Николай КУЛЬЧИНСКИЙ: Мы очень медленно преодолеваем барьер прошлого
Сегодня в Полтаве стартует рок- фестиваль «Маzeпа-фест», который уже стал заметным явлением. На протяжении трех дней будут выступать музыканты едва ли не со всей Украины. Как всегда — много оригинальных молодых групп и талантливых начинающих команд. Среди хедлайнеров — «Кому вниз», «Перкалаба», Фома из группы «Мандры», «Королевские зайцы», «Холодное солнце», «Гуцул Калипсо», «Гайдамаки»... Ожидают и приезда известных кобзарей и бардов — Эдуарда Драча, Юрия Фединского, Тараса Компаниченко... День украинского кино откроет художественный фильм «Колодец для жаждущих». Далее — показ кинолент «Седьмой маршрут», «Мамай», «Каменный крест». Также будет проведен диспут на тему «Культура как фактор консолидации украинского общества» при участии известных общественных деятелей и деятелей культуры.
О фестивале «Маzепа-фест», который пять лет назад задумывался как мультитворческий (ежегодно одновременно действуют рок- и кобзарская сцены, обязательно проводится День украинского кино, а в прошлом году — дефиле от отечественных дизайнеров и выступление экспериментального театра «Мушля»), «День» разговаривает с его директором, народным депутатом Верховной Рады V созыва Николаем КУЛЬЧИНСКИМ. И не только об этом. Сам Николай Георгиевич — неординарная личность и не вписывается в расхожие мерки нашего времени своей упорной жертвенностью. Он — инициатор установления памятника украинским казакам, павшим в Полтавской битве. Сейчас курирует сбор средств на памятник Ивану Мазепе, который будет первым в Украине! При его содействии, в частности на его депутатскую зарплату, было издано более 50 книг! Из последних — Василий Стус «Відзеркалення» (воспоминания Василия Овсиенко о поэте) и альбом полтавского художника Сергея Гноевого. А недавно к 60 летию он издал свой первый поэтический сборник «Загратоване світло».
— Когда я жил в Полтаве, меня возмущали официальные помпезные празднования Полтавской битвы. Следует сказать, что там насаждался культ Петра I и длительное время подпитывался самыми разнообразными мифами. Поэтому в 1989 году, когда на местном стадионе должно состояться пышное театрализованное действие, приуроченное к очередной годовщине одной из самых больших для украинцев трагедий, мы, члены Общества родного языка, обратились к власти и прессе — чтобы не допустить этого унизительного чествования, на которое, кстати, из России ехали полторы тысячи человек. Власть среагировала. Поезд из России был остановлен. Прибыло лишь около 30 человек — людей образованных, имевших объективные исторические знания. Вместе с ними положили по горсти земли на могилы павших русских воинов и провели круглый стол в одном из музеев. С тех пор у нас родилась идея ежегодно праздновать с украинским акцентом (!) Полтавскую битву. Впоследствии решили добиваться от власти установления памятника погибшим в битве под Полтавой украинцам. Добились. После того задумались, как бы продолжить традицию чествования Полтавской битвы. И вместе с режиссером Сергеем Архипчуком решили проводить рок-фестиваль «Маzeпа-фест» — как победный ответ духу на Полтавскую трагедию. Я уже вспоминал о мифах, которые необыкновенно живучи, даже в сознании молодых. А чтобы их разрушить, как раз нужна рок-музыка. Знаете, учреждение фестиваля имело как историческое основание, так и политический подтекст, потому что хотим мы того или нет, идет соревнование между украинской и русской культурами. Поэтому среди самых главных заданий «Маzeпа- феста» — пропаганда отечественной музыки, поддержка рок- групп, ввод в украинское культурное поле молодежи, которая, по существу, этой украинской культуры нигде не видит, и не слышит — ни на телевидении, ни на FM-радио... Мне хочется, чтобы молодежь была настроена на восприятие и познание своего. Это делало бы их гармоничными, более думающими людьми, потому что на их плечах завтрашних день. И следует располагать определенным культурно-духовным багажом, без которого мы просто будем пищей для более сильных народов.
— Какой вам представляется молодежь?
— Всегда существует какое-то соотношение — и циников, и прагматиков, и тех, у кого богатый внутренний мир и кто живет по его законам. Хотя последние обычно находятся в меньшинстве.
На самом деле украинское общество утратило равновесие, потому что оно является переполовиненным, начиная от оккупации Украины в 1920—1921 годах, потом — голод, репрессии... К слову, мы еще полностью не осознали трагедию Голодомора 1932—1933-х. И оказалось, что тех людей, которые не ощущают каких-либо эстетических и этических переживаний — большинство. Так и с молодыми — с одной стороны, происходит процесс саморусификации под давлением телевидения и обстоятельств вообще, а с другой — процесс самоосознания. Замечу, что вокруг себя вижу очень много хорошей молодежи. На нашем фестивале достаточно приятная и дружная атмосфера. Мне полушутя и полусерьезно говорят, что все из-за названия, мол, именно имя является мощным энергетически, в конечном счете, и фигура гетмана является величественной. Очевидно, и из-за этого также. Я наблюдаю за многими участниками-музыкантами — сдержанные, вежливые, а самое главное — «несовковые». Конечно, есть и другие. Меня тревожат подростки, которые напиваются пива, балуются легкими наркотиками — таких немало. Предварительно договариваюсь с милиционерами, чтобы их выводили с концертов. Все это общественные проблемы, которые требуют глубокого осмысливания и исследования. Однако очевидно, что у молодого поколения цинизм присутствует, но он родился из цинизма так называемой украинской элиты — она в подавляющем своем большинстве насквозь цинична.
