Людмила ШЕВЧЕНКО: «Есть энергетическая связь между Шевченко и его малой родиной»

«ВСЕ АБСТРАКТНЫЕ ПОНЯТИЯ ИМЕЮТ КОНКРЕТНЫЕ ПРОЯВЛЕНИЯ»

— Поскольку это не официоз, а искренний разговор, нам очень приятно, что у нас такой высокий гость, хранитель святых для каждого украинца мест. Пани Людмила, расскажите, пожалуйста, что, собственно, сейчас представляет собой этот заповедник?

— На сегодня родина Тараса Шевченко (как пишут, «у тім краю земля до неба лине») объединяет три села детства Тараса, где раскачивалась колыбель юного Шевченко: Моринцы, Кереливку (Кирилловку) и Будищи. Основой нашего теперешнего заповедника (он работает десять лет) был литературно-мемориальный музей в селе Кирилловка, в усадьбе родителей Тараса. Именно там он сделал свои первые шаги, познавал людей, в первую очередь, самого себя, а потом уже познавал мир. Моринцы же — это воссоздание хаты Копия, где, собственно, родился Тарас Шевченко, и хаты деда по матери Якима Бойко. Эти хаты стоят межа в межу, и они — символ начала жизни. Так произошло, что Тарас родился в Моринцах, но еще двух лет не было ему, когда родители переехали в Кирилловку. Ведь им приходилось ездить от села к селу, и наконец, купив за 200 карбованцев ассигнациями хату у Григория Кирилюка, родители уже остались жить в Кирилловке. Тут до 14 лет и жил юный Тарас. Будищи же — это имение, летняя дача Павла Энгельгардта, владевшего селами Тарасового детства. Энгельгардт был человеком военным, приезжал сюда, на среднее Приднепровье, чтобы отдохнуть, поохотиться, набраться позитивной энергетики. Действительно, особенно уютно в Будищах, и именно туда 14-летнего Тараса забрали в козачки. Затем Варшава, Вильно, Петербург... Но впоследствии трижды Тарас Григорьевич приезжал в Кирилловку.

Известно, что за год до смерти в своей автобиографии Тарас Шевченко написал: «Я родился в Кирилловке». Поэтому между Моринцами и Кирилловкой издавна существует своеобразное «соревнование». В метрической книге Моринцов написано, что в семье Григория и Екатерины Шевченко-Грушивских родился сын, имя ему дали Тарас. Но ведь существует и та автобиографическая запись 1860 года... Итак, сюда, на родину, Тарас Григорьевич приезжал трижды: в 1843, 1845 и уже после ссылки, в 1859 году. Я хочу показать детскую книжечку «Садок вишневий коло хати». Здесь есть стихотворения именно о наших местах: «Мені тринадцятий минало», «Село, і серце одпочине»... Все абстрактные понятия имеют конкретные проявления. И я вспоминаю, что Шевченко далеко на чужбине писал брату своему Никите: «Ходжу по цьому сірому Петербурзі, а душею, думками весь у Кирилівці. Мені б солов’я, побачити тебе, Кирилівку...». Есть такая незримая, но весьма ощутимая энергетическая связь между Шевченко и его малой родиной.

ВОСПРИНИМАЕШЬ ВСЕ «НА ВIДСТАНI СЛЬОЗИ...»

— А как вы стали берегиней этих мест?

— Ничего необычного. Я родом из Шевченково (так с 1929 года называется наше село). Закончив школу, поступила в Киевский университет, на филологический факультет. В то время это был единственный университет имени Тараса Шевченко! Вернулась домой, начала работать в музее, потом был создан заповедник, и с 1995 года я его возглавляю. У нас сегодня сохранена хата дьяка, первый «университет» Тараса Шевченко. Это памятник архитектуры второй половины XVIII ст. Сейчас она отреставрирована, и именно эта хата указывает на исторический центр села. В Моринцах есть чумацкая хата (середина XIX ст.). А в музее экспонируются вещи родителей Тараса: стол и лавка из отцовской хаты; камень с могилы отца. Есть вещи, принадлежавшие старшему брату Никите. По отцовскому завещанию ему завещана усадьба, где расположен музей. Внучатый племянник Тараса Шевченко Харитон Прокопович (незрячий) был смотрителем этой территории. С 1929 г. место определено как мемориальное. Первая книга отзывов датирована именно 1929 годом. В 1932 году впервые в ней было написано: «В этом месте нужно организовать заповедник», а в 1939 году открылся музей. Что касается родственников: братья и сестры Шевченко получили вольную, но без земли.

