«Не нужно расслабляться — борьба продолжается»

Корреспондент «Дня» встретился с харьковским поэтом и общественным активистом Сергеем Жаданом на «Книжном Арсенале» и поговорил с ним о текущей ситуации в Харькове, в левом движении и в стране в целом.

— Что ты думаешь о нынешних сепаратистских выступлениях в Харькове?

— Мне кажется, что это инициированная извне, хорошо и заблаговременно подготовленная акция, в которой принимают участие как жители Украины, так и граждане иностранного государства.

— Почему она нашла определенную поддержку среди горожан?

— Ну какая поддержка? В госадминистрацию никто особенно не ломился, милиция просто разошлась и пропустила атаковавших. Одно дело — телекартинка, которую нам показывают, в которой утверждают, что весь Восток — за федерализацию и присоединение к России, другое — реальное состояние дел, которое заключается в том, что на их митинги приходят 1500—2000 участников. Правда, среди этих двух тысяч есть несколько сотен хорошо подготовленных, активных, радикально настроенных людей, которые туда идут с однозначной целью: создание и распространение конфликта.

— Почему же тогда милиция оказалась такой снисходительной?

— Это вопрос к милиции.

— У тебя есть версии?

— Есть. Но я не специалист... Могу лишь предположить, что харьковская милиция в значительной мере игнорирует нынешнего министра внутренних дел, занимается откровенным саботажем, что, в свою очередь, главным образом объясняется личностью именно этого министра. Если бы на этом посту был другой человек, вероятно, действия стражей порядка были бы абсолютно другими. Но там все неоднозначно, там не только саботаж и поддержка сепаратистов. Насколько я знаю, во время штурма ОГА часть подразделений держала оборону, а часть — просто разошлась. Все зависит от того, кто конкретно руководит подразделением, откуда подразделение — из города или из области и т. п. Есть вещи, о которых мы точно не знаем.

— Кстати, почему в Харькове, в отличие от Донецка и Луганска, захваченное здание удалось освободить относительно легко?

— Я убежден, что вся эта история прежде всего зависит от позиции местной власти. Потому что и в Луганске, и в Донецке сепаратистов не так много, чтобы нельзя было с ними справиться. Если нет конкретных и эффективных действий, то, по моему мнению, это свидетельствует о том, что местная власть просто не заинтересована в решении проблемы. В Харькове, очевидно, местная власть поняла, что заигрывания с сепаратистами могут очень плохо закончиться для самой власти.

— Выходит, Кернес испугался?

— Он не из тех людей, которые пугаются. Он просто резиновый. Он приспосабливается к тем обстоятельствам, в которые попадает. Вот пример. Еще в конце ноября он с помощью админресурса согнал несколько десятков тысяч харьковчан с флагами ЕС протестовать против ЕС. Я еще тогда говорил: в свое время он вспомнит этот митинг, покажет картинку, где люди стоят с флагами Евросообщества и будет хвастаться, мол, вот кто реально является евроинтегратором на Востоке. Так оно сейчас и происходит. Сегодня Кернес выступает миротворцем, своего рода буферной зоной между Антимайданом и остальными харьковчанами и пытается лавировать в новых обстоятельствах.

— Что в целом изменилось в Харькове после победы?

— Как и в остальной стране, изменилось соотношение сил. Люди, которые вчера были в оппозиции, противостояли режиму, за несколько дней оказались в провластной роли. Сегодня мы должны осознать, что часть ответственности за действия нового руководства лежит теперь и на нас. И люди на Антимайданах теперь могут предъявлять свои претензии к нам. Многие этого не понимают, до сих пор чувствуют себя в роли революционеров, которые сегодня борются неизвестно с кем.

— Но изменения в том же Харькове не проходили безболезненно. Когда на вас напали 1 марта в госадминистрации — это была чья-то злая воля или стихийная атака самого Антимайдана?

— Думаю, эта акция была спланирована тогдашней харьковской властью, но в определенный момент она вышла из-под их контроля, действительно превратилась в атаку, когда толпа почувствовала запах крови и перестала быть управляемой. Так мне это видится.

— После нападения лично на тебя — появился какой-то страх?

— Без какого-либо кокетства — нет. Тогда не боялся и теперь не боюсь. Ну, дадут по голове, и что? Не так страшно. Это все пустяки. Главное — то, что происходит в обществе, в стране, в которой мы живем.

— В нынешних событиях в Харькове есть особая составляющая, которой, кажется, нет больше в ни одном из украинских городов, где проходят протесты. Имею в виду активное участие местных молодых анархистов сначала в Евромайдане, а теперь — в акциях против сепаратистов, причем не в индивидуальном порядке, как это было в Киеве, а именно как пусть и немногочисленной, но вполне организованной силы. Почему так произошло?

— Думаю, это ситуативно. Вряд ли это свидетельствует о большом потенциале новых левых в городе. Да, у нас есть организация анархистов, которые пришли на Майдан и остались на нем. Я склонен видеть в этом их принципиальную позицию — ведь они вышли именно на антисистемные выступления, а Майдан безусловно был антисистемным выступлением. Но в Киеве новые левые тоже стояли на Майдане, просто их не так много и они не были так заметны. Другое дело, что Майдан расколол левое движение — он и так не отличался силой и организованностью, а здесь просто развалился. Часть левых поддержали революцию, часть — категорически отвергли, и, что самое интересное, в Европе происходит то же самое. Многие левые в Польше, Германии, Франции активно выступают против новой украинской власти и того, что произошло у нас за последние 4 месяца.

— Скажи, а в целом тебе не кажется, что вместе с общей политической культурой в Украине изменяется и культура протеста? Что место полумифологических героев восстаний прошлого теперь занимают городские партизаны?

— Нет. Считаю, это временно. Ситуация будет меняться. Я убежден, что социальные требования, социальные инициативы и соответствующий уровень протеста будут приобретать все больший масштаб. Потому что революция была в чем-то националистической, в чем-то либеральной, а вот социальные и экономические требования проговаривались очень мало. Однако их актуальность была и остается значительной. Не нужно расслабляться — борьба продолжится; но время человека с битой очень быстро закончится, а время общественных и социальных протестов — нет. Очевидно, мы начнем сталкиваться с попытками и новой, и следующей власти максимально законсервировать общественные и политические механизмы, которые были при власти предыдущей, сохранить коррупционную систему. Насколько общество сможет перевести борьбу из лозунгов «Слава нації — смерть ворогам» в конкретные социальные требования — это очень интересно.

— Что дальше для тебя? Продолжишь гражданскую активность или больше сосредоточишься на литературе?

— Посмотрим. У нас с друзьями есть замыслы, которые балансируют между социально-общественными и художественно-гуманитарными проектами. Думаю, будем заниматься реализацией таких вещей. Харьковский Майдан в целом выкристаллизовал целый ряд свежих идей и новых инициатив, там появилось много интересных молодых людей. Пришли те, кто хочет что-то делать, что-то менять, и имеет для этого силы и желание.