Мы и «Иной»

Гуманитарные науки Украины, до недавнего времени закостеневшие в жестких рамках советской идеологии, сегодня переживают правдивую эпоху ренессанса (к сожалению, не все и не везде). Одна из таких наук — историография, которой есть что пересматривать, от чего отказываться и кого догонять. Ведь советское государство (как и Российская империя) считало историю лишь удобным орудием управления прошлым ради запланированного будущего, а все эти новые историографические концепции и методологии, которыми кипит Запад, объявляло большой и опасной ересью.

Советскую историографию отличало, в частности, полное отсутствие уважения и внимания ко взглядам, интересам, особенностям и правам «Иных» (не россиян, не советских — то есть всех «не наших»), у которых тогда практически не было шансов быть серьезно представленными в истории. Одним из простых доказательств этого может служить хотя бы то, что в филиале Московского института истории СССР, занимавшегося историей нерусских национальностей, не было ни одного ученого, знавшего языки этих национальностей. Но как можно понять «Иного», не зная его языка? Впрочем, никто и не пытался понимать: ведь писалась только история СССР, а истории большинства наций, кроме русской, были лишь эпизодами истории Союза. Поэтому «Иные» должны были принимать такую историю, иногда полностью расходившуюся с их видением своего прошлого, своих героев и недругов. Особенно когда речь шла о таких событиях, как «покорение Сибири Ермаком», «присоединение» к России древней Грузии, «воссоединение восточных славян», «добровольное присоединение Прибалтийских республик» к СССР или отмена гетманщины в Украине.

Поэтому одним из новейших признаков современной историографии является подчеркнутое внимание к проблеме «Иного» — к человеку (сообществу), принадлежащему к другому мировоззренческому пространству и имеющему свои взгляды на историю. Уважение и внимание к другим «иным» — то есть признание чужих взглядов и проблем даже тогда, когда они отличаются от взглядов историка или противоречат политическим интересам так называемой «табельной нации». В демократическом обществе голос «Иного» должен быть услышан.

В конце прошлой недели в Институте истории Украины Национальной академии наук Украины проходила двухдневная международная конференция под названием «Образ иного в соседних историях: мифы, стереотипы, научные интерпретации». Тема конференции сегодня чрезвычайно актуальна для нашего общества, как была она актуальна всегда, хотя в разные времена называлась иначе или чаще всего игнорировалась. Ведь проблема «Иного» (отличающегося от нас национальностью, языком, мировоззрением, верой, бытовыми привычками) всегда играла и играет незаурядную роль в отношениях между людьми, странами, континентами. «Иной» часто является синонимом «чужой» или «враждебный». К сожалению, можно сказать и наоборот: враждебный, потому что иной. Есть много примеров, когда ярлык «иной — чужой — опасный» веками разделяет народы, особенно соседние (они больше всего контактируют между собой), даже и тогда, когда уже давно исчезли с лица земли старые противостояния. Это как зловещая улыбка известного чеширского кота, остающаяся с вами даже тогда, когда кот давно куда-то делся.

На конференции обсуждались вопросы, связанные с образом «Иного» в истории соседних народов и государств. Речь идет о месте его формирования (в школах, в политике, на бытовом уровне, в непосредственных отношениях, в исторической науке). О том, можно ли отличить формирование образа «Иного» от проявлений ксенофобии? И как объединить перестройку национального самосознания с благожелательным отношением к языку, культуре, истории, привычкам народа, живущего рядом с нами? Или еще сложнее — как воспитывать в себе, в народе позитивное отношение к людям, предки которых когда-то были нашими врагами? Или потомки старых врагов обречены всегда быть для нас «Иными»? Не стоит отрицать, что эта, казалось бы чисто академическая, тема весьма актуальна для государств, возникших на постсоветском пространстве и находящихся в состоянии формирования своей идентичности. Какое место должна занять история, историография в этих процессах? Смогут ли ученые заменить старые стереотипы чем-то конструктивным?

