Кто такие украинские историки и чего они хотят?

Коллеги из Одессы прислали в «День» текст, который был опубликован в газете «Чорноморські новини». Материал показался нам принципиально важным и поэтому мы решили познакомить с ним общеукраинскую аудиторию. А вместо послесловия — мысли одного из самых авторитетных историков — Владислава Гриневича.

Несколько недель назад по Одессе прокатилась «благая весть» — приезжает корифей исторической науки, профессор с опытом преподавания в Гарварде, львовский историк Ярослав Иосифович Грицак. Эти характеристики в глазах студентов, интеллигентов и простой публики, многие из которых почти не читали работы Я. Грицака, предоставляли «индульгенцию» профессору, превращали его в суперобъективного историка, который призван расчищать авгиевы конюшни исторических и политических мифов. Для забытых властью, затурканных перманентным геноцидом против себя одесских украинцев приезд львовянина должен был гарантировать несколько часов отдыха, общение в отдельно взятом помещении-резервации на языке аборигенов, на что в бытовых условиях у большинства из них обычно не хватает духу. Организатором акции выступил «Украинский клуб Одессы», который таким образом начал новый проект Свободного университета. Продолжением лекции Я. Грицака была дискуссия в информагентстве «Мост-Одесса», содержание которой уже освещалось в одном из предыдущих номеров «Черноморских новостей».

По мнению Я. Грицака и его единомышленников, основой для консенсуса разъединенного украинского общества, объединения «украиноязычного запада» и «русскоязычного востока» (это противопоставление прямо-таки не сходило с уст львовского историка во время лекции и пресс-конференции, что выглядело странным, учитывая его репутацию заядлого критика известного тезиса М. Рябчука о «Двух Украинах») является построение в Украине мультикультурного, многонационального общества, объединенного в украинскую политическую нацию. Ради построения этого сообщества он допускает возможность федерации в Украине и введения двуязычия. Это строительство и является тем новым контекстом, в который, по его убеждению, должны погрузиться украинские историки, бросив свои архивные, кропотливые, фактографические поиски, устаревшие этноцентрические исследования. Собственно, ради создания такого «прогрессивного сообщества» он и ряд других историков подкорректировали свою специальность историка в специальность политологов, школьных методистов и т.д. Главными оппонентами или даже врагами эти историки рассматривают украинских националистов из партии «Свобода» и подобных. Вместе с тем, нам не приходилось читать ни одного резонансного заявления этих историков против деятельности русских шовинистических сил в той же Одессе, скажем, увековечения памяти Екатерины ІІ, балаганоподобного перезахоронения четы Воронцовых и т.д. При обсуждении своего тезиса о том, что ему хотелось бы построить Украину, в которой бы Киев разговаривал как Донецк, но голосовал как Львов. Я. Грицак уточнил: «Но как голосовал Львов лет 5 назад, а не как сейчас, когда он голосует за «Свободу».

Коллеги из Одессы прислали в «День» текст, который был опубликован в газете «Чорноморські новини». Материал показался нам принципиально важным и поэтому мы решили познакомить с ним общеукраинскую аудиторию. А вместо послесловия — мысли одного из самых авторитетных историков — Владислава Гриневича.

Несколько недель назад по Одессе прокатилась «благая весть» — приезжает корифей исторической науки, профессор с опытом преподавания в Гарварде, львовский историк Ярослав Иосифович Грицак. Эти характеристики в глазах студентов, интеллигентов и простой публики, многие из которых почти не читали работы Я. Грицака, предоставляли «индульгенцию» профессору, превращали его в суперобъективного историка, который призван расчищать авгиевы конюшни исторических и политических мифов. Для забытых властью, затурканных перманентным геноцидом против себя одесских украинцев приезд львовянина должен был гарантировать несколько часов отдыха, общение в отдельно взятом помещении-резервации на языке аборигенов, на что в бытовых условиях у большинства из них обычно не хватает духу. Организатором акции выступил «Украинский клуб Одессы», который таким образом начал новый проект Свободного университета. Продолжением лекции Я. Грицака была дискуссия в информагентстве «Мост-Одесса», содержание которой уже освещалось в одном из предыдущих номеров «Черноморских новостей».

