«Мы забрали из Донецка только свои руки и головы»

В Киевскую клинику кардиохирургии мы пришли через 15 минут после того, как там завершили сотую за год открытую операцию на сердце. «Делали аортокоронарное шунтирование. Пациентка из Полтавской области, давняя болезнь, ее обследовали дома, и она приехала на операцию к нам. Кажется, уже оперировал кого-то из ее друзей или родственников, поэтому знала обо мне», — рассказывает Павел Тополов, который возглавляет это заведение, открытое при Государственном научном учреждении «Научно-практический центр профилактической и клинической медицины» Государственного управления делами в 2014 году.

Пациентка лежит в реанимации, еще не пришла в себя, за нее «дышит» аппарат. На соседней койке — женщина, которую прооперировали днем раньше. Говорит врачу, что чувствует себя хорошо. «Менее суток прошло после того, как мы остановили ее сердце и запустили его снова. Она фельдшер, все знает, поэтому мы не можем ее обмануть», — улыбается Павел Тополов.

Жизненные вызовы — свои и пациентов — здесь встречают смело и с юмором. Утверждение, что смех продлевает жизнь, не является клинически доказанным, но атмосфера в отделении очень здоровая. Новая клиника кардиохирургии начала работать, когда туда зашла команда из шести донецких специалистов, которые до войны вместе работали в Институте безотлагательной и восстановительной хирургии имени В.К. Гусака, сам Павел Тополов возглавлял кардиохирургическое отделение в этом медицинском центре. «Дню» врач рассказал об «операции по пересадке» родного коллектива в Киев, становлении нового Центра и особенностях кардиохирургии в Донецкой области.

«С МОИМ МИРОВОЗЗРЕНИЕМ В ДОНЕЦКЕ ЖИТЬ НЕ УДАЛОСЬ БЫ»

— Летом 2014 года мы с семьей поехали в запланированный отпуск на две недели, и это день в день совпало с заходом боевиков из Славянска в Донецк. Я 5 июля приехал в Одессу и прочитал в новостях, что в Славянске и Краматорске стало спокойно, но все это «переехало» в Донецк. Отпуск перерос в то, что я поехал из Одессы в Киев, к родителям — они здесь живут довольно давно. Мы ездили по Украине до конца лета. В сентябре ситуация стала вообще непонятной. Думали, что все это скоро закончится, но оно начало набирать обороты. В сентябре или в конце августа я поехал в Донецк, еще какие-то операции у нас там были, но в целом ситуация сложилась такая, что там, по крайней мере с моим мировоззрением, жить не удалось бы. Мои дети в Донецк уже не возвращались.

Ни у кого из команды, которой мы работали, не было мыслей оставаться в Донецке и как-то подстраиваться. Все понимали, что рано или поздно придется оттуда уехать. Моя семья оставалась в Киеве, я приезжал в Донецк оперировать, летал на конференцию в Италию и постепенно осознавал, как жить дальше. Специальность у меня достаточно узкая, и я не мог поехать работать кардиохирургом в, условно, Мариуполь, потому что количество кардиохирургических клиник в Украине довольно ограничено.

В Киеве судьба свела меня с руководством клиники ГУД. Встретился с директором этого заведения Дмитрием Дячуком, и он предложил прийти сюда на работу. Причем я сказал, что один не приду, потому что кардиохирургия — очень командный «вид спорта». У меня есть бригада: анестезиолог, перфузиолог, медсестра, с которыми я работаю много лет и привык к ним. Иногда мы не разговариваем во время операции — просто смотрим друг на друга и понимаем, что нужно делать. Согласились взять всех.

«СНАЧАЛА НАС НИКТО НЕ ВОСПРИНИМАЛ СЕРЬЕЗНО»

— В клинике ГУД много сделали, чтобы запустилась кардиохирургия, еще до моего появления. В начале ноября 2014 года нас приняли на работу. Подготовка к полноценной работе,  в частности дооборудование клиники, заняла несколько месяцев. В апреле 2015 года мы провели первую серьезную операцию. Это был киевлянин, ему делали аортокоронарное шунтирование. Было довольно волнительно, потому что мы не оперировали почти полгода, такого перерыва в работе у нас за последние 15 лет не было. Но все прошло нормально. Это совпало с днем рождения нашего анестезиолога. Он сказал, что это подарок ему. Мы наконец вернулись к работе.

