Небоскребы и государственный строй. Какая связь?

Недавно мир увидел фотоальбом немецкого фотографа Франка Херфорта «Имперская помпа. Постсоветский небоскреб» («Иmperial Pomp — Post Soviet High-Rise»). В книге собраны снимки, которые известный фотограф, в настоящее время работающий на два города — Берлин и Москву, сделал в странах постсоветского пространства. На них — странные сооружения — причудливые небоскребы, золотые башни, жилищные комплексы, поражающие своими масштабами и отделкой. И все это на фоне привычной постсоветской действительности — старые дома, которые нуждаются в ремонте и реконструкциях, березовые скверики, люди, разбитые дороги, гаражные кооперативы еще тех времен, советские автомобили, МАФы. Просматривая эти снимки, сначала трудно даже сказать, где они были сделаны — Москва? Киев? Астана? Ханты-Мансийск? Баку? Минск? Более того, то, что на фотографиях Херфорта кажется чем-то сюрреалистическим, неуместным и нереально контрастным, в нашей ежедневной жизни уже превратилось в привычную картину. Очень немногих жителей Киева, скажем, удивляет, пугает или возмущает небоскреб, который внезапно вырастает в исторической части города между историческими зданиями.

Этот альбом Франка Херфорта о том, как современная архитектура, пытаясь идти в ногу с западными тенденциями, парадоксально пропитанная ностальгией по Советскому Союзу, его духом. Об этом в предисловии к фотокниге пишет Дмитрий Хмельницкий, назвав свой текст «Архитектура несуществующего общества» (этот текст также был опубликован на русском языке в журнале «Современная архитектура» № 5, 2013). Это все, кстати, и о нашей, украинской, архитектуре тоже. «Архитектура любой страны и эпохи отображает общественный строй и общественные отношения этой страны и этой эпохи. Таковой является аксиома, с которой начинается любое изучение истории архитектуры. Она, как и раньше, верна и актуальна.

Причудливое, экзотично устроенное на внешний взгляд общество, как правило, выражает себя в причудливой архитектуре. И, наоборот — за причудливой с точки зрения наблюдателя архитектурой почти неизменно прячутся необычные для него формы жизни и общественного строя», — идет речь в статье. Дмитрий Хмельницкий пишет: «Есть внешний наблюдатель и абсурдная с его точки зрения, по большей части ни на что привычное и естественное не похожая, архитектура. И есть странное общество, которое породило эту архитектуру. Точнее, много обществ, которые возникли на месте советской империи, которая распалась в начале 90-х годов.

На фотографиях Фрэнка Херфорта показаны почти исключительно небоскребы — богатые жилые дома и штаб-квартиры больших государственных и частных фирм. Все они построены за последнюю пару десятилетий в странах бывшего СССР. Многие из этих стран сегодня можно без особых натяжек считать, в той или иной степени, диктатурами (включая Россию — сомнений на этот счет вроде бы больше нет).

Диктатура — это не только режим, в котором отсутствуют (или не действуют) демократические законы и права. Это еще такой государственный строй, в котором социальные программы сведены к минимуму, а правящий слой, как правило, выражает свое величие, иерархическое положение своих членов и их богатство визуальными средствами. Архитектура для этой цели подходит идеально. Особенно — архитектура небоскребов. Жилье, офисы фирм и государственные учреждения превращаются в таких условиях в символы социального, финансового и политического успеха — и неизменно теряют при этом те качества, которыми должна обладать хорошая архитектура.

В этих условиях функциональное назначение здания теряет значение. Ни задачи пространственной организации функции определяют форму здания, они вторичны и проектировщикам неинтересны. Главная задача — произвести нужное впечатление внешним видом. А нужное впечатление — это ощущение могущества, величия, богатства и исключительности. И самого здания, и тех, кто им пользуется. Так было в СССР. В этом смысле, архитектура многих стран бывшего СССР полностью опирается на советские традиции».

Дмитрий Хмельницкий обращает внимание, что строительство небоскребов, изображенных на фотографиях Херфорта, никоим образом не вызвано экономией места: «...Небоскребы отдельно стоят на достаточно свободной площади. При этом, ни в одном случае не возникает ощущения того, что высотность вызвана необходимостью экономии территории, которая застраивается, как это происходит в современных мегаполисах первого или третьего мира. Напротив, пустыня или малоэтажное окружение необходимы для правильного восприятия этой архитектуры, для осознания ее богатства, величия и исключительности». Также он обращает внимание на щедрую отделку этих зданий, их причудливую архитектуру: «...колоны с гипертрофированными карнизами-капителями, триумфальные арки, ступенчатые или геометрические пирамиды, просто статуэтки с разнообразным декором, похожие на постаменты под несуществующие памятники. Иногда они стилизованы подо что-то историческое и знакомое. Особенно узнаваемы клоны московских высоток и сталинских жилых домов 40-50-х годов. Или американских небоскребов начала ХХ века. Там, где прямых исторических стилизаций нет, очевидны композиционные клише, напоминающие о советских традициях архитектурного величия — симметричности, ступенчатости, завершении шпилями или декорированными башенками-ротондами.

Стилизации под западную современную архитектуру — под то, что называется «хайтеком», — тоже выглядят неуловимо советскими. Формы здания в таких случаях не обусловлены ни внутренним пространственным решением, ни конструкцией. В полном соответствии с советской традицией они создают какой-то самоценный «образ», существующий сам по себе. И пытаются влиять на зрителя тем же стандартным набором варварских советских ощущений».