По мнению Я. Грицака и его единомышленников, основой для консенсуса разъединенного украинского общества, объединения «украиноязычного запада» и «русскоязычного востока» (это противопоставление прямо-таки не сходило с уст львовского историка во время лекции и пресс-конференции, что выглядело странным, учитывая его репутацию заядлого критика известного тезиса М. Рябчука о «Двух Украинах») является построение в Украине мультикультурного, многонационального общества, объединенного в украинскую политическую нацию. Ради построения этого сообщества он допускает возможность федерации в Украине и введения двуязычия. Это строительство и является тем новым контекстом, в который, по его убеждению, должны погрузиться украинские историки, бросив свои архивные, кропотливые, фактографические поиски, устаревшие этноцентрические исследования. Собственно, ради создания такого «прогрессивного сообщества» он и ряд других историков подкорректировали свою специальность историка в специальность политологов, школьных методистов и т.д. Главными оппонентами или даже врагами эти историки рассматривают украинских националистов из партии «Свобода» и подобных. Вместе с тем, нам не приходилось читать ни одного резонансного заявления этих историков против деятельности русских шовинистических сил в той же Одессе, скажем, увековечения памяти Екатерины ІІ, балаганоподобного перезахоронения четы Воронцовых и т.д. При обсуждении своего тезиса о том, что ему хотелось бы построить Украину, в которой бы Киев разговаривал как Донецк, но голосовал как Львов. Я. Грицак уточнил: «Но как голосовал Львов лет 5 назад, а не как сейчас, когда он голосует за «Свободу».

Профессор считает, что в предыдущие годы президенты Л. Кравчук и В. Ющенко реализовывали этническую концепцию построения украинской нации, а Л. Кучма и сейчас В. Янукович, хотя и несовершенно, — политической. Ну, и, конечно же, профессор считает, что, как и говорил Л. Кучма, попытка построения этнической нации, где бы украинцы были этническим ядром, титульной нацией (заметим, что в последнее время это словосочетание в отношении украинцев вообще исчезло из обихода), провалилась.

Не все комментаторы выступлений Я. Грицака заметили и еще одну черту профессора и его единомышленников, на которой основывается большинство их работ — резкое неприятие украинского села как колыбели и базы дальнейшего развития украинской нации. Например, в своем известном «Очерке истории Украины» львовский историк писал: «Из тех исторических наследий, на которых базируется современная украинская идентичность, не все работают на достижение этой цели (модернизации украинцев). Большим консервативным фактором является традиционное наследие украинского села». Это крестьянское наследие автор ставит на одну ступень с таким тормозящим фактором как советское наследие. Такое «антикрестьянство» неудивительно, ведь оно национализирует украинцев, тормозя их превращение в единый советский народ... — ой, простите — украинскую политическую нацию. Неудивительно оно и с точки зрения человеческих комплексов многих украинских историков-либералов/космополитов/модернистов, которые, как и Я. Грицак, родом как раз из «непрогрессивного» украинского села.

Радикализм в отрицании всего подлинно украинского или «национальных святынь» ХІХ — начала ХХ в., странная локализация их только в Галичине (этническую концепцию украинской нации он называет «галицкой») поражает. На одесской пресс-конференции Я. Грицак четко подчеркнул, что концепция украинства ХІХ — начала ХХ в. была законсервирована в холодильнике, а потом была как несвежий продукт выдвинута на свет Божий в 1990-е годы в качестве основы для построения украинской этнической нации. Собственно, в докладе под названием «Кто такие украинцы и чего они хотят?» Я. Грицак тотально отрицал мысли своего прямого предшественника М. Грушевского, который во времена Украинской революции, ссылаясь на Т. Шевченко, определил украинцев «людьми, которые говорят по-украински, держатся своей жизни, своей истории». М. Грушевский не отрицал, что в украинскую среду могут войти и лица другого этнического происхождения, но только в случае их лояльного отношения к украинской культуре, работе на пользу укрепления культуры и государственности украинцев. В свое время другие национальности Украины не восприняли эту формулу не в силу ее радикализма или сложности, но только из-за традиционного желания господствовать над малороссами, превратить их в этнографическую массу, рабочую силу.

Еще одна общая черта историко-публицистических эссе Я. Грицака, которыми он не перестает радовать своих почитателей, — радикальное прозападничество, проповедь идеи тотальной интеграции Украины в европейские структуры, НАТО и т.п., вместе с отрицанием хоть какого-то третьего пути для Украины. Все внутренние проблемы Украины должны решаться по лекалам Запада почти без учета очень существенной местной специфики.