— Это произошло в 1861 году или раньше?

— Варфоломей Шевченко, родственник Кобзаря, этим вопросом очень много занимался, он хотел — и Тарас Григорьевич писал об этом в письмах — помочь семье. Но семью отпускали без земли, они не соглашались. А потом в 1861 году, ясное дело, все стали свободными.

— А от имения Энгельгардта что-нибудь осталось?

— Да. Здание летней дачи; помещение, где работала челядь и управитель («имение управителя»), и винный погреб. Еще есть два дуба, приблизительно 600 и 800 лет.

— Людмила, а вы видели, как люди у вас на глазах менялись, посетив Моринцы, Кирилловку, Будищи?

— Да. Человек становился более настоящим... Кроме святынь, о которых мы упоминали, есть еще две для Тараса Григорьевича самые драгоценные — это могилы матери и отца. Понятно, что у каждого человека есть на земле такие места, где держишь все обнаженным нервом, где воспринимаешь все «на вiдстанi сльози».

«ОТКРЫТИЕ» ШЕВЧЕНКО

— Да, но есть очень много людей, что-то читавших о Шевченко. Однако, ступив на эту землю, они все чувствуют иначе. Поэтому важно не просто читать, а побывать на родине Кобзаря.

— Помните, как говорил Владимир Винниченко: научить любить ближнего — это то же самое, что научить блондина быть брюнетом от природы. Действительно, если человек идет к поэту открыть что-то новое, он сможет открыть. Если идет со знанием поэзии Тараса Шевченко — он откроет для себя и яр, и поле, и тополь, и «над криницею верба схилилася, мов та журба...» А наши сады!!! Сад — это воплощение и человеческого труда, и философии, ведь яблоко — философский плод. И вместе с тем — это красота. Тарас Григорьевич об отцовском саде написал: «Бачив я порядні сади на своєму віку, але і Уманський, і Петербурзький і шагу не вартий у порівнянні з батьківським. Густий, темний, тихий...» Да, маленькому Тарасу там хорошо было. Ведь в 9 лет не было мамы у него, а в 11 — и отца. Понятно, тяжело жилось, но мальчик в состоянии был постичь величие природы. Может, потому, что рядом был дед Иван — мощный, сильный, крепкий, как тот дуб в Будищах, надежный человек, блестящий рассказчик. А Тарас все в себя впитывал, словно сгусток энергии.

— Вы говорите, что каждый должен открывать для себя своего Шевченко, а кто он для вас?

— Личность Тараса Шевченко чрезвычайно многогранна. Мы все где-то на пути к пониманию гения. Не могу с уверенностью сказать, что я уже все знаю о Тарасе Шевченко. Есть очень интересный черкасский исследователь Василий Кухаренко, его труд называется «Незбагнений апостол». Не «незбагне / нний», это то, что понять нельзя, а «незба / гнений» — то есть шевченковские образы все время открываются новые и новые. Не нами открыто, что все держится на лирических чувствах, на любви к ближнему, к природе, на любви. Но есть мнение, что любовь — это просто химическая реакция в каком-то полушарии головного мозга — не более того. Становится грустно. Так нельзя. Ясно, что талант невозможно объяснить таким схематическим раскладом. А для меня, кирилличанки, для человека, который ходит по тем самым тропинкам, это ощущается еще ярче. Открываешь «Кобзар» — а там на каждой странице, в каждой строке родные пейзажи. Шевченко для меня — народный философ. И чрезвычайно смелый и честный человек, что украинцам, к сожалению, не очень свойственно — мы часто любим приукрасить, схитрить. А он концентрированно видел суть. Какое центральное произведение Тараса Шевченко в моем понимании? Это «І мертвим, і живим, і ненародженим...». Там мы можем прочитать и историю украинского народа, и психологические моменты есть, и вместе с тем подана будущая перспектива и предостережения пророческие... К сожалению, не прислушиваемся, не читаем... А ведь все написано там.

