Мы разве знали про любовь?

...Ближе к полудню в комнате, где обитает Марфа Петровна (референт по штатному расписанию, секретарь-машинистка — по кругу обязанностей и председатель месткома — по призванию и всему остальному), начинает что-то позвякивать и побулькивать, а из-под двери просачивается дразняще-аппетитный запах. Это Марфа Петровна варит картошку «в мундире» — для редакции журнала с названием «Родная земля» блюдо не только традиционное, но и по-своему эксклюзивное. Трудовой коллектив — с полдюжины спин, согбенных над никогда не убывающими грудами «материалов», — начинает шевелиться, покашливать, чем-то отвлекающе шуршать в сумках. Явственно — как на концерте чтеца в филармонии — слышно, как у кого-то бурчит в животе...

Но вот дверь распахивается:

— Обед! — объявляет Марфа Петровна, хлопая в ладоши, как массовик-затейник в пионерлагере. — Оторвались, оторвались!

Она, конечно, имеет в виду перерыв в работе, но сотрудники устремляются в наполненную волшебными запахами соседнюю комнату с живостью и целеустремленностью молодежи, действительно решившей «оторваться». В руке у каждого — объемистый кулечек. Первые пять минут — выкладывание принесенного. Все толпятся вокруг стола (центральное место на котором уже заняла картошка), с почти лихорадочной поспешностью заваливая и заставляя его содержимым кулечков. В считанные секунды каждый квадратный сантиметр стола покрыт едой в три слоя.

— А вот еще рыбка! Куда положить рыбку? — отчаянно голосит кто-то медлительный.

Поздно, батенька. Теперь придется в течение всей обеденной церемонии, пока другие будут чинно предлагать друг другу: «Пожалуйста, ешьте мои пирожки (мою кашу, мои голубцы)! Иван Иванович, этот пирожок на вас смотрит!» — только жалко выкрикивать: «А рыбка?.. Ах, Боже мой, просто некуда положить...» То-то, в другой раз не спи — обед!

И трудно поверить, что зарплату в редакции не платят уже почти полгода и жить действительно не на что. Так в Старыедобрыесоветские времена мы умели удивить редких гостей-иностранцев: в магазинах пусто, а на столах изобилие. Но ведь не каждый день — а ради дорогих гостей. И сотрудники «РЗ» тоже не три раза в день так едят. Вообще, неизвестно, едят ли они утром и вечером, а также в нерабочие дни. Но «колхозный» обед — это святое. Это традиция.

По традиции же мир вокруг «РЗ» делится на друзей и врагов. Друзья — это работники УСЛюПа (Союза любителей природы), подвижничающие рядом, через стенку. В дни больших праздников накрывается общий с услюповцами стол, провозглашаются тосты, смахивающие на лозунги первомайских демонстраций, и поются хорошие песни. Запевает Илья Ильич, главный редактор. В обстановке трудовых будней — это типичный «железный Феликс», но посмотрите на него, когда — стопка в левой руке, а правая плавно дирижирует сводным хором «РЗ» и УСЛюПа — он заводит: «Вышел в степь донецкую парень молодой», посмотрите, как старушки-услюповки с навернувшейся на глаза слезой подхватывают: «Девушки пригожие тихой песней встретили», как чутко и точно реагируют подчиненные на малейшее движение руководящей руки, и вы поймете — вот коллектив единомышленников, который если и может разделиться на партии — то только на голосовые.

Враги «РЗ», увы, более многочисленны и могущественны. Это они довели страну в целом и «РЗ» в частности до нынешнего жалкого состояния. Все они — жулики и воры, а самое заветное их желание — поживиться за счет оставшихся у «РЗ» ресурсов. Вот пришел вражеский агент чинить пишмашинку Марфы Петровны, заломил, естественно, бешеную цену, а через какой-нибудь месяц машинка сломалась опять.

— Просто негодяй, просто мерзавец! — долго не могут успокоиться сотрудники.

Правда, машинка давно отслужила свое, но ты же взялся чинить — чини, да так, чтобы работало! Слыхано ли, запросил за ремонт чуть ли не месячную зарплату редактора! Хорошо, что все равно не успели заплатить...