Я. Грицак также получил известность как один из последовательных авторов тезиса о необходимости украинцев покаяться за свои преступления против евреев и поляков во время Второй Мировой войны, что, по его замыслу, облегчит построение украинской политической нации и интеграцию Украины в Европу. Соответственно львовский ученый отрицает героизацию УПА и проводников ОУН, вообще украинского национального движения, высказывается против их выдающихся выразителей увековечения в памятниках. А вместе с тем фактически отрицает политику деколонизации исторической памяти этнических украинцев. Чтобы не быть голословным, приведем цитаты из одного из новейших интервью Я. Грицака: «Бандера может быть региональным героем, но пусть тогда галичане не отрицают право других регионов иметь своих региональных героев. Скажем, в Донецке таким региональным героем может быть Стаханов... Большинство героев не являются образцами моральных добродетелей. Не хотите Стаханова — пусть будет Засядько: мне, признаться, безразлично — я ими так же мало восхищаюсь, как и Бандерой. Мне импонирует другое: в Лондоне стоят памятники и Кромвелю, и королю Карлу, которого он казнил. В Германии считают своими и Бисмарка, и Карла Маркса. То есть там мирно сосуществуют противоречивые символы, которые друг друга исключают, — и таким образом и немцы, и англичане видят свою историю неодноцветно. Мы должны идти таким же путем. А прежде всего: и во Львове, и в Донецке, и в Киеве должны быть памятники тем, кто имеет не региональный, а общенациональный статус — Шевченко, Франко, Амосову... А украинская история настолько богата и настолько интересна, что в ней найдется много других, более компромиссных символов, чем Бандера или Засядько» (http://www.unian.net/rus/news/news-336255.html). Итак, увековечение национальных героев, согласно этой позиции, должно быть строго согласовано с желанием всех, в том числе, надо понимать и тех, кто отрицает сам факт существования украинцев в их не малоросско-хохляцком варианте, — а это фактически вся политическая элита юга и востока Украины.

Чертой работ и выступлений Я. Грицака и типологически подобных ему историков является поверхностность источниковедческого анализа, брейн-ринговая осведомленность во всем, но вместе с тем — иногда впечатляющая ригористичность в вопросах, по которым у автора нет основательных работ. Так, в одной из статей он радикально утверждал, что ОУН-УПА не имела никакой поддержки на востоке и юге Украины, тогда как источниковедческие поиски местных историков все больше свидетельствуют о прямо противоположном. Непонятны решительные тезисы профессионального франковеда об антисемитизме ОУН. С точки зрения археолога, наверное, выглядят наивными такие мысли Я. Грицака: «Определять этническую принадлежность по горшкам или остаткам домов — это то же, что на основании уцелевших декораций угадывать, о чем шла речь в спектакле, текст которого утерян. Это очень сомнительное по своей научной ценности занятие».

Еще одна черта, которая часто привлекает внимание — декларируя тотальный либерализм, открытость к мнению другого, отрицая свою непогрешимость, историки-либералы зачастую демонстрируют обратное отношение, прежде всего к сторонникам понимания украинцев как этнической нации, то есть националистам. Так, участник одной из дискуссий в блоге Я. Грицака заметил, что «профессор должен бы показывать образцы культуры даже тогда, когда его не понимают недалекие корреспонденты без научных степеней... Он пишет не к ученым, а ко всем. Так откуда это превосходство, самовлюбленность, неприкрытая похвальба своими статьями с ехидным «извинением»?» Но, как заметил Я.Грицак в упомянутом интервью, «те, кто дает лишь однозначные ответы, — или недобросовестные историки, или неумные политики. В этой паре плохих историков и плохих политиков для меня наиболее отвратительны те историки, которые цинично изменяют истории ради политики. Историк, а особенно хороший историк, должен быть по другую сторону от власти, выработать в себе твердый хребет и учиться дышать полной грудью, а не сгибаться вслед за каждым посвистом чиновника, и тем более — в такого чиновника превращаться». Руководствуясь этим мудрым предложением, позволим себе оспорить основные постулаты политического мировоззрения Я. Грицака, представленные им в одном из самых проблемных ареалов для жизни украинцев — Одессе.