МЫ НИКАК НЕ МОЖЕМ ПРИЗНАТЬ СЕБЯ УКРАИНЦАМИ

— Поговорим теперь, возможно, о более прозаических, но не менее реальных вещах. Как живет музей, много ли людей там бывает?

— Заповедник «Батьківщина Тараса Шевченка» — это государственное бюджетное учреждение, у нас работает 38 человек, на балансе 27 гектаров земли. Это немного для заповедника, но требует больших затрат сил и энергии. Работают только люди, которые действительно любят эту работу и преданы делу. Финансируемся мы из областного бюджета Черкасской области.

— И это «национальная святыня»!.. По поводу каждого шевченковского юбилея льются потоки меда, патоки, пафосных слов! Но еще ни один гуманитарный вице-премьер не поставил вопрос, что это национальный заповедник, и значит, финансироваться должен из госбюджета!

— Но мы пока еще не являемся национальным заповедником...

— Правильно. Вот я и говорю, что нужно присвоить вам статус национального.

— Этот вопрос ставится уже год. В ответ встречаем различные преграды: то в Минэкономики, то в Минкультуры...

— Знаете, какое главное препятствие? Мы никак не можем признать себя украинцами.

— А еще спрашивают так: а какие у вас есть настоящие шевченковские экспонаты? Есть ли у вас автограф Тараса Шевченко, есть ли у вас та или иная бумажка? Отвечаю: у нас есть то, что нельзя «впихнуть» в музей, — небо, земля, могилы предков, та аура, которую мы не видим . У нас все крайне материализовано, к сожалению... Но мы живем в материальном мире, и энтузиазм энтузиазмом; но должно быть материальное поощрение. У нас самая маленькая зарплата, какая только может быть, но благодарим всех на свете, что она еще выплачивается.

— Скажите, а сколько получает директор заповедника и его работники?

— Директор заповедника по штатному расписанию получает 280 гривен. Работники уровнем ниже — 180 гривен.

— Это очень красноречивый факт. Видим, как к этой святыне относятся на самом деле.

— Сегодня у нас есть так называемые платные услуги и, соответственно, спецсчет. В этом году заработали 12 тысяч гривен, и все деньги с этого счета мы пускаем на нужды музея.

— А из столицы приедут, еще и посоветуют, что нужно сделать. И скажут: то не так, и это не так...

— А из бюджетных ассигнований выделяется только заработная плата, начисления на нее и энергоносители, то есть уголь. Это 6 тысяч гривен в год.

— Из запланированного какой процент поступает?

— Где-то 40%. Остальное покрывает собственный счет. На сегодня основная проблема в том, чтобы сделать водопровод, чтобы нормально функционировал большой комплекс музея. Это же не просто один музей, там есть вспомогательные здания, где работают наши люди. Пора перекрывать крышу на хате родителей, восстановленной в Кирилловке. А в Моринцах вообще катастрофа: сегодня у нас люди работают практически на улице, потому что нет специального помещения. Есть необходимость финансовой поддержки...

— Переосмысления подходов...

«ЧТО-ТО НЕ ТАК В «ДАТСКОМ КОРОЛЕВСТВЕ»!

— Второе — нужно комплексно подходить к решению проблем. Когда, например, идет восстановление, нужно думать и о том, как здесь будут работать люди. Мы должны достойно выглядеть, а если выйдет работник в валенках, в кожухе и станет рассказывать о высокой духовности — это не поймут. В данном случае материальное и духовное должно быть сбалансировано. Синонимом слова «культура» в Украине стало слово «проблема» . Что-то не так в «датском королевстве»! Не нужно лишний раз рассказывать, что же такое культура, начиная со внутренней культуры человека — до понятия цивилизации в целом. И в первую очередь людей, приезжающих к нам, интересует, кто мы такие по духу, по своей истории. И вдруг — культура перешла в разряд «и прочее». Я глубоко убеждена, что культура должна стоять в первых рядах, как стратегическое направление развития молодого государства. Акцент должен быть смещен.