В этой проблематике есть и такой простой вопрос: «С кем народы больше враждуют — с ближними или дальними соседями? Оказывается, что этим вопросом люди занимались еще в античные времена и отвечали на него неоднозначно. Так, якобы по Геродоту, древние греки считали лучше своих ближайших соседей, с которыми их объединяли язык, обычаи, родственники, общая защита от врагов, общие боги. А дальние — это может вовсе и не люди? Но есть еще так называемый «Гомеровский вариант», согласно которому ближайшие соседи — это коварные враги, всегда посягающие на вашу землю, пытающиеся перекрыть выходы к морю, воруют ваших женщин и обижают богов. Если вернуться к современности, то эта последняя позиция наверное все же доминирует в отношениях между государствами, которые иногда веками сражаются за какой-то неплодородный участок земли.

Для обсуждения этих проблем в Киеве собрались историки Польши, России, Белоруссии, Германии, Британии и Украины. Ниже приводим неполный (к сожалению) обзор материалов, прозвучавших на заседаниях конференции.

В начале 90-х годов в постсоветских странах начались процессы «национализации истории». Это и неудивительно, потому что в советской истории большая часть проблем, и то самых сложных, была закрыта для исследований. До этого история была почти полностью «безлюдной» потому, что большинство исторических героев не отвечали требовательным критериям власти. Сегодня начали разрабатываться запрещенные ранее темы, происходит «перераспределение исторической памяти и пространства», а также — формируются новые табу. Самая большая опасность — вмешательство государства в историческую науку. Тем более, что во многих новых странах те же историографы, которые недавно обслуживали советскую идеологию, сегодня взялись активно «помогать» современным политикам. Хотя хорошо известно, что чем больше историография заангажирована в политике, тем достовернее появление новых стереотипов, новых портретов «Иных», отнюдь не более конструктивных, чем предыдущие. (Как заметил один из участников конференции, «историография без стереотипов — это лишь недосягаемая цель».) Первыми жертвами этих стереотипов становятся сами же историки.

Одной из заметных черт современной украинской историографии является активный и часто с преобладанием отрицательных черт процесс «іншування» (это новый термин Института истории Украины, означающий создание образа «Иного») нашего восточного соседа. То есть сегодня с русского снимают образ «своего», а тем более — особенного «своего», и превращают его в «Иного». А относительно западного соседа, — то для значительной части украинцев он всегда был «Иным». Плохо то, что за последние 10 лет образ поляка стал в Украине значительно негативнее, нежели даже раньше; одна из причин этого — формирование образа собственного народа часто связано с унижением других, чаще всего — соседей.

К сожалению, в польской проблематике украинские историки не заметили новых реалий и новых научных подходов. Не только Россия, но и Украина все еще живут старыми стереотипами относительно Польши — образ врага, сформированный советской историографией, до сих пор существует даже в учебниках. Россия навязала Украине такую историю, которая почти совсем отдалила нас от Польши — «чужой», «враждебной», «католической», которая хочет нас поработить, захватить наши земли. Кроме всего прочего, украинские историки мало интересуются историей Польши, тогда как в книжных магазинах Польши можно найти многочисленные серьезные современные исследования украинской истории. Но есть и исключения. Это, например, историк Наталья Яковенко; связывающая с Польшей, в частности, миссию передатчика западных идеалов просветительства на территорию Украины. А относительно прошлого — то «тогда поляки действовали, как в прошлом». В любом случае, об «иных» нужно писать, обязательно учитывая их мировоззрение, особенности народной жизни, проблемы, видение истории и времени, о котором речь идет. И помнить, что сейчас создается не последняя версия украинской истории (последней не может быть) и не последние образы «иных».

В конце еще раз подчеркнем, что цивилизационная тема восприятия «Иного» тесно связана с проблемой толерантного отношения к стилю жизни, взглядам и вере других людей. Речь идет о такой толерантности, которая обязательно включает в себя признание того, что он — «Иной» — является «хронически» иным и останется таким даже после контактов с тобой. Что, конечно, не исключает возможности встречи с людьми, которые могут восприниматься только как агрессивные протагонисты. Но то уже совсем другое дело.

В материале использованы мысли участников Конференции «Образ иного в соседних историях»: д-р Горизонтов, д р Касьянов, г. Толочко, д-р Зашкильняк, г. Йильге Вильфрид, г. Саганович Генадзь, д-р Кульчицкий