Во время одесской лекции Я. Грицак вооружился таблицами, социологическими выкладками (лично у меня вера в потенциал социологии в современной коррумпированной Украине вызывает большой скепсис) и даже цитатами из известной юморески О. Вишни о «русотяпстве» и «искреннем украинстве» (заметим, что мы не разделяем попытки профессора представить эти явления как нечто однотипное — если отрицание всего украинского было и есть фактически основой русского национального мировоззрения, то тезисы об украинском происхождении Иисуса Христа или Ноя всегда были сугубо маргинальными в украинской среде), чтобы всячески доказать стремление «двух Украин» к образованию политической нации. Правда, он так и не объяснил, как это решит проблему вмешательства России в дела Украины, излечит украинцев от комплекса неполноценности, а очень многих украинских малороссов, русских, евреев и других от синдрома пренебрежения ко всему украинскому, снимет проблему тотальной украинофобии восточноукраинских масс-медиа, русифицированность школьного и высшего образования и т.д., собственно не ответив на все те вопросы, ради которых тем вечером многие украинцы были готовы просидеть два часа в одном зале с теми, кто отрицает их существование. Упоминая об «устаревшей» концепции этнической нации, Я. Грицак так и не объяснил ее недостатки, считая, что это само собой разумеется. Но ознакомление с позицией современных критиков украинского национализма убеждает, что они отрицают право украинцев даже претендовать на те привилегии, которыми реально обладают фактически господствующие национальные общины Украины. В рамках этой позиции этнические украинцы рассматриваются как главная угроза для комфортной жизни неукраинцев, главные носители нетолерантности. Итак, быть нетолерантным, некультурным — это значит отстаивать свое право быть украинцем. Мимикрировать в зависимости от конъюнктуры под интересы других общин — это смысл либерального этоса для украинцев. Таким образом, сущность либеральной концепции политической нации фактически заключается в том, чтобы убедить украинцев в том, чтобы они поделились своим статусом титульной нации и соответствующими правами с другими национальностями Украины. Но непонятным остается то, чем должны делиться украинцы, которые в реальности лишены всего!?

Не выглядит убедительным принцип, согласно которому политическая элита и интеллектуалы обязательно должны следовать настроениям масс, к тому же в постгеноцидной (определение американца Дж. Мэйса), постколониальной стране. Так, директор колонии для малолетних воров должен был бы ублажать интересы своих подопечных и руководить с помощью плебисцита. Мнение Э. Ренана о нации как ежедневном плебисците, которое показалось таким привлекательным для Я. Грицака, сегодня выглядит устаревшим. Во всех странах национальная политика напоминает механизм, более или менее налаженный, которым руководят элиты, ритуально оформляющие свои решения ссылками на настроения масс. Вряд ли в странах Европы кому-то придет в голову устраивать плебисцит о двуязычии, установлении памятников и других принципиально-мировоззренческих, государствообразующих или нациеобразующих основах или даже допускать до выборов силы, которые полностью отрицают существование титульного народа или государства. Особенно негативно чувствительны к таким попыткам постколониальные общества.

Я. Грицак обошел молчанием очень важное обстоятельство: идея мультикультурализма, политической нации сегодня переживает в Европе жесткий кризис. Коренное население не может смириться с тем, что национальные меньшинства стремительно сужают распространение базовой этнической культуры титульных наций (приведем хотя бы пример предпочитаемой современными сторонниками двуязычия и федерализма Швейцарии, где недавно население на референдуме отклонило попытки мусульман построить в стране ряд мечетей и было мгновенно обвинено в нетолерантности и других антилиберальных грехах). С другой стороны, с новой силой возродилось национальное движение среди безгосударственных народов Европы: каталонцев, шотландцев. Итак, если Я. Грицак считает, что «этнизированные» представления о своей этничности украинцы вытащили из затхлого чулана, то он ради объективности и мирового контекста должен был сказать, что и предложенная им и его сторонниками концепция политической, мультикультурной нации сейчас уже находится почти там же. Итак, какие основания у современных украинцев пускать в свой дом разрушительное для них двуязычие, наделять всеми правами и так с лихвой удовлетворенные этими правами меньшинства, когда они и сами уже сведены до положения национального меньшинства в своем родном доме? Не укрепят ли всяческие «гражданско-либеральные» клубы образца начала ХХ в. образ украинцев как одного из национальных меньшинств восточных и южных областей, а в перспективе — жителей резервации-гетто по всей Украине?