Сегодня украинское общество еще только наполовину цивилизованное. Оно не усвоило украинской культуры, являющейся регулятором сознания. Хотя мы называем себя христианским государством, но глубинного христианского мировоззрения у нашего народа нет. Мы очень медленно преодолеваем барьер прошлого. Социалисты и коммунисты — это прошлое, которое нас не отпускает. А сколько у нас до сих пор советских людей, которые постоянно были приспособленцами — одно говорили, другое исповедовали, а третье — делали. А страх никогда не формирует гармоничного человека .
— Николай Георгиевич, как продвигается дело по собиранию средств на памятник Ивану Мазепе?
— Я убежден, что в 2008 году, к 300-летию Полтавской битвы, памятник будет установлен в Полтаве. В прошлом году жюри отобрало двух скульпторов — авторов наилучших проектов, а теперь среди них будет выбран один. На сегодня собраны 32 тысячи гривен, а всего необходимо... приблизительно полмиллиона... Те, которые уже есть — это народные средства. Кроме того, будем собирать деньги и на нашем фестивале. В конечном счете, я еще не обращался к богатым жертвователям, которые, определенно, не откажут. Дело постепенно движется. Этот вопрос, можно сказать, один из приоритетных для меня.
— Николай Георгиевич, среди политиков вы не чувствуете себя «белой вороной»?
— Я живу довольно скромно. Внутренне чувствую, что вот на собственные нужды мне хватает, а остаток средств могу потратить на других. Мне больно смотреть на бедных. То детей из полтавской глубинки в киевскую оперу нужно повести, то альбом прекрасного полтавского художника издать, то лекарства купить для ребенка-инвалида...
А относительно того, чувствую ли я себя «белой вороной»... И да, и нет. Среди этого политикума на самом деле есть люди, которые очень хорошо меня понимают и которые где-то живут так, как я. А с теми, которые меня воспринимают как «белую ворону», как правило, не общаюсь.
На самом деле, мне как-то безразлично, что обо мне думают. Я живу в соответствии со своей системой ценностей.
— На ваш взгляд, почему так слабы национал-демократические силы?
— Это правда, они действительно слабые, больные. У украинцев есть такая болезнь, как малахианство. Малахий (герой классического произведения Николая Кулиша «Народный Малахий». — Ред. ) не верил, аж вдруг уверовал в розовую коммуну и с того времени больше ничего не существует. Так же и с людьми: не идентифицировали себя с украинцами, не знали украинской истории, аж вдруг осознали, что есть такое государство Украина и с тех пор самая патриотическая идея заслоняет все другие грани жизни. Я все-таки думаю, что национал- демократы как люди не являются внутренне совершенными, у них есть определенные недостатки, потому что только это могло повлечь, например, раскол РУХа, который в свое время становился мощной силой. В начале 1990-х, когда образовалось Народное движение, было очень много пены на поверхности. Хотя она постепенно сошла. Но сами лидеры партии, допустив раскол, внутренне не были на высоте требований времени. Именно это и случилось с правительством Тимошенко и окружением Президента, которые, сделав оранжевую революцию, внутренне не впитали весь комплекс украинских ценностей (политических, культурных и идентичных) для строительства украинского государства.
В нашей истории было два периода (не говорю о княжьем периоде), когда украинцы могли организоваться и сплоченно действовать. Первый — освободительная война под руководством Богдана Хмельницкого. Второй — освободительная борьба УПА. Это ценные образцы единства, храбрости и положительного противостояния.
— В этом году вы отметили 60-летний юбилей. Какие итоги своей жизни и жизни страны за это время подвели?
— Я понял, какой на самом деле есть моя жена — Раиса Максимовна. Она — редкая женщина, хотя всю жизнь ее, по-видимому, не дооценивал. Как-то непросто было пробиться к тому пониманию, что она чувствует — у нее собственная жизнь: дети, муж, которого никогда нет дома... Я всегда был затянут своим: митинги, газеты, выступления, издания книг, проведение фестивалей... И только теперь осознал, какую сложную жизнь она прожила со мной и... не сбежала... (улыбается).
Что касается жизни страны... Я считаю, что 15 лет нашей независимости — хотя и сложное, но все-таки продвижение. Оранжевая революция — также значительный шаг вперед, однако это всего лишь шаг. Кроме того, выяснилось, что в обществе еще много тех, которые живут прошлым. А прошлое для меня олицетворяет тотальное хамство: обесценивание человека, отсутствие элементарных культурных знаний... У нас были бы тяжелые последствия, если бы до сих пор мы находились в составе Советского Союза. Уже, по- видимому, не возвратились бы к своей украинской идентичности.
Сейчас мы стоим на грани — либо идем далее вперед, либо можем быть отброшены к самым нецивилизационным формам общественного правления и вообще общественного бытия. Но верю, что этого не произойдет. Потому что в этом котелке, напоминающем наше общество, что-то интересное вываривается-выкристаллизовывается.
