Моральный кодекс

Слово «биоэтика» появилось в нашем лексиконе совсем недавно. Если точнее, то ученые и практикующие врачи заговорили о ней три года назад, собравшись на Первом Национальном конгрессе по биоэтике. Тогда, как говорится, лед и тронулся. Появилась Комиссия по вопросам биоэтики при Кабмине, которой была отведена функция совещательного органа. Появились локальные комиссии при медицинских ВУЗах, а также институтах АМНУ. Идеологам биоэтики в Украине пришлось столкнуться с немалыми трудностями. В то время как, к примеру, в США на эту тему уже было написано сотни томов, у нас пришлось начинать все с нуля. Оставим этические аспекты клонирования, генной терапии, ДНК-технологий — как известно, споры о них не утихают и в биоэтически развитых странах. Да к тому же в Украине обсуждать эти проблемы, по сути, не имеет никакого смысла — финансирование науки не позволяет нам подключиться к прогрессивным исследованиям.

В Украине самым болезненным и до сих пор не урегулированным вопросом остается взаимоотношения медика и пациента. Этический кодекс врача, как известно, не могут принять уже несколько лет. Причина — а ее и не скрывают — материальное вознаграждение. Дескать, давайте сначала подумаем: насколько этично оценивать труд врача на уровне работника лесного хозяйства, а потом будем обсуждать, что не устраивает в работе медработника. Как отметил в своем докладе на Втором Национальном конгрессе по биоэтике академик Любомир Пыриг, сегодня врач в Украине совершает поступки, которые не соотносятся с нормами этики и морали. Он может завысить стоимость медицинской помощи, он может стать рупором, проплатившей ему фармацевтической фирмы. Не заинтересован он и в том, чтобы повышать свой профессиональный уровень. Посему, считает Л. Пыриг, бессмысленно говорить о врачебной этике, игнорируя состояние системы здравоохранения. «Нынешнее положение врача не может вызывать в нем милосердие к пациенту. Оно формирует у него недоверие к людям, а те, в свою очередь, перестают уважать медика».

На этом фоне не вызывает удивления тот факт, что врач позволяет себе в присутствии пациента вести с коллегами разговоры «на свободные темы». Как показывают исследования, «впитав» в себя все подробности диагнозов, пациенты вскоре начинают страдать различными фобиями. А сроки их выздоровления на долгое время отодвигаются. По словам научного сотрудника Института гигиены труда АМНУ Ирины Петровой, совсем недавно произошел вовсе вопиющий случай. Делая пациенту рентген, врач решил вслух поразмышлять о том, насколько вероятен в данном случае рак желудка. Ничего подобного, благо, у пациента не оказалось. Но зато из диагностического кабинета он вышел с канцерофобией — патологической боязнью онкозаболеваний. Бурную дискуссию на конгрессе вызвала еще одна тонкость лечебного процесса. Как известно, уже несколько лет в Минздраве рассуждают о необходимости введения стандартов лечения — выверенной методики со списком всех необходимых препаратов для лечения тех или иных заболеваний. Начнем с того, что без этих самых стандартов страховая медицина попросту невозможна. Руководствуясь какими данными страховые компании (фонды) будут отчислять деньги на лечение? Во-вторых, возникает опять-таки этическая проблема. К примеру, практикующий врач вычитал в одной из книг, что, скажем, лечить пневмонию лучше не пенициллином, а каким-нибудь другим лекарством. С одной стороны — это может и лучше. А с другой — где гарантия, что автор книги досконально проверил свой метод.

Отдельная тема — информированность пациентов. Пребывая в больнице, он нередко может стать подопытным для новой методики лечения, либо новых медикаментов. По закону на это он должен дать свое письменное согласие, притом быть в курсе всех подробностей и последствий предстоящих манипуляций. В то же время, по словам сотрудника государственного фармакологического центра Минздрава Владимира Мальцева, при проверке больниц оказалось, что во многих случаях согласие пациента отсутствует, нередки расхождения в датах и даже подписях. К слову, до сих пор множество вопросов возникает по поводу экспериментов с детьми. Считается, что давать на это согласие должны лишь родители. Хотя следуя Гражданскому кодексу Украины, ответственность ребенок начинает нести с 14 лет, а значит, считают эксперты, игнорируя мнение детей, врачи нарушают их права.

