Новое рождение украинского православия

Описывая будущие трудности становления своей Церкви, Иисус Христос использовал такое сравнение, утешая апостолов во время Тайной вечери: «Женщина, когда рожает, очень страдает, потому что пришел час ее; но когда родит младенца, уже не помнит страданий от радостей, потому что человек родился на свет» (Ев. Ив. 16:21). Сегодня украинское православие очень страдает, но от этого никак не уберечься и лучше все же «разродиться» сейчас, чем тянуть время и рисковать жизнью ребенка — единой православной церкви в Украине.

СОСТОЯНИЕ РОДИТЕЛЕЙ

УПЦ — 13053 общины и религиозных центров на начало этого года (данные получены нами неофициально, статистика будет обнародована только на будущей неделе). В Синоде и Соборе епископов существует стабильное умеренно проукраинское большинство, которое ориентируется на сегодняшний тандем двух осторожных консерваторов-монахов, — Местоблюстителя митрополита Онуфрия и Управляющего делами митрополита Антония. Ситуацию пытаются дестабилизировать несколько архиереев, которые в 2011 году отбирали власть у митрополита Владимира на четыре месяца и в 2012-2013 гг. неоднократно безуспешно давили на руководство УПЦ. Всеми «дестабилизаторами», даже из крайнего украинофильского крыла, умело манипулируют откровенные агенты Москвы, но пока еще УПЦ держится как никогда раньше в единстве и умеренной проукраинской идентичности собственных слов и действий.

В очень хорошем состоянии находится УПЦ КП, которая на 1 января 2014 года имела в своем составе 4814 общин и религиозных центров. Патриарху Филарету удалось воспитать новое поколение епископата, которое имеет церковное сознание, здравый смысл и стремится к действительному единству украинского православия. Конечно, с таким поколением де-факто впервые становится возможным полноценный диалог УПЦ и УПЦ КП. И сам патриарх Филарет понимает, что осуществил главную задачу своей жизни: воспитал поколение епископов, готовых как к самостоятельному существованию УПЦ КП в течение значительного исторического периода, так и открытых к единению на канонично-богословской проукраинской платформе.

Период внутреннего оздоровления начинается в УАПЦ, в которой зарегистрировано 1227 общин и религиозных центров. Сегодня митрополиты Макарий Львовский и Андрей Ивано-Франковский имеют большее влияние, чем Предстоятель митрополит Мефодий. Откровенная поддержка последним Януковича и осуждение Майдана (чего не допускали в проповедях никакие другие предстоятели украинских церквей!), политический крах покровителей митрополита Мефодия из числа откровенно пророссийских политиков — все это ставит УАПЦ перед выбором. В нарушение устава в этой Церкви не собирался Поместный собор, и даже сам Предстоятель митрополит Мефодий не выбирался этим высшим органом церковного управления УАПЦ. То ли после смены руководства, то ли до нее, но УАПЦ просто должна войти в переговорный процесс. Тем более что и сама смена предстоятеля может и не состояться, а в УАПЦ есть иерархи, которые достойно себя показали на Майдане и спасли лицо УАПЦ от исторического краха.

СОСТОЯНИЕ АКУШЕРОВ

Кто является православной церковью в Украине, а кто — «раскольники», а то и «протестанты в православных рясах» — это определяется консенсусом тех Православных Церквей, которые общепризнанны сегодня. Православные верят, что Церковь — едина мистически, но реально существует как конфедерация, которая может принимать через консенсус новых членов, отделяя от старых, а может и не принимать. Всегда необходимо было не только согласие тех, от кого новая поместная Церковь формально отпочковывается, но и подтверждение от всех предстоятелей. Уже несколько лет формальная процедура была согласована на консультациях в Шамбези. Опыт преодоления раскола в Болгарии и Иерусалимской церкви доказал, что сегодня реально действующим механизмом осуществления высшей власти в православной Церкви является Совещание Предстоятелей поместных церквей (которое по-гречески называется «Синаксис»).

Интересно, что последнее совещание происходило как раз на днях и имело большое значение для Украины. 5—9 марта Синаксис таки собрался в Стамбуле, и РПЦ принимала в нем участие. Это первая позитивная тенденция: Совещание Предстоятелей как орган управления Православием — живо, и Украина может обращаться к Синаксису с просьбой решить украинский церковный кризис канонично-богословским путем.

