НАЦИОНАЛЬНАЯ ИДЕЯ уплывает в Рио-де-Жанейро

Он спал и думал, когда же в его груди перестанет биться будильник.

Он так долго спал и так продолжительно думал, что будильник действительно перестал биться.

Сошлись люди.

Со скрипом начали искать в карманах условные единицы. В конце концов опустились до гривен.

Потом его удалось повезти к могиле. Он уже давно не чувствовал этого верховного счастья от езды на автомобиле, потому что, для экономии, ходил на работу пешком, не получал там денег и пешком возвращался обратно.

Хоть и не всегда хотелось.

Дома его, за жизненные неудачи, избивала жена. Ради дочери он безропотно терпел, а соседи нагло смеялись из противоположных окон.

Он ехал в гробу и оживал...

Наконец-то привезли.

Счастье в его теле стало настолько полным, что не заметил, когда его закопали...

Я боюсь, что такие чувства родятся и восторжествуют в худющем теле моего народа.

Удивительно, вообще-то, так сегодня жить — абсолютно, а не относительно не ощущая в своем теле продуктивной жизни.

К счастью, я вышел из народа не в дерматиновые кресла, чтобы сидеть в них, словно петух перед глупыми курицами.

Я стою, в принципе, за свободу.

Это ведь — Жизнь.

А Жизнь — Бог.

Не хватает лишь в сегодняшней нашей жизни сыновей Божьих, которые готовы взойти на крест ради родного народа. Без финансирования подобного шоу спецслужбами других стран.

...На неком производственном участке в Ужгороде или Сваляве, заглушенном возле хилого забора рослыми бурьянами, есть начальник. Лоснящееся лицо его — салом помазано, на шее честным знаменем трепыхается галстук, машина у него иностранная, а жена — из Баранивцев.

Подлежащий ему, лежащий под ним народ честными баранами, не получая семь месяцев заработанной законной платы, дохло ползает на работу.

В подсобках все страшно гавкают на жирного своего начальника, раздобревшего на незаплаченных им гривнях.

Однако никому не хватает элементарной Божьей свободы первому выйти из этой подсобки и подойти к своему процветающему начальнику с требовательными словами:

— Не жируй, негодяй!.. Отдай мне и моим друзьям заработанное! Ты ведь, в отличие от нас, красивый и не худеешь на фоне реформ!..

Да... Такого решительного хлопца могут уволить... Да!.. Другие, может, ему и не помогут, а после такого рокового поступка по-спринтерски побегут «на ковер» закладывать, невзирая на былые «поллитрухи», выпитые за счет местного революционера.

Но, тем не менее, уже многое встанет на стезю изменений!

Жирный эксплуататор родного народа ощутит, что в воздухе накопился протест и пора б уже остановиться.

Иначе его покарает Бог. И вполне ощутимо.

Рукой Человека, который избрал Свободу. Или же — Жизнь!

Только потому я и отказался от национального и низкого стремления быть богатым.

И слишком велика «рать», движущаяся в этом направлении.

Прет она против добра, любви, взаимоуважения — составных сути Жизни. Вместо того, чтобы бороться с бардаком, «созидаемым» лженачальниками, убивают кота у соседа, режут лезвием дверную кожу его квартиры, а при случае пытаются совратить жену.

А намного же приятнее поделиться хлебом и последним рублем. Ты тогда в безопасности. Заработает ноосфера. В трудную минуту ты будешь иметь достаточную помощь, а не подыхать, кусая локти в пустой бессильной злости, в пустой безжизненной квартире.

— Кого ты обвиняешь? — спросит кто-то. — Некого бедного доходягу...

— Да нет, — отвечу я. — Просто иду навстречу выборам Президента!

— Какого еще Президента? — удивится мой собеседник. — Разве эта акция что-то изменит в жизни страны?

— Изменит! Только я совсем иные выборы имею в виду. Каждый, без исключения, должен лично назначить себе выборы и единолично избрать в себе Президента. А после выборов действовать соответственно.

Не ждать с вершины державной горы райских плодов, а брать на себя ответственность за дурного алчного начальника, за грязь на улице, за избитого малыша. И другие президенты вокруг должны делать то же самое.

Во имя жизни, а не общей агонии гонимых, униженных, оскорбленных, ненавидящих, голодных, щелкающих зубами миллионов. Большая часть которых вымирает физически, а меньшая, но более удачливая, просто оставляет после себя пустое место, чтобы найти за вольным «бугром» полное — пряников, относительной свободы от мыслей о тревожном «завтра».