Но самые ненавистные враги «РЗ» — рекламные агенты. Не те, которые заходят сюда, словно в издевку, предлагать свой товар — думают, что здесь какие-то воры-миллионеры собрались, а не честные труженики!.. то есть те — само собой, но больше всего — собственные. В настоящее время они изгнаны раз и навсегда из честных стен «РЗ», но был период, когда, поддавшись модным веяниям, журнал пытался прибегнуть к услугам этих жуликов. Их единственной целью было «жать там, где не сеял». Поболтал языком, повешал, извините за выражение, «лапшу на уши» — и извольте ему за это денежки платить. А честные сотрудники «РЗ» такие деньги зарабатывают за полгода (да и то не получают). Слыхано ли? Воровство в чистом виде.

...Да, но откуда же взять деньги, если нет рекламы, а государственное финансирование уже два года как усохло? Последняя надежда — деньги за подписку. Положим, подписчиков не так-то много, в основном — это низовые ячейки того же УСЛюПа, но даже и к этим крохам доступ, увы, перекрыт задолженностью по номерам за текущий год: в ноябре коллектив подвижников наконец разродился первым номером. Несколько натянуто смотрелись в нем поздравления с Новым годом и гороскоп, составленный специалистом-астрологом (все та же Марфа Петровна) на год вперед, но зато украшенная сугробами обложка уже как бы предвосхищала то, чем вот-вот закончится унылый период дождей. Хуже было другое: типография больше не верила в долг. И Илья Ильич, наступив на горло собственной песне, таки вышел «в степь донецкую» на поиски спонсора, хотя у местного населения слово «спонсор» по непопулярности шло вторым после «рекламного агента». Шеф возвращался в редакцию только к вечеру — усталый, опечаленный, почти осунувшийся от унизительного общения с представителями врагов. Ведь тысяча-другая долларов для них не деньги. Но разве кого-то из этих, все у народа укравших, но так и не насытившихся, волнует судьба единственного в их стране журнала о природе? «Опять ничего», — коротко сообщает Ильич. Верные подопечные стараются, чтобы в глазах не читались слишком явно ни надежда, ни последующее разочарование. Обед окончен — продолжается усиленная работа над вторым номером...

А тут еще сотрудники Ботсада — свои ведь, казалось бы, люди! — отказались без гонорара писать статьи для столь нужного народу журнала. Неужели же все сводится только к деньгам? Неужели в людях совсем не осталось энтузиазма?

Впрочем, судя по редакционному «портфелю» «РЗ», не совсем «не осталось»...

«Жевательный аппарат коровы принимает участие в процессе пищеварения, захватывая пищу зубами, губами или языком, — писали энтузиасты. — В полости рта происходит ее разжевывание, откусывание, измельчение, увлажнение и ослизнение, превращение в пищевой ком и другие процессы, обеспеченные топографо-анатомическим строением нижнечелюстного сустава...» С самодельным протезом, поставленным энтузиастами корове в экспериментальном порядке, она поначалу нормально захватывала пищу, откусывала, измельчала, ослизняла — как и предписывает ей процесс пищеварения. Но потом протез исчез. То ли растворился «под действием НЕИЗВЕСТНЫХ ФЕРМЕНТОВ В СЛЮНЕ КОРОВЫ», то ли она его попросту проглотила (предварительно, возможно, измельчив, ослизнив и увлажнив).

«Мыслитель Иван Бездорожный» писал об открытом им Элементе Жизни. К статьям прилагались аккуратные схемы, загадочные в своей простоте. На первой, озаглавленной «Три элемента жизни», был нарисован один-единственный кружочек. На другой было уже два таких кружочка и подпись: «Пять элементов жизни». И т.д. (справедливость требует отметить, что Бездорожный проходил в «РЗ» все-таки как энтузиаст не совсем здоровый).

