздействии «летят искры из глаз», проявляется в виде образа, которому сознательное приписывает понятие. Но всякое понятие беднее образа, а поэтому оно ложно. Различие между подсознательным (бессознательным) и сознательным состоит в том, что первое есть ощущение круговорота, движения, которое охватывает целое, а второе — осмысление отдельных образов. Если сравнить с кинофильмом — подсознательное «смотрит» фильм, а сознательное разглядывает отдельные кадры и по ним пытается узнать содержание фильма. Первое работает как зритель, созерцает, а второе — как тот человек, который осуществляет монтаж фильма. Поэтому сознательное технологично по своей сути. В процессе монтажа огромное количество отснятого материала выбрасывается. Сознательное никогда не охватывает все, многое оно просто додумывает, фантазирует. В нем всегда присутствует вымысел. Поэтому религия и ее бог неизбежно содержат в себе элемент вымысла. Он особенно становится заметным, когда в религии происходит переход от понятия к образу. Бог приобретает конкретное обличье.
Наконец, третьим, с чем связывают христианство, является церковь. Она есть общественный институт, который использует религию с целью установления своей власти над обществом, и представляет собой один из самых сильных властных институтов. Этим и следует объяснять длительную борьбу церкви с государством, развязывание ею войн (крестовые походы и др.), подмену судебной власти (инквизиция) и, как реакция на все это — отделение ее от государства.
Мне уже приходилось писать («День», №227), что к восточным славянам христианство пришло церковью. По этой причине происходит соединение языческой религии и византийской церкви. Незнание христианского вероучения, в чем упрекала Л.Ковалевская («День», № 206) украинцев, было предопределено этим обстоятельством. Ведь, как отмечалось выше, церковь уходит от подлинного Бога. Не она, а он оказывается в ее власти. Собственно, реакцией на церковь следует считать всю ту критику, которая раздавалась в адрес христианства.
Не может подвергаться сомнению то, что наука — продукт сознательного. Хотя ученый нередко испытывает состояние озарения, но это, скорее, исключение, чем правило. К поставленной цели он движется, как правило, впрягая в свой воз логику, отдавая предпочтение математической. Говоря о деятельности ученого, Альберт Эйнштейн писал: «Как и Шопенгауэр, я, прежде всего, думаю, что одно из наиболее сильных побуждений, ведущих к искусству и науке, — это желание уйти от будничной жизни с ее мучительной жестокостью и безутешной пустотой, уйти от уз вечно меняющихся собственных прихотей. Эта причина толкает людей с тонкими душевными струнами от личного бытия вовне в мир объективного видения и понимания... Человек стремится каким-то адекватным способом создать в себе простую и ясную картину мира, и это не только для того, чтобы в известной мере попытаться заменить этот мир созданной им картиной. Этим занимается художник, поэт, теоретизирующий философ и естествоиспытатель. Каждый по-своему. На эту картину и ее оформление человек переносит центр тяжести своей духовной жизни, чтобы в ней обрести покой и уверенность, которые он не может найти в слишком тесном головокружительном круговороте собственной жизни».
Не буду гадать, почему Эйнштейн среди прочих не указал христианскую религию, которая в своем вероучении сформулировала идею спасения человека, но все это высказывание имеет отношение и к ней как к науке или искусству. Ведь все они дети сознательного, которое работает с частями, лишает конечный продукт своей духовности, подобно тому, как нет этой духовности в автомобиле.
Американский психоаналитик Станислав Гроф, говоря о своей книге «За пределами мозга», написал: «...главная весть этой книги в том, что западная наука приближается к сдвигу парадигмы невиданных размеров, из-за которого изменятся наши понятия о реальности и человеческой природе, который соединит наконец концептуальным мостом древнюю мудрость и современную науку, примирив восточную духовность с западным прагматизмом». Но это не произойдет путем сращивания науки и религии, так как оно неизбежно повлечет за собой многократное увеличение ложного. Каждая из составляющих добавит его от себя, и возникнет величайший абсурд. Процесс пойдет так, как предсказывал еще Антиох из Аскалона: «Философия должна пойти вспять». Все должны вернуться к Богу: наука, религия, и все остальное, что образовалось в результате распада мифа. К Богу в том виде, в каком он пребывает в подсознательном у психически здоровых людей. Отражением такого здоровья следует считать пантеизм.
Пантеизм — не религия. Пантеизм — не философия. Он — вероучение, возникшее в результате ощущения (переживания) единства человека с Богом. Главным в нем следует считать отождествление Бога со Вселенной (Природой, истинным Миром) и ощущение их присутствия в себе, а себя в них. «Я» и «Мы», все сущее — одно целое. Вот откуда Иисусово «Отец во Мне, и Я в Нем», или «Я и Отец — одно».
Хотя пантеизм прослеживается, начиная с систем индийской философии, в философии стоиков и в особенности — неоплатоников, вплоть до наших дней, проявляет он себя, как все подсознательное, в форме озарения, прорываясь сквозь пелену сознательного, подобно Солнцу в пасмурную погоду. Конечно, в наши дни «тучи» сознательного становятся все более плотными и через них уже не видно Светило, свет доходит до нас лишь отдельными лучами, наиболее значительным среди которых следует считать Джордано Бруно, тело которого 17 февраля 1600 г. поглотил огонь инквизиции. Но дух его остается с нами и время от времени дает о себе знать. Булгаков в начале прошлого века писал: «Настроение эстетического пантеизма Гете вообще очень сродни современности». Значит, еще не погибло полностью наше подсознательное. Есть еще порох в пороховнице. И у украинцев его чуть больше, чем у западных европейцев. Можем и поделиться.