Но я все же верю: времена пиршества человекоподобных крыс пройдут. Рано или поздно. Появится хотя бы первый миллион президентов.

Лучше, конечно, чтоб раньше. Потому как по земле должны ходить свободные красивые люди, которые не изменяют друг другу.

Кстати, о Президенте. Ныне действующем.

Вера в эфемерного доброго Президента поугасла, разговоры о плохом надоели и поутихли, психиатрических экспертиз шумным депутатам не организовывают. Только гласность и демократия зверствуют вовсю.

Иногда против того же законного Президента.

Он, мол, деньги ворует, на выборы всякие, в свое благо, тратит. А оппозиция тратит намного больше, но не ворует. Честная такая оппозиция. Кто- то отстегивает им немеряно, чтобы даровать впоследствие Украине национального Горбачева, не похожего на прежних староватых «генсеков», а — бойкого, подвижного, болтающего с электоратом без бумажки, тормозов, с прибаутками.

С Горбачевым одной великой стране вариант удался. Послушался ее. Развалил. До основанья. А затем... Ельцин появился верхом на танке, как Ленин на броневичке, поссорился, глядя сверху, с Михаилом Сергеевичем, решил заиметь единоличную власть, а чтобы все было в порядке юридически, образовал Украину и Беларусь. В Беловежской пуще... Правильно сделал. Благодаря ему в Украине столько участников национально-освободительной борьбы появилось, что вскоре начнут требовать специальные удостоверения.

Возьмем, например, причастность к оппозиции. Она тоже — класс. Как дворянство. В смысле не благородства, а приятной допущенности к удобной кормушке. При ней все больше, смотрю, бывшие комсомольцы-аппаратчики. Всегда дадут отчет в штаб о правильности вложения припрятанных денег. А работы?.. Увольте!.. Рынок ведь на Украине. Национальный. На нем работать не надо. А лишь воровать, как заведено издревле на Руси. Еще царской. Это бросает тень на особенности национального оппозиционного рынка.

Вот и по себе вижу последствия его ударов. С 1986 года, приехав в Закарпатье, имею склонность к оппозиционности. Настоящей. Не организованной. Без воровского национального подхода. С тех пор слоняюсь, нанимая в Ужгороде углы. Переплачивая. Часто голодая... Но как раз организованная оппозиция мне неорганизованному показывает всегда в самый сложный миг увесистую фигу. И оказался я на грани с Европой в невесомости. Для властей несколько опасный («Неорганизованная, но оппозиция все же...»), а для оппозиции и вовсе чужой, потому что она после выборов утаенные деньги делит. Между областными лидерами своими, в круг которых я не вхож. С вожаками партийными в советское время, ей-богу, было не в пример легче.

Я не к тому, чтобы Леонид Данилович, назло всей нашей закосневшей губернии, выделил, как пострадавшим от наводнения приспособленчества, постоянное общежитие на той земле, которой я отдал столько сил.

У него своих забот хватает.

Тем более — призрак бродит по Украине. Национального Горбачева, но не со Львовщины. Компромат на Кучму идет густой со страны, что и на мельницу Горбачева лила воду. Наши помогают. На местах. Во всех областях Украины. Традиция... Союзная... Больно склонны к коллективным формам мышления, к единомыслию. Это — наше, украинское, хотя и не ново, привычно, что и используют зарубежные психологи. Сноровисто внедряют в наши головы, что надо ушлым глобалистам. Но давайте хоть мы — без решения наших судов, по заморской присказке, — не выносить своих приговоров Президенту.

Пора уже думать.

Индивидуально.

Чувствуя в себе индивидуального Президента, ответственного за судьбу страны, а не лишь за сиюминутные серебреники.

Наблюдаю вот в Закарпатье межконфессиональные отношения.

Разные они.

Люди.

Неукротимо растет число церквей и молитвенных домов. Вот так бы, в складчину, хоть один детдом построили. Но сироты на вокзалах, как после «великого» Октября, которые щенками слоняются везде, никого не волнуют. Разве сутенеров «голубого» и малолетнего промысла.

Главное нашей публике — личная самоидентификация в структуре крестовых общественных организаций, приближающих к Богу на официальном уровне на максимально близкое расстояние.

Населения в крае за миллион.