Не забывали дорогу в редакцию и энтузиасты из УСЛюПа. «Все живое боится смерти!» — под таким заглавием (вполне достойным услюповской деятельности в целом) один из ветеранов этой почтенной организации сообщал о результатах своей борьбы с колорадским жуком. Долгое время в этой борьбе побеждал жук. Но однажды огородника как осенило: ведь ВСЕ ЖИВОЕ БОИТСЯ СМЕРТИ! И на следующее утро он вышел на картошку С ПУСТЫМИ РУКАМИ и... стал давить жуков просто пальцами. Поймает и задушит. Одного задавил. Другого. Третьего. Четвертого. Пятого. Шестого. Хотел и седьмого задавить. Когда глядь — нет седьмого. Ни седьмого, ни восьмого — никакого! Ушли жуки! Испугались пенсионера, вооруженного одной только идеей...

Увы, светлая идея любви к природе, подкрепленная таким количеством энтузиазма, погибала в мире бездушных спонсоров и продажных рекламных агентов. Никого из миллионщиков не привлекал честный журнал, составленный из честных безгонорарных статей, украшенный честными безгонорарными фотографиями, напечатанный в долг на самой дешевой в мире честной бумаге!

Но в один прекрасный день Илья Ильич вернулся из своих поисков с просветленным лицом. Есть спонсор! Нашелся, да, все-таки нашелся и среди толстосумов один порядочный человек, неравнодушный к судьбам природы родного края! Он даст деньги, много денег! «Родная земля» будет жить!

Народному ликованию не было предела. Мы заплатим типографии! Мы сможем отдать в печать второй номер! Ура, товарищи! Ура! А зарплата тоже будет? Ведь этот замечательный и богатый человек, отваливший баснословную сумму на типографские расходы, не поскупится на такую мелочь, как зарплата сотрудникам? Ура, товарищи!

— А при чем здесь наша зарплата? — удивился Ильич. — Речь шла о деньгах для журнала, а не для сотрудников. Я же не какой-нибудь РЕКЛАМНЫЙ АГЕНТ!

Народное ликование оборвалось на полуслове. Как это?.. Зарплаты не бу?..

— Друзья мои, время сейчас не самое легкое, — задумчиво сказал шеф. — Оно предлагает нам испытания. Слабаки не выдержат, уйдут... Пойдут искать, где сытнее. И найдут, наверное... Но люди, которые по настоящему преданы нашему делу, не дрогнут. Они потуже затянут пояса и приложат все силы... к тому, чтобы в кратчайшие сроки покрыть задолженность перед подписчиками.

— Н.Н., почему этот материал у вас в работе третий день? — продолжал шеф, нахмурясь. — М.М., вы, кажется, сегодня опоздали на работу на полчаса? К.К., после вашей вычитки я опять нахожу опечатки в гранках! Л.Л., вы трижды в день звоните домой и еще раз — мужу на работу. Вот так мы работаем, товарищи дорогие, вот такая у нас трудовая дисциплина. Бревна в собственном глазу мы примечать не любим!

— Так вот, — сурово подытожил шеф. — С завтрашнего дня каждый заведет журнал учета рабочего времени: какой участок работы, во сколько начат, во сколько закончен... Очень скоро, я думаю, мы узнаем, насколько эффективно каждый из нас работает, а кто привык рассчитывать на доброго дядю!

Расходились сотрудники в подавленном настроении. Но на следующий день — утро вечера мудренее! — каждый выложил на стол аккуратно разграфленную тетрадку. «Приход на работу — 8.55. Начало работы — 9.00» — дружно заполнили первую строку. И каждый почувствовал, что заветная цель стала на один шаг ближе.

...О, «Родная земля», последний оплот самоотверженности и энтузиазма, отряд воителей за идею, выходящих на врага с голыми руками! Да, да — потуже затянуть пояса, сомкнуть плотнее ряды, лечь костьми, укрепить трудовую дисциплину и вперед, и с песней! И светлое будущее, в котором вор займет свое место на нарах, а о честном труженике споют хорошие песни, ждет нас уже не за горами! Вот только сегодня придется все-таки потуже затянуть пояс. Ну и завтра, может быть, тоже...