Понемногу начали работать. Мы прилагали много усилий, чтобы сюда пришли больные. Кардиохирургических центров на тот момент в Киеве было четыре, причем все очень мощные, а мы зашли пятыми. Сначала нас никто не воспринимал серьезно. Говорили, что мы здесь себя не найдем. Но донбассовский характер, упрямство дали свое. Мы имели дикую мотивацию — нужно строить жизнь с нуля. Из Донецка мы забрали только свои руки и головы. Оборудование осталось там. Как выяснилось, руки ничего не забыли. Головы — тоже. Мы начали развиваться.

«У НАС, НАВЕРНОЕ, САМЫЙ МАЛЕНЬКИЙ КОЛЛЕКТИВ В УКРАИНЕ»

— Кардиохирургическое сообщество в Украине достаточно узкое. Оперирующих кардиохирургов в стране до сотни. В сущности, мы все друг друга знаем — по крайней мере, в лицо. Наш донецкий Центр был известен, у нас были хорошие результаты, мы делали много операций, в том числе и сложных.

Рейтинг кардиохирургических клиник определяется по количеству крупных открытых операций на сердце, которые проводятся с искусственным кровообращением. Чем больше таких операций проводит Центр — конечно, результаты тоже нужно учитывать, — тем выше его рейтинг. Когда мы работали в Донецке, то были на втором месте после Львова по количеству операций среди украинских региональных клиник — то есть помимо киевских. Все коллеги не очень понимали, как можно с нуля начать в Киеве, где уже есть четыре клиники. Но понемногу о нас узнали пациенты и из столицы, и из других городов.

Обычно к кардиохирургам больных направляет кардиолог. Сначала кардиологи направляли к нам с опаской. Но потом увидели, что у нас хорошие результаты, пациенты довольны клиникой — она очень комфортная. В итоге за первый год — за восемь месяцев, с апреля — мы провели 56 серьезных операций. В 2016-м сделали 86 таких операций. Особенного прироста не было. А уже в этом году, вот сегодня (общаемся 23 августа. — Авт.), мы провели сотую серьезную операцию. В целом — пока 106 за год. Думаю, через год проведем свыше 150 операций.

При этом по количеству персонала у нас, наверное, самый маленький коллектив в Украине. Работаю я с ассистентом, Иваном Степановичем из Закарпатья, у нас один анестезиолог, один перфузиолог, одна операционная сестра. Все, кроме ассистента, из Донецка. Если пересчитать на штатную единицу, думаю, мы делаем больше, чем кто-либо в Украине. Но необходимости расширять коллектив пока нет, потому что мы способны «переварить» данное количество операций — и с хорошим результатом.

«Я ОПЕРИРОВАЛ ЛЮДЕЙ, КОТОРЫЕ ВПЕРВЫЕ В ЖИЗНИ ВЫЕХАЛИ ИЗ СВОЕГО ГОРОДА»

— Я являюсь главным внештатным кардиохирургом Донецкой области. В Краматорске в 2015 году при участии нашего Центра организовали областное отделение кардиохирургии — на базе городской больницы №3. Там оно пока в редуцированном виде — проводятся небольшие операции, ставят кардиостимуляторы, делают диагностическую коронарографию и стентирование. Это внутрисосудистые операции. Мы принимали участие в подготовке специалистов и до сих пор курируем это отделение. Есть соглашение о сотрудничестве между ДНУ «Научно-практический центр профилактической и клинической медицины» ГУД и управлением здравоохранения Донецкой облгосадминистрации. Достаточно часто езжу в Краматорск с консультациями.

Донецкая область бесплатно выделяет расходные материалы из своих и минздравовских закупок. Когда отделение в Краматорске только открылось, оно захлебывалось. Статистика показывает, что есть определенное количество определенных процедур на сто тысяч населения в год. Донецкая область два года была без какой-либо кардиохирургической помощи. Люди оттуда ехали на лечение — кто в Киев, кто — в Днипро, кто — в Запорожье. Но я не один раз оперировал тех, кто впервые в жизни выехал из своего города. В Киеве у меня был пациент из Мариуполя. С ним приехала родственница, которая сказала, что впервые выехала оттуда. То есть для многих людей выехать из Донецкой области — событие. И «задолженность», которая за два года накопилась, отразилась на работе. Сначала был безумный поток пациентов, но сейчас этот всплеск стихает до нормы.

