«Мученики, а не мучители исправляют мир!»

Евгений Грицяк из Ивано-Франковской области известен как один из руководителей Норильского (в 1953 г.) восстания в ГУЛАГе. Теперь он ускоренно (насколько позволяет здоровье) работает над книгой воспоминаний, однако не уверен, сможет ли издать ее. Ведь где же сейчас, в период кризиса, найти спонсора? Когда-то его героическая жена вынуждена была кормить на свою скромную учительскую зарплату семью из четырех человек. Неуступчивому Евгению в КГБ откровенно говорили: нигде не найдешь работу, пока не пойдешь на сотрудничество с органами. А когда пойдешь, то и квартиру в Ивано-Франковске получишь и еще много чего. Не пошел и этим вписал собственную страницу в историю украинского Сопротивления. Доказал, что для националиста кодекс чести — не пустой звук. Но оценил ли народ, достаточно просветленный за 20 лет независимости, жертву земляка? Вдохновляет ли пример ГУЛАГовского вожака (а теперь прикарпатского целителя, художника и йога) нынешнюю молодежь? Нужны ли кому-то его воспоминания, и поможет ли общество издать книжку?

Кстати, 9 августа Евгений Степанович отмечает юбилейную дату, свой 85-й день рождения. По-видимому, это благоприятный случай поздравить его, пожелать здоровья и всяческих благ, а заодно и выслушать. Во второй раз общаюсь с Евгением Грицяком, и опять бывший повстанец, подписчик «Дня», начинает с самой актуальной темы — нашего национального единства:

— Когда прочитал в «Дне» интервью со львовским историком Ярославом Грицаком «Настоящий компромисс — это когда обеим сторонам больно...» (08.04.2011), меня приятно поразила высказанная им идея украинско-украинского компромисса. На первый взгляд, звучит слишком оригинально, на самом же деле, здесь все логично. Идея компромисса чрезвычайно актуальна! Потому что разделенное, расколотое общество ничего не сможет построить... Помните, как Любомир Гузар, говоря о событиях 9 мая во Львове, поставил нам в пример американцев? Их сдержанный, молчаливый протест во время визита Хрущева был в тех условиях оптимальной реакцией. Главное — американцы продемонстрировали единство. И они же как-то достигли его, хотя эта нация сформировалась из разных этнических групп. А когда у нас единства нет (по крайней мере, во всеукраинском масштабе), то радикализмом это обстоятельство никак не компенсируешь. Мало того, несклонность к компромиссам и неумение приобщать к себе друзей и союзников очень вредит. Вспоминаю, как в 1954 году в лагере «Озерный», что возле Тайшета, я некоторое время сидел вместе с бывшим капитаном Красной Армии по фамилии Билокудренко. Он был кубанским казаком, и по всему было видно, что тянется к украинцам, считает их земляками. Но наши почему-то сторонились его — не могли простить русскоязычность. Как-то этот молодой офицер подошел ко мне и спрашивает: «Как вы думаете, я украинец или нет? Потому что ваши не хотят признавать меня своим. Но я чувствую себя украинцем! Просто меня русифицировали — сначала в школе, а затем в армии...».

Я его, как мог, успокоил, но не уверен, что успел убедить побратимов. Как вы думаете, украинское дело выиграло бы, если бы к нашей группе приобщился этот бывший офицер с Кубани?

— Думаю, что да.

— И я так считаю. Но впоследствии меня перевели в Иркутскую тюрьму, и я больше не мог влиять на судьбу этого парня. Боюсь, что он так и не стал «своим» для наших. К огромной радости большевиков, которые много сделали для того, чтобы Кубань перестала быть частицей Украины. Хуже всего то, что украинцы не хотят учиться на своих ошибках! В газете «День» от 8.04.2011 студент филфака Житомирского государственного университета, приднестровец Валентин Дубовый фактически повторил то, что сказал мне капитан Билокудренко полвека назад: «От представителей радикальных партий часто слышу, что я москаль, что, не владея украинским, стремлюсь стать гражданином этого государства... Следовательно, они, которые, можно сказать, таким поведением портят репутацию Украины, являются ее гражданами, а мне, который стремится выучить язык, усвоить историю и культуру, им стать нельзя?» Приднестровец сказал немного по-другому, нежели кубанец в 1954-ом, но суть та же: мы скорее оттолкнем от себя человека, чем привлечем в свои ряды. Если у нас нет никакой политики по отношению к Билокудренкам с Кубани или Дубовым из Приднестровья, то чем нам помогут радикалы? Или только они должны выходить на передний край обороны?