— Действительно, если говорить просто и по существу, то сколько поколений мечтали о свободе для Украины. А Тарас — тот человек, который завоевывал свободу, потому что не мог иначе жить. И теперь чудом, по стечению обстоятельств, эта свобода в Украину пришла. Что мы с ней делаем?

— Не умеем распоряжаться грамотно. Но есть государственные мужи, есть люди, мыслящие стратегически, и я бы хотела, чтобы это было услышано ими, — на культуру необходимо обратить внимание в первую очередь.

— Мы очень любим 9 марта, в день рождения Тараса Григорьевича, возлагать цветы, говорить красивые слова... Вы назвали поразительные цифры скудного финансирования. А обращались ли вы к чиновникам?

— Понимаете, все-таки есть отрасль, есть Министерство культуры, разрабатывающее ставки, тарифные сетки. И если придет Людмила Шевченко, начнет обращаться к чиновникам...

— Я думаю, что у Людмилы есть абсолютное понимание, как должно функционировать государство. Каждый украинский честный, скромный человек думает так: там, наверху, сидят люди, которые должны понимать... И на этом большие три точки. А вот мы, журналисты, понимаем, что эти три точки должны быть заполнены большими толчками снизу, сбоку. Журналисты должны атаковать каждого чиновника и говорить: «А что ты сделал? Что ты мог еще сделать? Сделал ли ты это приоритетом?» Чтобы им некуда было деться, чтобы они «крутились, как угри на сковородке».

— Золотые слова. Если бы еще была встречная реакция...

— Реакции сразу не будет, но нужно их «брать за горло», и так или иначе это нужно делать, потому что это постсоветские люди. Мы обязательно напечатаем все ваши счета. Я еще хотела спросить: у нас есть много фондов, есть довольно мощные диаспорные общественные организации, у которых другое отношение, но они не знают, как конкретно могут помочь...

— В первую очередь, им следует отозваться, сказать, кто они есть. Мы открыты к сотрудничеству.

— А у вас есть возможность, например, принимать пожертвования?

— Есть.

— То есть вам не запрещают, а то у нас Василий Иванович Полтавец говорил, что не дают заработать...

— Сейчас обрисую еще одну ситуацию. Мое учреждение является неприбыльной бюджетной организацией. Что это означает? Мы составляем смету, расписались за свою работу, и государство нам выделяет все эти суммы. Только то, что заработали, и имеем. И поэтому мы обращались к издательствам по поводу реализации «Кобзаря». Как вы представляете себе Музей Тараса Шевченко без этой книги? Но ведь дарить мы ее не можем — мы можем издавать. Но покажите мне человека, который издаст «Кобзар» за просто так? А реализовать не имеем права, потому что мы неприбыльная организация. Открываем торговую точку, платим 340 гривен, чтобы наши посетители выходили из музея с «Кобзарем», но вместе с тем все наши спецсредства облагают налогом! Мне выгодно это делать? Какое-то время мы еще поторгуем «Кобзарями», а потом вынуждены будем закрыть эту «точку».

— То есть вы не только не финансируетесь, но и обложены налогами.

— Да, и это сразу вызывает целый ряд проверок.

«МЫ ЗДЕСЬ ПРИКАСАЕМСЯ К ВЕЧНОСТИ»

— Нашему обществу («День» об этом многократно писал) нужен психоаналитик. Нужно освободиться от болезненных желаний везде засунуть щупальца, проверить каждого живого...

— Государственная политика в этом плане не просто непонятная, она сложна для понимания. Я каждый понедельник провожу совещания, собрания, смотрю на своих людей, рассказываю им о наших планах, перспективах на следующую неделю. Я им все время буквально насаждаю позитивное мышление: гордитесь, нам чрезвычайно повезло, потому что мы работаем в месте, куда люди, возможно, мечтают приехать раз в жизни! Мы здесь прикасаемся к вечности. Все преходяще, все пройдет, и мы пройдем. А сейчас мы имеем честь представлять то, что отобрано временем. Но сразу же возникают финансовые проблемы...