Столько, видимо, и церквей надобно, чтобы понял каждый в личном храме неповторимость свою и каждого, созданного по образу и подобию Божиему.

Ведь Бог — Жизнь.

А последняя — многолика. Давайте не забывать этого даже перед своей главной иконой — зеркалом.

Довольно попусту бороться.

Пусть не с чуждыми конфессиями.

С русским языком, например. Понимаю, что это проще, чем расширять сферу влияния и использования украинского. В последнем попотеть надо, пошевелить извилинами. Я сам часто русским литературным языком пользуюсь чисто в роли знаковой системы для выражения своих глубоко национальных суверенных мыслей.

Но в национально-освободительные патриоты меня почему-то не берут.

Туда вход только для своих. И везде такие железные занавесы. Когда-то был один. Сейчас — много.

Суждено мне быть чужим.

На своей земле.

Годами живу без прописки- регистрации. О том, чтобы проголосовать за правильный или неправильный, с точки зрения Вечного, блок могу только мечтать. А, гляди, и скажет мне местный обладатель четырехэтажного особняка, что я — оккупант. А апологет львовского подхода к языковой проблеме назовет москалем, потому что писал я иногда по-русски, когда украинские издания отворачивались.

Что ж мы за страну такую сделали общим неприятием к самобытности, что обязательно надо для самореализации уезжать за рубеж?

По себе ведь вижу, что обречен поднимать немецкий литературный язык. В пределах своего все роли разделены. В каких видных газетах не работал, но в Закарпатье с 1986 года ко Дню журналиста ни разу не приглашался областной властью на поздравительные собрания. В прошлом году попал чисто случайно. Там получали увесистые конверты такие журналисты, о которых никто и не слышал из тех, кто пишет на уровне. Не собрание — могила неизвестного журналиста.

Поляки мои милые, самобытные! Немцы! Заберите меня отсюда в Европу. Пропадаю! Косят меня на корню национальные несовершенные взаимоотношения.

В этом краю синих гор и азартной погони за автономные деньги почему-то, в особо трудные времена, мне ни в чем не помогли земляки-украинцы. Таковыми стали венгры. Они свято уважают понятие «эмбер» — человек.

Украину надо перестраивать на корню, а не местно волноваться, что Береговский район Закарпатья бросится в государственные объятия Венгрии. Которая в основном идет за Людьми, а не в затылок пошлым понятиям: голоду и бездушию.

Сколько можно кого-то слушаться?

Украина возникла в свое время в роли компромисса. Во время лютого противостояния России и Польши, чтобы отхватить наши земли в ту или иную ненациональную пользу.

Но та же Польша сейчас до безумия свободна и процветающая . И российский колосс пока не завалился. А украинцы как выстроились невесть когда «в шеренги» польско-российской борьбы, так до сих пор и стоят.

За исключением постоянных дезертиров, которые убегают из строя «в более национальные земли» — Канаду, США, Австралию, Аргентину. Ну, в конце концов, — даже Бразилию. Вслед за украинским пролетарским националистом Остапом Бендером.

Мы готовы плыть хоть в Рио-де-Жанейро, лишь бы не поднимать сельское хозяйство под Бродами или Червоноградом.

А вдруг в последнем засели «червоні»?!

Национальная идея подменена национальными обострениями, что не устраивает большинство из суверенных, независимых, свободных и счастливых областей Украины.

Венгерский «эмбер» — это нормальный человек с большой буквы. Но наряду с этим, американская пани «фрэндшип» — тоже не истина. «Дружба по-американски» дьявольски губит мир. Центр Запада должен вернуться в добрую Европу — пусть и не в прежнюю «центровую» Грецию — стать центром доброго свободного мира.

Иначе эта идея отплывет в Азию и помашет нам алыми парусами, как прежним детям их мечты — пионерским галстуком.

И выходной при этом национализм!

Что украинский, что российский, что албанский национализмы — никак не национальные идеи, а разновидности мирового скотства.

Универсальной мировой национальной идеей была и останется Свобода. Чем больше сойдется с ней любой народ, тем больше он состоится на планете. Как Польша! Как Финляндия! Венгрия! И даже дикий тунгус. Но упоминая уже друга степей — калмыка.

Но я же украинец?..

Черт возьми!

Надо, наверно, сходить для души в кабак, вкусить там горькую чашу нашего суррогатного пойла под их фирменной маркой, отлупить кого-то хилого и порадоваться победе над злом...