Сейчас в Краматорске идет достаточно стабильная работа, пациентов обследуют, оперируют — кого-то там, кого-то направляют в Киев, и область им помогает.

«КАРДИОХИРУРГИЯ В ДОНЕЦКЕ РАБОТАЕТ, НО КАК — НЕ ПОНИМАЮ»

— Я не особо интересуюсь тем, что происходит с медициной в Донецке. Знаю картину в общих чертах. Так вышло, что все близкие мне коллеги и друзья оттуда уехали. Часть теперь работает в Харькове, кто-то — в Институте сердца, один доктор поехал в Одессу. Из нашего заведения уехали почти все. Отчасти мне больно это видеть, потому что в Институте имени Гусака я вырос от интерна до заведующего отделением, а затем пришлось все это бросить.

Не могу назвать никого из коллег, которые остались в Донецке и сделали это по объективным причинам, — например, из-за больных родителей. То есть эти люди как-то «прожевали» то, что им преподнесли, и согласились жить в тех условиях. Я не хочу этим интересоваться.

Вопрос в другом. Кардиохирургия — очень высокотехнологическая и материалоемкая специальность. Откуда там берутся расходные материалы — я не знаю. Какого они качества — мне неизвестно. То ли их как-то везут из России или как-то отсюда. Но некоторые вещи нужно транспортировать в специальных условиях. Как это сейчас происходит, не очень себе представляю. Кардиохирургия там работает, но не понимаю, на каких ресурсах.

«НИКТО ИЗ НАС НЕ ПОБОЯЛСЯ НАЧАТЬ ЖИЗНЬ ПО-НОВОМУ»

— Я русскоязычный и был им всю жизнь. Вырос в Луганской области — я из Стаханова (сейчас Кадиевка. — Авт.). В младших классах школы была система освобождения детей от изучения украинского языка. Я не учил украинский в школе — родители так решили. Причем они тоже абсолютно трезвомыслящие люди, у них нет сомнений относительно того, где мы должны быть, у нас нет расхождений во взглядах. Однако в школе я украинский не учил. Уже перед выпуском нужно было сдавать экзамен по украинской литературе, чтобы получить медаль, — вот пришлось поучить.

Школу я закончил в 1992 году, моя сознательная жизнь прошла не в Советском Союзе. Хотя я хорошо помню свое детство, тоски по советскому прошлому у меня нет — я вырос в Украине. Патриот ли я? Наверное. И такие же люди собрались со мной. Ни у кого не было мысли остаться в Донецке. Никто не побоялся начать жизнь по-новому, и никто из нас об этом не пожалел.

«ВРАЧИ НАМ ПОВЕРИЛИ»

— В Институте имени Гусака у нас были большие планы. Под это было закуплено много современного оборудования, которое позволяло нам улучшить результаты и внедрять новые технологии. Но все это осталось там. Здесь пока происходит становление, мы наверстываем упущенное.

В кардиохирургии все идет к тому, что операции пытаются делать менее травматичными, через маленькие разрезы или вообще без них. Внедрение таких технологий есть и в наших планах, двигаемся в сторону таких малоинвазивных операций. Думаю, в 2018 году серьезно этим займемся. У руководства Центра есть замысел дооборудоваться для этого, в наших планах — развиваться.

Каждый из нашего коллектива в одиночку мог устроиться в любой кардиохирургический центр страны, уверяю вас. Но мы столько лет вместе — это семья. В клинике вместе мы проводим — если не считать период сна — больше времени, чем с родными. Поэтому мы не хотели терять друг друга.

В этом году купил на «Петровке» карту и наклейки, которые наклеиваю на города или районы, откуда к нам приехали пациенты. География расширяется. Западная Украина традиционно лечится во Львове, где есть мощный кардиохирургический центр. Хотя у меня были пациенты из Закарпатья. Другая часть страны у нас более-менее охвачена: Донецкая область, понятно, есть пациенты из Киевской. Из других областей больных к нам, вероятно, направляют врачи — они нам поверили. Достаточно много пациентов из Винницкой и Полтавской областей. Есть люди из Черкасской области, из Кропивницкого.

По натуре я большой оптимист, всегда смотрю вперед с надеждой. Это создает предпосылки для движения вперед. Можно было остаться в Донецке и просто ныть, рассказывать, как все тяжело. Ехать оттуда было риском — мы могли просто потеряться. Но нас уже воспринимают серьезно. С нами считаются.