Лариса ИВШИНА: — Вы уже седьмой год на своих худеньких плечах в это непростое время удерживаете музей — я видела, на каком уровне энергии воссоздавалось все, сколько любви вложено. А что делалось у меня в душе, когда я увидела скульптурную композицию «Я пас ягнята за селом», и того мальчика, которой ушел из отцовской хаты... С каким вкусом, с какой душой все выполнено! А эти вещи из хаты дьяка! Я считаю, что такие люди, как Людмила Шевченко, — элита нашего народа. А у вас есть какая-то награда, знак отличия, хотя бы грамота, возможно, премия?

— Неудобно об этом говорить, но у меня звание заслуженного работника культуры. Оно было присвоено мне за работу последнего периода. У нас проведены большие ремонтно-реставрационные работы, отреставрировали хату дьяка. Хата уже вросла по самые окна, «просила» помощи, и тогда состоялась большая благотворительная акция десяти коммерческих банков Украины и Национального банка. Мы сохранили все благодаря специалистам Укрреставрации. Это была очень большая работа, сразу работали в 1998- 1999 годах 32 бригады, люди из многих регионов Украины, в первую очередь наши черкасщане. Мы начали работы в октябре, в марте уже была открыта экспозиция, а к 22 мая дом был полностью восстановлен. Дома я тогда почти не была, ездила — Киев, Черкассы, Кирилловка, Моринцы... Но большего удовольствия от жизни, чем в тот период, еще не ощущала.

— И заслуженный работник культуры у нас получает по штатному расписанию 280 гривень.

— А что делать? «Бесприданница».

— Есть ли статистика, сколько людей вас посещают? Удобно ли подъезжать к заповеднику, какая инфраструктура?

— Если бы все делать по сегодняшним европейским стандартам, это потребовало бы много денег. У нас в среднем от 20 до 22 тысяч экскурсантов в год, меньше не бывает, но может быть больше. Растет число в юбилейные годы. Гостиницы нет; указателей на дорогах нет. Я была депутатом районного совета и на сессии говорила: когда люди будут ехать, особенно впервые, они не должны искать, давайте поставим знаки. И однажды еду из Киева, вижу — есть указатели «Шевченкове», «Моринці», но указатели перепутали, сначала идет Шевченкове, а потом Моринцы. Разумеется, нужно, чтобы было где людям отдохнуть, поесть. И на мой взгляд, должны быть блюда украинской кухни: обязательно очень вкусные, на высоком эстетическом уровне. Должно быть так, чтобы человек, едущий на своем автомобиле, обязательно заправил его, и чтобы ребенок смог отдохнуть. Это должно делаться в комплексе: хотя мы несем высокую духовность, но не должны забывать о мирских вещах. И гостиница должна быть хоть и не дорогой, но обустроенной: с горячей и холодной водой, теплом, светом, телевизором, радио, свежей прессой. На дорогах уже стоят указатели, но возникает вопрос: как понять, где музей? У нас и в Шевченковом, и в Моринцах по 4 тысячи населения, по 1600 крепких дворов. Недавно еду, смотрю — написано «Музей», и стрелка. В забор. Совсем непонятно: где музей, но задание выполнено... Иногда слышу: «Людмила Михайловна, вы только свой заповедник и знаете, а у нас здесь столько проблем...» А мне хочется, чтобы это было достойно родины Тараса Шевченко, чтобы было ощутимо, что это пуповина духовности всего украинского народа.

— Вот в Польше в мемориальных местах Мицкевича построили дом творчества, где отдыхают писатели, набираются духа и что-то творят. А наш союз писателей как-то помогает вам?

— Я думаю, что и писатели, и художники, конечно, приезжали бы при соответствующих условиях. А сейчас очень мало контактов именно с нашим заповедником у людей творческих, потому что есть более удобный путь — подъехать в Канев. Из Киева туда прямее дорога. И можно быстро цветы положить и назад вернуться. И еще проблема: раньше был обменный библиотечный фонд, какое-то количество от тиража шло в библиотеки. Сейчас такого нет. Но ведь библиотека в музее (в частности наша) — это очень ценный инструмент.