Впрочем, случается, что нарушают и права врачей. По словам сотрудника института нейрохирургии АМНУ Виталия Цымбалюка, возникают немалые трудности с ВИЧ-инфицированными пациентами. Согласно букве закона, без согласия больного обследование на ВИЧ проводить запрещено. В то же время, если планируется операция, хирург должен полностью знать историю болезни пациента. Не в последнюю очередь — дабы самому не заразиться.

Неудивительно, что еще больше вопросов вызывает такие щекотливые темы как суррогатное материнство, современные репродуктивные технологии и трансплантация органов и тканей. В последнем случае вся загвоздка — в общественном мнении и законодательстве. В Украине, к примеру, только в пересадке сердца ежегодно нуждается 2—3 тысячи украинцев. Многие отечественные хирурги уже давно освоили искусство проведения таких операций. Даже средства получается изыскивать. Однако исследование, проведенное центром «Социальный мониторинг», показало, что стать донором после своей смерти согласилось бы всего 34% украинцев. Более того, никто ведь не станет прозванивать службы Министерства здравоохранения и навязчиво предлагать свои органы после смерти. Согласно украинскому законодательству, на это должен дать согласие родственник умершего. Понятно, что бывает это крайне редко. А настаивать врачи по тем же этическим причинам не могут. Как ранее рассказывал «Дню» заместитель директора Института хирургии и трансплантологии АМНУ Борис Тодуров, в Польше, к примеру, каждый гражданин страны — потенциальный донор. Если это кого-то не устраивает, достаточно сообщить в профильную службу. Они вносят отказника в электронную базу данных, что автоматически исключает его донорство. Благодаря такому механизму, операции по пересадке органов в западных странах уже давно — на потоке.

Что касается суррогатного материнства, то это явление в Украине разрешено потому, что не запрещено. О нем упоминается лишь в законопроекте «О биоэтике», в котором сказано: женщинам запрещается предлагать услуги по суррогатному материнству, а за непослушание их могут привлечь к уголовной ответственности. Впрочем, это пока лишь законопроект. В Украине существует «подпольная» база данных суррогатных матерей, и ежегодно 5-6 супружеских пар решают таким образом проблему бездетности. Присутствовавшая на Национальном конгрессе по биоэтике преподаватель Донецкого государственного медицинского университета Анна Юрченко убеждена, что ни один врач не имеет право использовать такую репродуктивную «технологию». В то же время, согласно различным социологическим опросам, около 60% украинских медиков считает суррогатное материнство одним из самых оптимальных вариантов решения проблемы бездетности.

Задавать риторические вопросы можно еще долго. Например, как быть с верифицированныым диагнозом болезни Дауна. В данном случае врачу приходится выбирать, чью жизнь спасти: плода или матери. Или если женщина во время беременности переболела краснухой. Вероятность того, что ребенок родится с патологиями, составляет более 60%. Между тем подписать направление на аборт — это возможность лишить права на жизнь нормально развитого человека.

Словом, задач перед идеологами биоэтики стоит немало. Участники конгресса намерены лоббировать принятие законодательных актов, которые смогли бы пролить свет на спорные ситуации. Впрочем, по всей видимости, начинать нужно даже не с них. Ведь сегодня так называемые локальные биоэтические комитеты (при НИИ и медвузах) далеко не всегда владеют вопросом. Посему, по мнению вице- президента АМНУ Юрия Кундиева, необходимо создавать при центральном комитете информационные центры, а также внедрить систему аккредитации локальных комитетов. Кроме того, уже более 2 лет Комиссия по биоэтике убеждает ВАК в том, что все диссертационные работы в обязательном порядке должны проходить биоэтическую экспертизу. Пока что, по словам Ю. Кундиева, понимания не наблюдается. Разве что в обозримом будущем (на это согласилось Министерство образование и науки) в перечне школьных предметов появится этика, в том числе и биоэтика. Врачи полагают, что с этого могут начаться большие перемены.