Вторая тенденция уже привычна  для украинцев: нами торговали. Без нас, без нашего согласия, без запроса о нашей реакции. Чтобы заставить патриарха Кирилла пойти на согласие с предложением всех других православных Церквей созвать Всеправославный собор в 2016 году, Константинополь вытянул из архивов «папку Филарета». Дело в том, что на все действия Москвы митрополит, а затем патриарх Филарет постоянно подавал апелляции Константинопольскому патриарху, который, согласно канонам (правила Сардикийского собора), имеет власть и даже обязанность рассматривать такие иски. Кроме самого Константинопольского патриарха, рассмотреть апелляцию может еще Вселенский собор. Но такие Соборы не собирались уже больше тысячи лет, и поэтому реально власть ответить на апелляционные жалобы — в руках патриарха Варфоломея. В окружении последнего стремительно растет влияние «ястребов», готовых воевать с РПЦ, заручившись поддержкой Вашингтона и нейтралитетом Стамбула. Кстати, если права крымских татар будут признаны Турцией как такие, которые находятся под угрозой, патриарха Варфоломея не просто перестанут сдерживать в его желании вмешаться в украинские дела, а наоборот — обяжут «войти в Украину». Понимая всю сложность положения, патриарх Кирилл традиционно отступил, но опять-таки оставив за собой право вето. На будущем Всеправославном соборе, который таки соберется в 2016 году и будет способствовать внутреннему возрождению православия и его внешнему обновлению, за РПЦ, как и за каждой поместной церковью, будет один голос, а все решения на соборе будут приниматься только единогласно, консенсусом. На сегодня во всех спорных вопросах Константинополь и Москва находят компромисс именно через каноническое закрепление механизма консенсуса: касается ли это диаспоры, порядка провозглашения автокефалий или других вопросов — схема всегда одинаковая. Решение формально выносит именно патриарх Константинопольский, но при предварительном согласии всех других предстоятелей.

Конечно, неприятно, что нами торгуют. Но хорошо, что сложился уже механизм Совещания Предстоятелей и Украина может апеллировать к этому органу, а не только в Константинополь или Москву. Коллективные решения этого Совещания более взвешены, чем даже компромиссы патриархов Варфоломея и Кирилла. Например, по данным греческих СМИ, на последнем Синаксисе в критические моменты откровенной конфронтации Константинополя и Москвы в дискуссию вмешивался Румынский патриархат, подсказывая пути к ситуации, когда в выигрыше оказались бы обе стороны противостояния. Само по себе украинское православие никому не нужно, но если бы оно появилось в качестве самостоятельного игрока на том же таки Синаксисе, это был бы еще один всеобщий адвокат. По характеру открытости к другим будущая единая УПЦ является потенциальным союзником для всех поместных церквей и возможным промоутером здоровых перемен в православии. Читая послание предстоятелей, принятое по результатам Синаксиса, чувствуешь острое разочарование бюрократическим стилем мышления и проповеди. В этом кушанье не хватает соли, и, кажется, Украина и является той страной, где необходима сегодня соль пророческого виденья «православия с человеческим лицом» еще со времен Петра Могилы (об этом традиционно говорили философы от Георгия Федотова до Сергея Крымского, а сегодня свидетельствуют теологи всех украинских церквей).