Не выглядит убедительным тезис Я. Грицака и о разделении президентов Украины на проводников концепций этнической и политической нации. На самом деле украинская этнонациональная политика в отношении удовлетворения потребностей этнических украинцев поражает своей непоследовательностью в течение всех последних 20 лет. Недаром каких-то несколько лет назад в Одессе нам удалось инициировать проведение единственной и последней на сегодня научной конференции, посвященной положению этнических украинцев на юге и востоке Украины. Конференция состоялась в информационном вакууме. И это на фоне лавиноподобного количества конференций, посвященных современному положению национальных меньшинств! Все последние 20 лет политическая элита колебалась между обеспечением рая для национальных меньшинств Украины и сдерживанием желания украинцев получить достойное место для себя в якобы «своем» государстве. Именно такое искусственное сдерживание этнотворческих действий украинцев стало негласным основанием для предотвращения этнических конфликтов в Украине, неизбежных в случае настойчивого отстаивания украинцами своих прав. По нашему мнению, по большему счету отстаивались не понятия этнической или политической нации, а наблюдалось стремление «пробраться между капелек», сочетать несочетаемое — интересы деколонизации Украины с интересами колонизаторов (идея примирения палачей и жертв времен Второй мировой войны — из этой же оперы). Некоторые действия последних лет президентства В. Ющенко выглядели лишь как агония, хотя они и вызвали неприятие со стороны многих, в частности, Я. Грицака, который опять-таки, исходя из тезиса о существовании украинской (Галичина) и неукраинской Украины, считает национально культурную политику этого президента исключительно прогалицкой.

Поэтому лишен смысла и тезис о якобы крахе этнической концепции украинской нации. Как только президент В. Ющенко сподобился на действительно деколонизаторские действия, украинский этнос проявил тенденции к консолидации и возрождению. Как только президент проявил вялость и непоследовательность в действиях — украинцы отвернулись от него. Никак не опровергает это резкая реакция на укрепление украинского национального мировоззрения со стороны России и ее сторонников в Украине. Национальное возрождение всегда является дарвинистской борьбой за выживание между этносами. Любые разговоры о толерантности между этносами являются не более чем дипломатическим прикрытием этой внутренней, не всегда заметной конкуренции. Неприятие «украинизации Украины» со стороны значительного числа жителей востока и юга является не органическим явлением, но результатом последовательных, хорошо финансированных с севера действий, прежде всего зомбирования массового сознания средствами масс-медиа. Последовательное финансирование украинских проектов, возвращение целых пластов украинской истории юга и востока, в частности, героев, последовательно боровшихся за украинские этнические ценности, довольно быстро принесло бы соответствующие результаты. В восточных и южных областях нашлись бы не только Стахановы, как полагает Я. Грицак, но и местные исторические аналоги С. Бандеры (в смысле последовательной борьбы за права украинцев), например, одесские украинцы Иван и Юрий Липы, Иван Луценко, Иван Литвиненко и многие другие. Но, чем вести такую сложную и отчаянную борьбу за национальное «Я», значительно проще капитулировать и фактически поставить украинцев среди национальных меньшинств, да еще без прав этих меньшинств. Значительно проще приводить безосновательные сравнения наличия разноплановых памятников (сюда же отнесем и названия улиц) в Великобритании, Германии и Украине, забывая о том, что Кромвель и король Карл разговаривали на одном языке, не оккупировали Англию, не пропагандировали присоединение ее к другому государству. Да и О. Бисмарк или К. Маркс не сделали с немцами и сотой доли того, что сделали с украинцами коммуно-российско-малороссийские вожди.

Парадоксально, но ни на лекции, ни на пресс-конференции Я. Грицак ни словом не упомянул о таком базовом понятии для гражданского общества, как «права человека» с их неотъемлемой частью — национальными правами. Если бы из плоскости высоких соображений о федерализации Украины или поиске общих ценностей между волком и ягненком одесский гость внимательно присмотрелся бы к ситуации на востоке и юге, ему стало бы ясно, что никакого консенсуса между фашизоидными пророссийскими силами и этническими украинцами быть не может.