— Это логично, но не для всех очевидно. Активные действия радикалов всегда производят впечатление, а призывы философов-гуманистов для рядового украинца слишком высокие материи.

— Мы никак не можем понять, что ненасилие является большой силой! Именно этот путь (в сочетании с высокой активностью) дал бы нам возможность строить Украину значительно быстрее. Махатма Ганди, добывая в борьбе независимость Индии, как-то сказал: «Я не воюю против Англии, я воюю за душу английского солдата...». И нам тоже было очень важно уже в начале 90-х привлечь на свою сторону максимальное количество людей. Причем не только в Украине, но и в России, и других республиках бывшего Советского Союза. Нужно было решительно побеждать сталинизм, а не перекрашивать его в другие цвета.

— Знаю, что 28 августа 1993 года газета «Известия» напечатала ваше выступление перед бывшими узниками ГУЛАГа, в котором вы предлагали наказать своих бывших мучителей... прощением. И видно, что болезненно рассуждали над этой темой: «Благодаря происходящим в наших странах демократическим преобразованиям, они свободны от заслуженного наказания как со стороны общества в целом, так и со стороны своих жертв, т.е. нас с вами. Так что же нам теперь делать? Оправдать их? Нет! Никакого оправдания им быть не может. Ну, а если не оправдать, тогда что? Наказать? Но тогда возникает вопрос: как их всех разыскать (ведь им несть числа), уточнить, как наказывать и кто должен этим вопросом заняться? Мы с вами? Конечно, больше некому. В таком случае мы должны будем поменяться с ними ролями. До недавнего времени мы были их мучениками, они же — нашими мучителями. Теперь же мы должны превратиться в мучителей. Получается нечто вроде заколдованного круга...»

— Именно так. Конечно, на мою позицию повлияла йоговская философия, а йогом, как вы знаете, я стал еще в тюрьме. Поэтому призывал бывших узников осознать, какую роль в духовном развитии человечества играет мученичество. Мученики, а не мучители исправляют мир! Убеждал, что палачам нужно вынести единственный приговор — прощение. И не нужно бояться такого неожиданного решения, потому что на принципе прощения держатся все большие религии мира. Этого же принципа всегда придерживался великий гуманист ХХ века Махатма Ганди. Выступал я на русском, но выступление синхронно переводили на английский и немецкий языки. Среди собравшихся был английский историк Джон Кроуфорд — он сказал, что признает мое выступление лучшим. Подошла ко мне и корреспондентка из Соединенных Штатов, отметив, что услышать в Москве о Махатме Ганди она никак не ожидала. А среди недавних граждан СССР голоса разделились. Одна интеллигентная россиянка подошла и тепло поблагодарила за выступление. А вот литовка возразила ей, дескать, трудно прощать, когда пострадали самые близкие, когда убили твоего отца... На что россиянка ответила, что она также является дочерью расстрелянного «врага народа».

— Следовательно, есть благородные россияне, с которыми можно договариваться? Если они есть в Москве, то будут и в Донецке, Харькове, Одессе...

— А тем более можно найти общий язык с русскоязычными украинцами Востока. И тогда у нас появится много друзей. А почему бы и нет? Кстати, за Ганди тогда пошло немало англичан. Принцип йоги «превратить врага в друга» является универсальным, и здесь я полностью согласен с Ярославом Грицаком: если компромисс состоится, то к нам придет новое дыхание. А чего нам ожидать от будущего, если водораздел по линии Восток—Запад сохранится и в дальнейшем? Кстати, несколько лет назад Владимир Витковский писал во «Львовской газете», что независимая Украина фактически является общим проектом как потомков палачей, так и потомков их жертв. И делал вывод: «нам государство строить вместе или же не строить совсем». Мудрый человек этот Витковский, правильно пишет. Видно, что хороший аналитик. Но, чтобы сдвинуть с места украинцев, нужен лозунг — простой, доходчивый для большинства. В довоенные годы ОУН именно так и мобилизовала молодежь.

— А Георгий Почепцов в «Дне» от 18.05.2011 пишет о потребности «гуманитарного спецназа» и «инвентаризации» всего спектра наших возможностей. То есть у него более аналитический, научный подход.

— Я помню эту статью. Конечно, возможности влиять на ситуацию могут быть разными. Ярослав Грицак вспоминает о том, как достигли примирения немцы и испанцы.