Хмельницкий также перечисляет черты постсоветского жилья, которые приближают его к типовому советскому — изоляция от внешнего мира, отсутствие балконов, банальное и неинтересное планирование квартиры. А еще — кричащая роскошь внешнего декора.

«В КИЕВЕ В АРХИТЕКТУРЕ ПРОИСХОДИТ ПОЧТИ ТО ЖЕ, ЧТО БЫЛО В США В КОНЦЕ 1920-Х ГОДОВ...»

Во время встречи с участниками Летней школы журналистики «Дня» известный киевовед и автор многих путеводителей и краеведческих монографий Дмитрий Малаков заметил, что «сегодня в Киеве в архитектуре происходит почти то же, что было в США в конце 1920-х годов...» (полный разговор студентов с Дмитрием Малаковым — о зодчих абсурдах советского Киева, «сталинском барокко» и проявлениях имперской политики в архитектуре — читайте в ближайших номерах «Дня»)

«Изменились социально-экономические принципы общества, изменился фактически государственный строй и наступила та эпоха, к которой общество не было готово. Современные практикующие архитекторы — люди, воспитанные советской системой, воспитанные в период, когда государственный строй был социалистическим, была так называемая экономика народного хозяйства, и все происходило по регламентированному порядку вещей. И вот независимая Украина в настоящий момент оказалась в том положении, когда все нужно начинать фактически сначала. И строительство — тоже!

Когда была уничтожена плановая система народного хозяйства, и когда началась «прихватизация», то все промышленные учреждения их руководители превратили в частную собственность. В городах архитекторы получили возможность строить по собственным проектам и по частному заказу, но обученные в той системе, которая господствовала до тех пор, они не могли сразу переключиться. И оказалось, что эта беспомощность, неподготовленность к такому проектированию и выявлению собственного вкуса, своих собственных способностей как человека творческого очень дала о себе знать — началось вот это массовое строительство новых небоскребов — и деловых, и банковских, и частных — без знания принципов, которым нас уже не учили. И теперь, как сказал Леонид Кравчук: «Имеем то, что имеем». Мне удалось побывать трижды по полтора месяца в США и у меня есть некоторые впечатления от небоскребов. У нас всегда считалось, что это что-то не то, что нужно, но каждое из этих сооружений является образцом архитектуры в смысле неиспользования картинных украшений», — рассказал Дмитрий Васильевич.

Дмитрий Малаков напомнил, что когда-то было такое крылатое высказывание Леонида Утесова, что в советское время такие понятия, как саксофон и небоскреб символизировали капитализм. «И когда в Москве начали строить в конце 1940-х годов эти дома, они назывались «высотные дома». А употреблять слово «небоскреб» — Боже упаси! Так вот образцом для этих московских «небоскребов» конца 1940-х — начала 1950 годов служили небоскребы Чикаго начала 1920-х годов. Это был шаг назад. Там такое строили двадцать лет перед тем и отошли от этого «украшательства», потому что поняли, что красота небоскреба заключается в его пропорциональности, точно найденных соотношениях: высоты, ширины, глубины, цвета, фактуры, фасада. И эти сооружения не одинаковы — они все отличаются. Но каждый из них до сих пор остается недосягаемым по вкусу, по эстетике для наших так называемых «практикующих архитекторов», по крайней мере, Киева. В Киеве в архитектуре происходит почти то же, что было в США в конце 1920-х годов», — подытоживает киевовед.

КОММЕНТАРИЙ

«ДОМА ЯВЛЯЮТСЯ ТАКИМИ, КАКИМИ ЯВЛЯЮТСЯ ЛЮДИ, ИХ ВОЗВОДЯЩИЕ»

Олег ГРЕЧУХ, архитектор, Киев:

— Многие из экспертов говорят, что время изменилось, но советская система у нас осталась. Ее якобы пытаются модернизировать, но она есть. В советское время большая часть бюджета выделялась на военную промышленность и фактически каждый большой город — например Киев, Москва и тому подобное — имел большую часть своей территории, отданную под военные цели. То есть прямо в центре города было много территорий, которые использовались для военной промышленности. И потом эти территории предприниматели начали использовать для застройки, чтобы получить прибыль. Развитие шло не таким путем: мы имеем территории, являющиеся перспективными для комфортного жилья. А таким: то ли это склад, то ли военная комендатура, и на ее территории нужно что-то сделать.

То есть, развитие проходило в соответствии с другими параметрами. Исходные данные, которые имели строители небоскребов в том же Париже, где офисный центр построили за пределами исторического центра, и те, которые были в Киеве или других постсоветских городах, очень отличаются. Поэтому и последствия таковы. Участки уже не распределяют командным путем, как это было при административной экономике. В настоящий момент кто-то каким-то образом приватизировал участок или как-то вывел его из государственной собственности в частную и хочет максимально получить прибыль на этом месте. Независимо от того, там ли достаточно параметров канализации, электроснабжения, — коммуникаций, от которых здание должно работать. Ведь и свет там нужно включать, и мусор вывозить, и машины где-то парковать. Фактически из-за того, что инфраструктура не готова для принятия таких домов, возникают такие перманентные коллапсы — то транспортные, то коммуникационные. Поэтому все современные проблемы, которые есть, отображаются в камне. Дома являются такими, какими являются люди, их возводящие. И коррупция, и недальновидность, и нереформированность, и устарелость системы, которую не знают, как нужно менять, — конечно, это все отражается в конструкциях, зданиях.