Никто из украинофобов не признает того, что делает из малоросса украинцев. И дело здесь не в типе политического устройства или способе концептуального понимания нации, а в национальных инстинктах, извечном желании представителей некоторых национальностей исторически господствовать над теми, кого они привыкли видеть только в образе дворника, уборщика, мелкого торговца на базаре или балаганной Сердючки. Никто нам не даст право быть украинцами, кроме нас самих, никто не обеспечит легкий путь. Все было, есть и будет окрашено борьбой. Сейчас единственным условием дальнейшего существования Украины является не поиск еще более тотального удовлетворения прав национальных меньшинств, а повышение хотя бы до нормального человеческого уровня существования «людей, которые говорят по-украински, живут своей жизнью, хранят историческую память». Ну, не все из них хотят федерализоваться, двуязычиться, каяться, искать формулу толерантности! Не хотите, чтобы эти люди реализовывали свое конституционное право голосовать за «Свободу», так защитите их права с помощью других партий. Но что же делать, если сейчас все другие партии проникнуты либо украинофобией, либо общими фразами, припудренными либерализмом. Недаром их лидеры, приезжая в Одессу, угодливо переходят на русский язык, словно иначе их здесь не поймут! Или демократия и либерализм предусматривают только защиту прав преобладающего большинства и приспособление к нему? Удивительным образом Я. Грицак не предполагает возможности, чтобы Киев не только голосовал, как Львов, но и разговаривал так же, будто по этническому составу эти города диаметрально противоположны между собой. На самом же деле, внутренняя консолидация украинского этноса во главе с украинской интеллигенцией неизбежно привела бы именно к такому результату. Хотя это весьма сузило бы возможности для политологов объединять то, что они же в значительной мере и разъединили.

Итак, Я. Грицак для «удобства» вывел этих украинцев за рамки дискуссий, растворил их в русском море востока и юга, сделал арифметической погрешностью. Построение украинской политической нации и так же гражданского общества никак не решает вопрос этнического ядра этой нации, государствообразующей национальности, государственного языка и других базовых структурных основ. Противоречия между украинцами и теми, кто не готов признать за ними право «быть и хотеть», заключаются как раз в этом. И потому не стоит радоваться тому, что представители радикальной русской партии с их проповедями «коренных одесситов», «русской славы Одессы», «непонятного украинского языка» и т. д. согласны с тезисом Я. Грицака о необходимости построения политической нации в Украине. В их понимании ядро этой нации будут составлять отнюдь не этнические украинцы, а русские с их ветвью, малороссами. А двигаться эта политическая нация будет строго в направлении, куда укажет старший брат с Севера.

Основой для хоть какого-то согласия между украинцами и неукраинцами должно стать покаяние, если это уж так необходимо для создания политической нации, представителей этих меньшинств за преступления, совершенные их предками, причем некоторые из тех злодеяний были совершены против самих украинцев, которые, собственно, и спровоцировали ответные акции украинцев, никогда, впрочем, не выходившие за пределы украинских земель. Более того, основа для этого консенсуса могла бы сложиться в случае того, чтобы кто-нибудь из ведущих представителей неукраинской интеллигенции той же Одессы решительно осудил действия местных и не только местных украинофобов. Я. Грицак удивительным образом отрицает целесообразность этого мнения: дескать, это не наше дело, а дело их совести. Но тогда непонятно, как при таком одностороннем движении должна образоваться украинская политическая нация?

Не видим даже в далекой перспективе никаких оснований для реализации, так сказать, «вспомогательных» средств для формирования украинской политической нации — федерализации и двуязычия. Даже в условиях роста политической культуры или овладения всеми национальными меньшинствами украинским языком эти основания не возникнут. В Украине живет единый украинский народ, часть из которого находится в состоянии денационализации и русификации. Очень многие из них стремятся для себя и главным образом для своих детей к возвращению к языку и культуре предков. Резать по живому этот организм в угоду якобы приниженным национальным меньшинствам — значит, повторять крымский сценарий, который, как известно, кроме катастрофы местных украинцев и татар в пользу русских, ничего не дал. А если не-украинцы массово овладеют украинским, то хоть какое-то основание для разговоров о двуязычии отпадет. Тем более непонятно, как сторонники мультикультурализма и политической нации могут предполагать возможность двуязычия, ведь оно прямо противоречит их принципам. Мультикультурное общество должно стремиться к функционированию всех языков, а не только ассимиляции их двумя.