— А Юрий Щербак в своей статье «Нам нужно найти свое место в мире» («День», 17.06.2011) вспоминает о комиссии прощения и взаимного примирения, которую создали в Южно-Африканской Республике.

— Следовательно, во многих странах мира существуют подобные проблемы. Конечно, нужно изучать разные технологии. Так или иначе, но нам очень нужно преодолеть сегодняшнюю разобщенность Украины. Дух согласия, компромисса и примирения в настоящий момент нужен как никогда! Потому что необходимо единство. Как бы активно мы не брались отстаивать свои права, но расколотой Украиной олигархи будут легко манипулировать. Странно, что этого единства не может обеспечить церковь. Идея прощения является едва ли не главной идеей христианства, но она до сих пор не востребована в обществе. Может, потому, что христианство у нас искривлено? Одни лишь обряды и ритуалы. Когда-то, еще в начале 90-х, меня пригласили выступить в Снятыне по случаю создания Конгресса украинской интеллигенции. Я обратил внимание на то, что зал в местном доме культуры тогда был будто бы разделен надвое. И понял почему: именно тогда интенсивно шел (очевидно, инспирированный извне) процесс разделения галичан на православных и греко-католиков. И верующие уже не смешивались между собой, сидели отдельно! Потом зашли очень почтенные (выработали уже в себе такую осанку) священники: сначала греко-католические, потом православные. И одни, и другие заходили в зал, не глядя в сторону противоположной конфессии. К выступлению я не готовился, но здесь тема напросилась сама собой: «Уважаемая громада, всечестивые отцы обоих конфессий, — так начал свое выступление, — мы в настоящий момент обсуждаем вопрос единства нашего народа. И в церквях поем: «Боже, нам единство подай...». А Бог почему-то не слышит. Мы громче поем, а он все равно не слышит. Мы еще громче пробуем, а результат все тот же. Почему же не помогает нам Всевышний? А потому, что помогает он лишь тем, кто совершает над собой какие-то усилия. А посмотрите-ка, святые отцы, как вы сели в противоположных уголках, чтобы не встретиться взглядами с представителем другой конфессии. А почему не сядете посередине, вместе? Тогда и мы объединимся, глядя на вас. А пока церковь вместо того, чтобы объединять людей, только разъединяет их. То есть, говоря языком Евангелия, она стала тем деревом, которое дает только горькие плоды. А такое дерево остается только срубить и бросить в огонь. Не дай Боже, чтобы с нашим церковным деревом такое случилось! Лучше заново привьем его, чтобы оно приносило сладкие плоды. А привить что можно? Единство!». Весь зал мне тогда аплодировал.

— Российский кинодокументалист Сергей Лозница как-то высказался, что не представляет армян, которые молча наблюдали бы за уничтожением своих церквей. И уж тем более не может представить армян, которые тянули бы в свою церковь динамит. Это смахивало бы на национальное самоубийство. Грустно об этом говорить, но наша церковь не гарантирует такого высокого национального сознания и не дает такого единства. Даже наиболее «продвинутую» в патриотическом плане Галичину удалось быстро расколоть по конфессиональному признаку.

— К счастью, сегодня украинские церкви в значительной мере преодолели эту расколотось, зато все активнее затягивает старую имперскую песню УПЦ МП. Гебистская структура, которая не имеет никакого отношения к христианству... А если вернуться к идее Почепцова «использования всего спектра возможностей», то стоит вспомнить известный парк Грутаса в Литве. В свое время местный миллионер Вилюмас Малинаускас приватизировал 20 гектаров заболоченных лесных угодий и попробовал там воспроизвести советскую эпоху. Со всей Литвы свез туда 75 памятников Ленину, Сталину, Дзержинскому... Литовский актер Гирдвайнис, загримированный под Ленина, тоже помогает людям мысленно перенестись в ту эпоху. И дорожки везде деревянные — как в мордовских лагерях. Посетить этот парк меня пригласили литовские друзья, участники Норильского восстания. Долго я там не смог быть — когда увидел вагон для перевозки узников, то повернул назад... Очень негативная аура у этого места. Но этот парк как можно лучше агитирует против советской власти. Что-то подобное можно бы создать и в Украине, тогда фанатичных сторонников красного знамени стало бы меньше.

— Конечно, лучше было бы реализовать эту идею во времена правления Ющенко, тогда в обществе было больше оптимизма. И тогда можно было рассчитывать на поддержку демократических СМИ.

— Но если и сейчас не соберемся с силами, то у нас постепенно отберут все. Вот уже и на Десятинную церковь замахнулись! И странно, что общество так вяло реагирует.