Особенно поражают слова об Украине из послания Предстоятелей. Обеспокоенность относительно кризиса —  и все! Но, слава Богу, что никто не додумался поддержать собирание русских земель или выразить обеспокоенность по поводу «бандеровской власти». Требование к «раскольникам» вернуться в каноническую церковь — но ни одного поручения какой-то комиссии способствовать этому процессу! С другой стороны — нет и требования вернуться именно в РПЦ и находиться в единстве с ней «во веки веков». Следовательно, пространство свободы сохраняется, и де-факто УПЦ КП и УАПЦ предлагается войти в УПЦ, а затем сразу обратиться к Совещанию Предстоятелей с просьбой предоставить автокефалию. В свете событий в Крыму и общей агрессивной политики РФ относительно Украины само существование де-факто автокефальной УПЦ в единстве с РПЦ выглядит абсурдным анахронизмом. Попытки вернуть УПЦ под влияние Москвы привели к грустным результатам. Никто даже в России не верит в идеи «русского мира»: это новое преподнесение идеи Николая Первого «православие — самодержавие — народность» слишком быстро скатилось до идеолого-масскультовского «клерикализм — путинизм — национализм» и доказало собственную несостоятельность объединить даже россиян. Все элиты православных государств давно разочарованы в руководстве РПЦ, которое обещало быть их адвокатами перед Путиным, но не смогло выполнить это добровольно взятое на себя домашнее задание. Сегодня же очевидно, что патриарх не может быть и адвокатом украинского народа перед президентом РФ. Все миротворческие усилия от патриарха игнорируются, равно как и крайне острые просьбы от руководства УПЦ. Мало того, ближайшее окружение патриарха и его пресс-служба, все приближенные к РПЦ СМИ публикуют тексты откровенно шовинистического характера с призывами возобновить историческое единство русских земель и соединить заново русский народ — ясно, что за счет части Украины или даже ее всей территории! Историческую катастрофу полной потери влияния в Украине может предотвратить только оккупация всей страны (но можно ли сегодня победить украинский народ?) или предоставление УПЦ официального статуса автокефалии (или хотя бы автономии с предоставлением права самостоятельного места в перечне православных церквей — в так называемых «диптихах»). Имеем же надежду на рассудительность руководства РПЦ перед лицом крупнейших в истории этой Церкви вызовов времени.

ЧТО ДЕЛАТЬ НАМ?

Конечно, надо сразу понять, что единство и сила украинского православия в тех братских отношениях, которые уже есть: в пределах Всеукраинского Совета Церквей и религиозных организаций; в общем свидетельстве обществу принципов Обращения 1 декабря 2011 года (солидарность, права человека и правовое государство как требования христианского социального учения и составляющие национальной идеи для Украины ХХІ века); в призывах УПЦ КП не допустить никаких провокаций вокруг храмов УПЦ; в готовности УГКЦ защищать храмы УПЦ от провокаторов по всей Украине (!); в открытости УПЦ к переговорам с УПЦ КП и УАПЦ — переговоров конструктивных, направленных на результат, а не на процесс, переговоров ответственных, переговоров хорошо подготовленных.

Слабость украинского православия: в нежелании уступать пустые титулы, символические названия; в боязни, что права меньшинства не будут защищены — даже если существуют возможные канонические механизмы достичь этого безболезненно и конструктивно; в катастрофическом нежелании избавиться от некоторых откровенных провокаторов, агентов влияния и просто глупцов, неспособных нести послух епископов в реалиях ХХІ века; в отсутствии государственной политики в религиозной сфере вообще и в этот критический период в частности. Относительно последнего: возможно, это и хорошо, что впервые украинские церкви имеют свободу от агентов влияния «в штатском» и вольны проводить консультации и переговоры. Но сердце холодеет от мысли, что будет в тот момент, когда будут достигнуты первые результаты? Сумеет ли кто-то с государственной стороны и обеспечить национальные интересы, и не только не нарушить права верующих, но и расширить их индивидуальные и коллективные права? До сих пор не принят Закон о Концепции государственно-церковных отношений, согласно которому права верующих становились бы еще более защищенными (даже больше, чем в США), а сотрудничество в треугольнике «государство — церковь — общество» развивалось бы по немецкой модели максимальной взаимной помощи. Сегодня, когда государство обессилено, общество растеряно, церкви могли бы «подставить собственное плечо». Возможно, именно от этого был бы тот дополнительный импульс, которого мы так сильно сегодня требуем все. Помним, что на Майдане либералов и националистов, постмодернистов и традиционалистов, индивидуалистов и коллективистов соединяло обращение к Небесному Отцу. Даже атеисты чувствовали облегчение, когда отцы и братья молились или становились перед баррикадами. Религия, а особенно украинское православие — это то естественное пространство развития нашей идентичности, которое сегодня не менее необходимо, чем сама эта идентичность. Киевская традиция — это та земля, в которой сегодня может стремительно вырасти зерно нашего национального единства в то древо жизнь, в котором каждому найдется свое естественное место и призвание (Ев. Мф. 13:31-32).