БЫТЬ УКРАИНЦЕМ — ЭТО И ДО СИХ ПОР РИСК?

— Мы пользуемся не самыми высокими достижениями других народов — и книгами, и телевизионной продукцией. В то же время мы боимся затрагивать глубокие корни собственного народа, потому что мы еще до сих пор напуганы. Быть украинцами для нас означает подвергаться риску. И наши чиновники, еще со времен Петра Шелеста, это очень хорошо помнят, напомним, его произведение называлось «Україно наша радянська». И что потом было? За одно название члена Политбюро ЦК КПСС обвинили в национализме. Если мы сейчас не будем активно влиять на молодое поколение, то окажемся в русскоязычной стране с каким-то отблеском в памяти, что «ведь когда-то мы были...».

— Я недавно читала небольшую переводную новеллу в жанре фантастики, очень созвучную духу времени. Маленькая девочка чего-то суетится, бегает, и мама ее периодически спрашивает — что случилось. Ребенок говорит, что сейчас начнется вторжение инопланетян. Мама на все это очень иронично смотрит, но про себя отмечает, что ребенок говорит. И тут снова прибежала эта девочка, очень волнуется, ведь сейчас будет это вторжение. И она говорит: «Мама, я постараюсь, чтобы тебе было не больно». Потому что сейчас эти пришельцы будут уничтожать всех старших, поскольку те, кто старше, им уже не нужны. Даже четырнадцатилетние — это уже неинтересно. Нужные маленькие. То есть они врываются в этот земной мир через души маленьких детей. Дети растут агрессивными. На парламентских слушаниях учительница начальных классов приводила пример: детишек попросили нарисовать то, что они больше всего видят в жизни. И почти все дети нарисовали вампиров.

Нужно что-то противопоставить этому. Почему бы, например, не проводить награждения детей, получивших первую премию в поэтических состязаниях, на родине Тараса Шевченко, где он начинал познавать мир, открывать, творить, любить?

Жизненный круг Шевченко замкнулся на Черкасщине. Оттуда он вышел с родного порога, пошел в мир. Мало ему было отведено физической жизни. Но очень много он успел за эти сорок семь лет сделать. Вот Канев, Чернеча гора — это две высоты, где, на мой взгляд, должен побывать каждый сознательный украинец, для которого Тарас Шевченко не номинальная величина.

— Кстати, многие восприняли брошюру Олеся Бузины «Вурдалак Тарас Шевченко» с возмущением. Но некоторые «продвинутые» говорили: не будем сакрализировать Шевченко. Не будем, дескать, целомудренными, старорежимными, темными. Как вы на это реагировали?

— Автор со своей задачей «справился». Он еще раз хотел обратить внимание не на Тараса Шевченко, а на себя, на свою фигуру. Он этого достиг. А сама брошюрка не стоит анализа, потому что не выдерживает никакой критики. И не нуждается в ней.

Лариса ИВШИНА: — Автор хотел славы любой ценой. И Шевченко для него или Леся Украинка — это та цена, которую он за это платит. Он действительно ставил своей задачей — привлечь к себе внимание. Если мы будем давать ему трибуну, то мы невольно содействуем ему. Но и молчать — это тоже не выход? И здесь есть еще один показательный урок. Нужно выбрать именно ту интонацию, и именно ту пропорцию — немножко поверхностно и коротко охарактеризовать явление. Два слова. И большего это не заслуживает. Наш социум часто напоминает мне ежей, лежащих вверх ногами. Все другие народы ходят кверху колючками, а мы кверху животом. Нельзя быть такими наивными.

«ЗЕРНО, БРОШЕННОЕ В СУХУЮ ПОЧВУ, НЕ ДАСТ ВСХОДОВ»

— Пани Людмила, каково ваше впечатление за семь лет работы — больше ли стало людей, действительно знающих Кобзаря?