— Не кажется ли вам, что наступило время новых мучеников?

— Без них в нашей ситуации будет сложно. В свое время ОУН воспитывала людей, готовых идти на любые жертв во имя Украины. Я во время войны прочитал книгу Ю. Горлиса-Горского «Аvе, диктатор!». Она произвела на меня чрезвычайно сильное впечатление — в конечном итоге, как и на многих моих ровесников. Поэтому не я один был готов жертвовать собой во имя победы, таких людей были тысячи! Вышло так, что к когорте мучеников приобщилась и моя жена (до знакомства со мной имела шанс вступить в партию, стать завучем, а потом столько всего натерпелась), однако ни одного слова упрека я от нее не услышал на протяжении всей жизни! Если Бог даст еще немножко здоровья, мечтаю написать красками ее портрет — заслужила это моя Мария... У меня есть несколько полотен — преимущественно на религиозную тематику, а вот написать портрет жены при ее жизни не успел. Кстати, такой же благородной и терпеливой была ее мама, всегда поддерживала меня. Дочь-отличница после шести попыток так и не смогла поступить в мединститут. Ведь как же можно — дочь «врага народа»!

— Выходит, что один человек поневоле затаскивает в водоворот мученичества других, иногда даже самых близких, самых дорогих людей?

— В советскую эпоху чаще всего именно так и происходило. Но на том и держалась Украина, украинскость! Теперь же все хотят жить спокойно, ничем не рискуя. Если бы случилось чудо и жертвенный дух ОУН 30-х годов сцементировал наше общество, мы легко решили бы много национальных проблем. Может, таких массовых настроений уже и не будет, но не удивлюсь, если появятся новые мученики. Важно, чтобы это были люди мудрые, жертвенные, которые любили бы Украину в себе, а не себя в Украине. Пример самопожертвования будет влиять на окружение, непременно будет влиять! Вспоминаю, как в 1958 году меня опять хотели загнать в безвыходное положение. Сам председатель КГБ Шелепин и генпрокурор Руденко хлопотали перед Верховным Советом, чтобы мне дали новый срок. Однажды меня опять вызывают в «контору» и предлагают работать на них, угрожая лишением прописки. Я отказался от такого шага, хорошо осознавая возможные последствия. Единственной «наградой» для меня в тот день было крепкое пожатие руки начальника паспортного стола старшего лейтенанта КГБ Шепелева. Он, россиянин, знал, что мне предлагают сотрудничество, не исключаю, что и себя он мысленно ставил на мое место. Но был приятно удивлен стойкостью украинского националиста. Распоряжение начальства он выполнил — сразу и выписал меня, но скрыть свою симпатию не смог.

— То есть принципиальность тоже может быть оружием? И, похоже, не хуже, чем радикализм.

— Конечно. Одна крымская газета уже 12 мая поместила статью об известных львовских событиях. И название материала было такое: «Фашизм по-украински. Или мы его, или он нас». Так что радикализм — это палка о двух концах, вреда от него может быть намного больше, чем пользы. Нужно действовать по-другому. Знать и любить всю Украину, постоянно учиться, поднимать свой интеллектуальный уровень. А мы этого не любим: и на своих ошибках не учимся, и достижения других народов не используем. А зря. Вот я: овладев йогой, разве стал от этого худшим украинцем? А недавно прочитал книгу турецкого философа Фетхуллаха Гюлена: «Очерки — перспективы — мысли». Прочитал на одном дыхании, несмотря на то, что теперь быстрее устаю, к тому же каждую свободную минуту пытаюсь беречь для окончания книги воспоминаний. А немного позже внимательно перечитал книгу американки Джил Кэрол «Диалог цивилизаций» — в ней автор с любовью пишет о все том же Гюлене. Сколько в этих книгах имеется ценного, поучительного для нас! Гюлен — это турецкий Ганди; эта фигура может быть примером и для многих других народов. Идеи Фетхуллаха Гюлена не только способствуют подъему духовности турков, но и позволяют им эффективно рекламировать свою страну, завоевывать духовное пространство. Школы Гюлена уже есть во многих тюркскоязычных государствах бывшего СССР, даже в Молдове они есть! Кстати, в их педагогике заложены и йоговские принципы. Турки крепко поднимаются на ноги; давно уже являются лидерами тюркского мира, постепенно выбиваются в лидеры «диалога цивилизаций», а мы никак не наладим полноценный диалог между Востоком и Западом Украины.