Очень циничной выглядит логика современных федералистов. Раньше они кричали о том, что распад СССР привел к разрыву родственных связей между населением Украины и России, понижением статуса русской диаспоры. Но они отнюдь не грустят по поводу того, что многочисленные выходцы с Винниччины, Киевщины, Галичины окажутся в Одессе в бантустане без возможностей для развития собственного языка, часто церкви (греко-католики), исторических знаний. И местная власть ни при каких условиях не даст им возможности развиваться, ведь в их понимании это нарушит устоявшийся баланс, национальную иерархию (очень выразительные примеры — длительное пробуксовывание в Одессе дела строительства греко-католической церкви, единодушное голосование депутатов городского совета за региональность русского языка, установление памятника Екатерине ІІ и т. д.). А как руководят федералисты, мы уже насмотрелись в последнее время. Возьмет ли их на поруки Я. Грицак, как потенциальных руководителей местных украинцев (не политических, а просто этнических) в составе будущей федерации? Будет ли возмущаться по поводу нарушения их естественных этнических прав в федеративной, политически-национальной Украине? Или украинцы могут рассматриваться лишь как удобрение для «прогрессивной» политической нации, Украинско-неукраинского государства? Собственно, украинцы как часть проектируемой политической нации уже есть среди нас — это члены многих умеренно или резко-украинофобских партий Украины. Среди них много некогда этнических украинцев, которые теперь ради власти угодливо притворяются русскоязычными и русскокультурными, а на самом деле представляют собой ментальный суржик. Они никогда и не подумают требовать взаимоуважения украинцев и неукраинцев, а видят проблему лишь в перманентном раскаянии украинцев, фактически за то, что они, украинцы, ищут все новые способы удовлетворить интересы неукраинцев за счет украинцев. На наш взгляд, именно так будут выглядеть все украинцы в случае реализации концепции политической нации. И теория либерализма здесь ни при чем, виновата жестокая реальность, которая деформирует, быть может, и красивую на словах теорию.

Итак, никаких новых контекстов Я. Грицак в Одессе не открыл. Много раз уже слышанные идеи о цивилизационном разломе в Украине, необходимости ее озападнивания, построения политической нации, инвективы в адрес неразумных и затхлых традиционалистов, историков-фактографов, которые не могут интерпретировать источники именно так, как требует прокрустово ложе модерно-либерально-коспомолитической прогрессивной историософии и методологии — единственно верного учения. Большинство из этих тезисов перманентно звучат из уст нынешних власть имущих Украины. А в общем, что-то похожее на политику умиротворения агрессора накануне Второй мировой войны. Соображения о необходимости построения политической нации поразительно напоминают концепцию и путь построения «новой исторической общности — советского народа» с подобным отношением ко всем инакомыслящим, хотя и уже в значительно суженных географических масштабах. По крайней мере в моих глазах смысл брошюры М. Грушевского остался непоколебимым.

Хотя Я. Грицак и оспаривает наличие третьего пути для Украины, он все-таки просматривается. Это продолжение внутреннего объединения этнических украинцев и их сторонников из числа других национальностей на основе базовых украинских этнических ценностей, дополненных современными принципами, которые не противоречат этим ценностям, дерусификация украинского менталитета на право-консервативных, а не либеральных основах, поиск союзников среди мировых стран, которые готовы воспринять нерусифицированную Украину и соответствующих частей политической элиты у других. Наверное, в первую очередь этими странами будет ряд стран из постсоветского пространства. Украина без украинцев не будет субъектом политики и вообще интереса, способной действительно искать себе союзников, а не новых хозяев.

Перформанс Я. Грицака происходил на фоне трогательного согласия с теми, кто ответственен за ущемление, по их мнению, «некоренных», «чужих», «непонятных», «отсталых» одесских украинцев (коричневая партия «Родина»). Можно лишь развести руками в ответ на попытки некоторых представить Я. Грицака объективным историком на основании того, что ему «удается писать историю без видимых признаков этноцентризма». Таких историков в природе не бывает. «Центризм» каждого очевиден в случае внимательного чтения источников и знания историографических и политических реалий. Именно поэтому иногда хочется прямо-таки проснуться от страшного сна, когда слышишь очень схожие мотивы в мнениях историков-либералов — космополитов и якобы их отчаянных оппонентов.

Украинские историки разные, и цели у них разные. К сожалению, только некоторые из них выбирают непопулярные пути, сохраняя «честность с собой», пользуются не поверхностными выводами из вторых рук, а ведут собственные непопулярные фактографические, архивные, источниковедческие поиски и лишь потом выносят свои заключения на суд публики, не подстраиваясь под ее вкусы, региональные предпочтения, существующие и воображаемые.