— За эти одиннадцать лет в государстве подросло поколение, которое не знает предыдущих идеологических догм, оно более свежо воспринимает творчество Тараса Шевченко. Я чувствую это интуитивно. Даже когда человек просто побывал проездом, то здесь он внимательно выслушал экскурсию, посмотрел вокруг и понял, что ему есть чем гордиться. Что действительно вот они, наши основы основ. Для меня каждый посетитель, который идет открыть для себя что-то новое, почетный. Мы не берем узко только творчество Тараса Шевченко, концепция нашего музея — показать ту основу, ту базу, которая дала нам Поэта, ведь зерно, брошенное в сухую почву, не даст всходов. Обязательно нужно, чтобы была основа. И для Тараса Шевченко такой была сама земля, по которой он ходил. И книги. И личности князя Святослава, и Богдана Хмельницкого (да и всех гетманов, за плечами которых были ведущие европейские университеты, поэтому они были людьми высочайшего интеллектуального уровня и мировоззрения). И события, в которых принимал участие дед Тараса. Понятно, что эта основа является предметом нашего исследования. И так же фольклор, этнография, все то, чем жили люди. И вместе с тем мы показываем ту эпоху, атмосферу, в которой жил Тарас Григорьевич. И семью Энгельгардтов. Он же не просто сидел там казачком «подать-принести», а смотрел на окружавшие его картины, слушал музыку. И шлифовался его вкус среди народа, среди этого мощного источника.

— Имеют ли люди, живущие в трех объединенных заповедником селах, возможность читать высококачественную литературу?

— У нас сегодня еще теплится очаг культуры, как раньше принято было говорить. Есть дом культуры, библиотека в нашем селе. Люди сегодня активно предлагают музею свои книги. Более того, у каждого есть своя неплохая библиотека.

В ШЕВЧЕНКОВЫХ СЕЛАХ ДЕТИ МЕРЗНУТ В ТЕМНЫХ НЕОТАПЛИВАЕМЫХ КЛАССАХ

— Есть ли у них какое-то ощущение ауры Шевченковских мест? Или они просто привыкли к тому, что они живут здесь?

— Я не могу идеализировать, преувеличивать, не все такие уж одухотворенные, потому что жизнь везде сложная и в материальном, и в бытовом плане. И сейчас очень сложная ситуация с работой. У нас фактически не работает сельскохозяйственное предприятие. Просто аж болит эта тема. В Моринцах то же самое. Есть две школы: средняя и школа искусств. Есть такая традиция, что 1 сентября в день открытых дверей дети приходят в музей. Это такое священное действо. На мой взгляд, таким образом еще с детства зерно духовности уже посеяно. Как оно будет всходить — это зависит от самой личности. В каждой хате (если говорить о земляках Тараса, это не является чем-то показным) есть портрет Тараса Шевченко, с рушником или без, но обязательно есть, и обязательно есть Кобзарь. По моему мнению, это важно. И интеллигенции у нас много, думающей интеллигенции. Но скажу откровенно, школа у нас средняя недостроена. Каждый год она производит кадры для Украины, до десятка медалистов, которые тут же поступают в столичные вузы. Но вместе с тем эта школа уже около десяти лет не может нормально отапливаться, дети учатся в коридорах, в темных классах.

— Нам нужно сделать акцию, подобную той, которую проводили в селе Чернухи — родине Сковороды, где сгорела библиотека. А теперь нам нужно собирать деньги на строительство школы. На родине Тараса Шевченко маленькие дети не имеют возможности развиваться... Нечего добавить...

— Они сидят в пальто, пишут в перчатках. Зачем же так издеваться над ребенком? Трудно и из-за того, что нет бензина. Приходится каким-то образом клянчить, где-то просить этот бензин.

— У вас есть в музее список потомков Тараса Шевченко?

— Есть родословная по братьям, Никите и Иосифу. И сестрам — Ярине и Екатерине. У нас сегодня в селе проживает родственник Тараса Шевченко — Николай Павлович Лысенко, который занимается родословной именно по этим линиям: по Никите, по Иосифу, по Екатерине и Ярине. И отдельно выводит такие большие «веточки». У него уже готов материал на 20 листах, и он не может его издать.