— Газета «День» проводит большую работу в этом направлении. Читатели Украины открывают для себя Донбасс, начинают лучше разбираться в одесской ситуации.

— Все это так. «День» заслуживает самой высокой оценки! Я пробую популяризировать эту газету в нашем регионе, но убедился, что люди теперь отдают преимущество развлекательному чтиву. И напрасно. Сколько же ценной информации из «Дня» остается неусвоенной! А представьте, что было бы, если бы все могли перечитать замечательные статьи о Второй мировой войне. Сразу перестали бы идеализировать «непобедимую и легендарную» Красную Армию и не носились бы с тем красным знаменем... Чего только стоит приказ наркома обороны Ворошилова, который запрещал экипажам танков покидать свои подбитые бронемашины? Нарушителей этого приказа уничтожали огнем свои же!

— Иногда кажется, что эта информация является выдумкой недругов Советского Союза. Что же это за армия, если она соревновалась с врагом в том, кто больше положит, уничтожит своих же воинов?

— Нет, это не выдумка. И «специальные передовые батальоны» были, куда брали мужчин в возрасте от 16 лет, а затем бросали в бой невооруженными. В народе этих несчастных называли «черносвиточниками», — 90% из них погибали в первом же бою! Так Сталин карал людей, которые имели несчастье пожить некоторое время на оккупированной территории. А известные штрафные батальоны? Эту беду я испытал лично, поэтому с полным правом могу заверить, что новые российские фильмы на эту тему вовсе не искажают правду.

— Вы воевали в штрафбате? А как туда попали?

— Мы с отцом служили в одной роте. Как-то перед боем я увидел, что мой старенький «ЗИС-5» не заводится. Меня сразу же предупредили, что расстреляют как саботажника, если не заведу. А что я мог сделать, если от холода вышла из строя система питания? Ждать неминуемого расстрела? Решил, что лучше бежать, чем так бесславно погибнуть за «отца» Сталина. Но тогда неминуемо пострадал бы мой отец, у которого машина, к счастью, была исправной. Решили бежать вместе. Это было на территории Лемковщины, мы два дня блуждали по лесам, полям, хотели перейти на территорию Словакии. Но нас неподалеку от границы задержали поляки и, как дезертиров, передали в советскую комендатуру. Хорошо, что они приняли нас за «схидняков», ведь если бы решили, что мы волыняне или галичане, то расстреляли бы сразу! И у красных нам немного повезло — спас старший лейтенант, украинец родом из Винницкой области. По закону должен был бы расстрелять, но он направил нас в штрафбат.

— Ничего себе милость.

— Но я благодарен ему за это, потому что получил шанс дожить до сегодняшнего дня. Вот тогда, в марте 1945-го, я мог наблюдать первый бой «штрафников». В наступление пошло 180 человек — сначала мы слышали могучее, победное «ура!», а затем это «ура» звучало все тише и тише, пока не утихло совсем. Только семь человек осталось в живых. А затем пришла наша очередь атаковать, и этих семерых «счастливчиков» приобщили к нам. Настроения перед атакой не было ни у кого, все знали, что идем на убой... Однако и здесь мне повезло: остался живым, хотя и получил ранение в ногу. Но после лечения меня направили уже в обычную боевую часть. Это также везенье, и то только потому, что был конец войны. Раньше подлечили бы в госпитале и опять направили на передовую в составе штрафной роты. А так я благополучно дожил до победы, продолжал службу уже в родных местах, восстановил связи с подпольем, в конце концов имел возможность принимать участие в Норильском восстании. Тогда мы одержали настоящую победу! Правда, отец мой в том же первом бою — 27 марта 1945 года и погиб. Из-за неисправности моей машины и из-за бесчеловечной большевистской власти. Хорошо, что «День» сообщает читателям правду о Второй мировой войне! Именно правда и поможет украинцам объединиться.

ВМЕСТО ЭПИЛОГА

«Почти все пошло так, как решал Грицяк, и благодаря его решительности, смекалке, изобретательности и безошибочному прогнозированию. Он не реагировал на преступные действия НКВД, а опережал их, ставил целый штаб генералов и полковников в тупик...»

«С моей точки зрения и многих других очевидцев, Евгений действовал как какой-то идеально запрограммированный компьютер, избирал всегда оптимальный вариант. Кроме всего прочего, ему невероятно везло. Таких большевики никогда не оставляли в живых...»

Даниил ШУМУК: «Этот человек способен восставать из пепла и опять быть готовым ко всему».