О героизме как «работе»

Шестого февраля будет год, как военные 128-й бригады совершили подвиг, рискуя своими жизнями: семеро смельчаков захватили враждебный танк Т-72. Новость облетела страницы едва ли не всех изданий, а художник Юрий Журавель даже создал мультфильм о героях. В канун годовщины тяжелых боев под Дебальцевом «Дню» удалось пообщаться с заместителем командира 1-го артдивизиона 128-й бригады, старшим лейтенантом Тарасом Пономаренко, который сейчас является заместителем командира роты патрульной полиции Мукачево.

«СИТУАЦИЯ НАС ЗАСТАВИЛА ИЗ АРТИЛЛЕРИЙСКОГО ПОДРАЗДЕЛЕНИЯ ПРЕВРАТИТЬСЯ В ДЕСАНТНО-ШТУРМОВОЕ»

— Прошел почти год после трагических боев под Дебальцево. Сегодня мы уже знаем, что ситуация была критической. Как вам удалось провести эту спецоперацию?

— Когда у нас было задание отправиться на помощь другому артдивизиону — у них выходила техника из строя, не работали самоходные артиллерийские установки, велись частые обстрелы под Ольховаткой — мы поняли, что нас пытаются взять в кольцо. Сомкнуться ему не дали наши артиллеристы на всех позициях. Все прекрасно понимали, что происходит, что это горловина котла. Сначала у нас был сформирован своеобразный тайный артиллерийский треугольник. Важность его заключалась в том, что такое расположение и использование установок не позволило врагу высчитать, откуда производятся выстрелы, и накрыть нас огнем. В дни самого ожесточенного противостояния мы уже стояли на месте, у нас просто не было времени ни на выезды, ни на изменение позиций, измерения, наведения оружия. Фактически мы стреляли с одной точки. Враги знали, где мы находимся, и знали, что выбить нас «градами» из блиндажей не удастся. Выход у них был один — вывести механизированное подразделение и уничтожить нас.

— Какие силы были направлены против вас?

— Фактически против нас вывели пять танков, один БТР, один БМП 1, то есть полная механизированная рота в составе ориентировочно 120-130 человек. Нас на позициях было приблизительно 60 человек. Скорее всего, враги рассчитывали, что дальнобойная артиллерия не сможет им противостоять, то есть мы покинем позиции, и они нас уничтожат. Но не так случилось. Они провели артподготовку, начали наступать, вывели из лесопосадки танки. Мы доложили штабу, что будет бой. Использовали российский дальнобойный гранатомет, гранаты, много другого вооружения, хотя этого для полноценного противостояния фактически бы не хватило. Однако нам удалось приостановить наступление врагов, они не учли наше место расположения. Мы находились на горе, здесь у нас был пункт наблюдения, с которого хорошо была видна вся долина, фактически это нас спасло. Бои были очень ожесточенными, об этом можно много рассказывать...

— Каким было поведение врагов?

— Я вел наблюдение за ними круглосуточно, спал только под утро. Так называемые сепаратисты не только бросали технику, но могли и оставлять своих. Мы видели, как они роют ямы, вероятно, для захоронения тел соратников. В танке, который мы захватили, находились ксерокопии паспорта мужчины 1964 года, уроженца Горловки, однако я убежден, что это просто подстава. Человек такого возраста не может двигаться так быстро, против нас воевали молодые парни, я убежден, что это российские военные.

— Захват танка происходил с согласия руководства?

— Нет, мы делали все по-своему. Мы ждали танки в подкрепление, однако они не прибыли. Поэтому я делал так, как умел, как знал и как пишет Боевой устав сухопутных войск. Ситуация нас заставила из артиллерийского подразделения превратиться в десантно-штурмовое, что мы и сделали.