— Мы отправим своего фотокора. Нужно сделать этот материал, поговорить с этим человеком. В общем, Людмила, мы гордимся тем, что вы делаете в таких сложных условиях, мы понимаем, что это очень непросто. Но если народ сможет удержать эту тяжелую планку, то у него есть будущее, есть надежда, есть перспективы. А если ему срезают верхушку, то это уже будет карликовая береза, а не тот мощный дуб, который стоит тысячелетия. Мы со своей стороны должны делать и определенные общественные акции. Понимаем, что мыслящих людей еще не так много, их нужно просто показать друг другу, показать, какая мы сила. Талантливых, умных украинцев миллионы. Но видят они в телевизоре совсем другое. И это порождает какие-то представления, что мы чужие в своей стране. Но это не так.

— Я перечитывала книгу Евгения Кирилловича Марчука «Социополис» с карандашом, и там есть мысль такая, с которой я абсолютно солидарна: Украина проскочила определенные пути становления, развития, и все не так уж и страшно. Потому что сейчас легче строить, чем перестраивать. Итак, я хочу сказать, что проще строить по-новому и идти в Европу, в мир по новым и нормальным дорогам. А вместе с тем и оптимистично настроенными. Верить в то, что мы все-таки на Украине — украинский народ. Будем же нести позитив. Если мы современные люди — должны идти в ногу со временем, должны открывать для себя мир не по картинкам и учебнику по географии, зачитанному до дыр. Это, может, неактуально для людей, живущих в столице, которые могут себе больше позволить, но... Например, охотно взяла бы свой коллектив и повезла в Польшу, в Болгарию или куда-то еще. Учиться, увидеть мир.

Лариса ИВШИНА: — Бесспорно, мы будем вас поддерживать. А интересно, приглашают ли госпожу Людмилу Шевченко на различные акции, скажем, награждение Шевченковскими премиями? Я догадываюсь, что не приглашают... Я каждый раз думаю о том, где же проходит линия раздела настоящего и лицемерного. Но я убеждена, что настоящее, живое, оно победит. Обязательно сползет эта старая кожа.

НАМ НЕ ХВАТАЕТ ГОНОРА В ЛУЧШЕМ ПОНИМАНИИ СЛОВА

— А депутаты Верховной Рады хоть иногда появляются в Кирилловке?

— Они еще не успели, потому что все еще «обживаются». Если говорить о депутате, который сейчас представляет наш округ, то он пока что не приезжал.

— А о чем Вы мечтаете? Чего бы Вам хотелось?

— Мечтаю, чтобы думающие люди поняли, что вкладывать деньги в культуру — это не выбрасывать деньги на ветер. Это знает, например, Богдан Губский. Он провел известную акцию с Богдановыми клейнодами.

— А еще яркий пример: недавно нашу редакцию посетила Лина Васильевна Костенко, подарила свои книги библиотеке в Чернухах...

— По моему убеждению, мы живем в эпоху Лины Костенко. Это личность номер один. И насколько эта женщина, ее творчество известно на родине Тараса Шевченко! Мы часто ее вспоминаем, цитируем и испытываем к ней огромное уважение. Если бы она приехала к нам — это был бы приход гения к гению. Вообще же, все мной сказанное — это не плач, дескать, все так плохо, все так безнадежно, мы бедные и несчастные, мы — затурканные крестьяне... Нет, это не так. Меньше всего хотела бы плакаться. Хотя, без сомнения, культура, медицина — это зоны огромных проблем. Так не должно быть ни в центре Украины, ни, тем паче, на родине Тараса Шевченко. Ведь на чем держится, например, Польша? Ее так же кромсали со всех сторон, они пережили три раздела... Но насколько целостной нация осталась! Даже небогатый поляк, когда обращается, скажет: «Прошу, пане!» Значит, гонор должен быть в добром, хорошем понимании. И тогда мы скорее станем европейской страной.

Спеціальний рахунок Державного заповідника «Батьківщина Тараса Шевченка».

Отримувач: ВДК у Звенигородському районі. Код: 22808978; рахунок № 25534300335 у ВОБ № 2970 м. Звенигородка МФО 354552. На реєстраційний рахунок № 110203000132382.