Здесь сработала авантюра и предчувствие. Штаб нам танков не давал, а обороняться чем-то нужно. «Саушки» уже были выведены из строя, команды отступать не было. Фактически выбора у нас не было. Поэтому я не сомневался и не сомневаюсь, что поступил правильно. Никто не знал, что мы пошли захватывать танк. Решение было спонтанным, нам сказали где он завелся, место его расположения, сообщили, что он давно не заводился. Была лунная ночь, я знал, как туда пройти, потому что сам ставил растяжки. Быстро собрали группу, проверили, не заминирован ли танк, и поехали. Когда выехали на позиции — сильно испугали своих. После захвата этот танк стоял у нас на боевых позициях, ни один дурак не пойдет в наступление против танка Т-72. Хотя хорошо, что сепаратисты не знали о том, что у нас не было наводчика, был механик-водитель Сергей Косаковский, командиром машины мы назначили Возняка. Впоследствии танк мы оставили в Артемовске. Я не считаю это достижениям, это моя работа, я был кадровым военным. Оно все выглядит патриотически, в действительности ни в одной войне нет ничего патриотического — это боль, смерть и кровь.

«СВОИМ ГЛАВНЫМ ДОСТИЖЕНИЕМ СЧИТАЮ ТО, ЧТО ВСЕ СВОЕ ПОДРАЗДЕЛЕНИЕ ВЕРНУЛ ДОМОЙ ЖИВЫМИ»

— Почему нам дана эта война?

— Становление ни одной независимой страны не происходило без войны, даже США, на которые равняется едва ли не каждая страна, включая Россию, хотя они этого не признают. Фактически, у нас сейчас «псевдогражданская» война при участии России. Становление национального сознания может произойти только через войну, она должна была случиться, если не сейчас, то позже. Когда только началась революция, я сразу понял, что вторжение в Крым неминуемо.

— Ты не был на Майдане. Почему?

— Этот вопрос я слышу часто. У меня было много товарищей по обе стороны баррикад. Я приносил присягу народу Украины, мой уровень    — воевать за народ, что я, собственно, и сделал. Я шел на войну, потому что знал, что воевать         — это моя работа. Своим главным достижением я считаю то, что все свое подразделение я вернул домой живыми, это задача каждого офицера. Кому, как ни мне, идти воевать?

— Правда ли, что на войне все начинают верить в Бога?

 — Солдаты должны в кого-то верить. Я носил на себе три вещи: желто-голубую ленту на автомате, ее на Майдане связала моя мама, ладанку со святым Тарасием, письмо невесты. Ладанку я всегда ношу с собой. Можно не верить в высшую силу, ссылаться на везенье, однако меня «облетало». Даже в таких ситуациях, что солдаты до сих пор удивлены, как я не то, что выжил, а даже остался без царапины. В тяжелых ситуациях очень чувствуется и связь с потусторонним. У меня была бабушка, которую я очень любил, к сожалению, она уже умерла, однако каждый раз перед обстрелами она меня предупреждала. Приходила ко мне во сне молодой, одетой в национальный костюм, который носили на Сумщине. Она будто гладила меня, говоря «Тарас, вставай, ну вставай», как в детстве. И тогда я уже знал, что будет обстрел, выходил и приказывал всем прятаться по блиндажам. Возможно, это игры подсознания, защита психики, но это факт, с которым я столкнулся.

«Я ХОЧУ ЖИТЬ ЗДЕСЬ»

— Почему ты выбрал полицию?

— Я хочу жить здесь. Я был за рубежом, видел, как живут там, однако я хочу жить в своей стране. Хотя здесь, после войны, я чувствую себя эмигрантом. Мне понравилась эта структура, которая имеет новую идею, планы. Главная задача полиции — «защита прав и свобод человека», это тонкая синяя линия между государством и гражданином, которая напоминает о соблюдении законов. В то же время это тяжелая и грязная работа, полицию к адекватным людям не вызывают. Поэтому каждый, кто идет в полицию, должен быть к этому готов.

— Как нам изменить страну?

— Нужно менять систему, нужно, чтобы чиновники и депутаты понимали, что они являются слугами народа и на своих должностях делали все зависящее от них для граждан. Для многих война стала золотой жилой. Есть хорошая сказка о драконе, который оберегал золото. Его хотели все убить, чтобы отобрать сокровища, удалось это сделать простому юноше, однако увидев золото, он сам превратился в дракона. Каждый, от кого зависят изменения в стране, должен убить в себе дракона. На уровне улиц, городов и областей каждый должен делать максимум, чтобы улучшить жизнь людей. А люди должны не забывать о простоте и искренности, а не ставить себе «пафосные» цели, например, имея минимальную зарплату, покупать дорогие телефоны и т.п. Самые главные вещи в нашей жизни нельзя оценить никакими деньгами.