О милосердии

В Украине не принято говорить о смерти. А еще — о боли и страдании. Лишь недавно на общественном, государственном и даже на бытовом уровне зазвучала проблема ухода за неизлечимо больными в Украине. Ежегодно в нашей стране умирает около 700 тысяч человек, из которых 500 тысяч нуждаются в специализированной паллиативной помощи. Именно этой проблемой и занимается созданная год назад экс-министром здравоохранения Василием Князевичем Всеукраинская общественная организация «Украинская лига содействия и развития паллиативной и хосписной помощи». Для Украины хосписная помощь — относительно новое явление, а потому нуждается в подготовке компетентных работников в этой сфере: врачей, психологов, санитарок, и требует понимания и поддержки не только со стороны государства, но и со стороны общественности. «День» расспросил председателя Лиги Василия Князевича о милосердии как консолидирующем факторе, «гене украинца» и потребности осознания проблемы старости, смерти, страдания.

— Вопрос защиты неизлечимо больных, стариков и сирот является показателем зрелости общества, уровня милосердия и благотворительности в нем. Почему в Украине наблюдается определенная индифферентность к этим проблемам, даже равнодушие, с чем это связано?

— Это касается не только Украины. Я родился в другой системе координат, жил и приобретал опыт в Советском Союзе. Тогда многое вообще замалчивалось и фальсифицировалось, например, наша история. Мы тогда знать не знали и сегодня не знаем, сколько в действительности человек погибло во Второй мировой войне. Тоталитарная система не считала людей, вопрос защиты человека не стоял на том уровне, чтобы бороться за жизнь каждого конкретного гражданина. Человек был винтиком.

Страшной была система, которая породила гражданские войны, Голодомор... В начале XIX века нас было около 75 миллионов, а сколько нас осталось в настоящий момент? Только недавно мы узнали о страшных фактах Голодомора. Это был целеустремленный геноцид, и здесь историки должны глубже исследовать, почему такой добрый, певучий, трудолюбивый народ так угнетался и истреблялся?

Именно поэтому очень сложно сегодня быстро перейти в другое качество — для этого необходимо время. Политики постоянно манипулируют нами, создают противостояние, телевидение пропагандирует агрессию, нет умеренности и понимания тех вопросов, которые должны формировать общество. Украине, чтобы выбраться из этой ямы, нужно приложить максимум усилий.

— То есть безразличие является характерной чертой постсоветского человека?

— Да, но у нас уже пробивается «ген украинца». Мы становимся лучше, мы уже отходим от феномена постсоветского человека — об этом ярко свидетельствовала оранжевая революция. Мир аплодировал нам. В настоящий момент все революции завершаются агрессивными событиями, насилием, кровопролитием, а на мирном Майдане проявилась сущность украинской нации. Это событие принесло богатые плоды, было много надежд. Другой вопрос, как ими воспользовались политики, которые являются воспитанниками советской системы и чье сознание невозможно быстро перевернуть. И сделали ли все мы, обычные граждане, чтобы изменить это сознание?

— Здесь стоит говорить о молодом поколении, на которое возлагают большие надежды. Каким образом можно сформировать европейскую модель сознания у современной, часто достаточно циничной, молодежи?

— Наше подсознание очень быстро захватили такие вещи, как наркомания, вседозволенность, иллюзия быстрого обогащения — в этом смысле мы уже «в Европе». А вот соблюдение законов, взаимная поддержка, социальные стандарты — к этому мы придем лишь со временем. Меня весьма удивляет, когда журналисты спрашивают меня, зачем наша Лига касается тех проблем, на которые у государства нет средств. Я смотрю на этих людей и думаю: это же ты говоришь о своих родителях, о себе, ведь все мы когда-то дойдем до конца нашего земного пути. Сегодня некоторые люди просто сильно зомбированы, не умеют самостоятельно увидеть и проанализировать проблему...

У меня также есть дети и внуки. Я считаю, что молодежь сегодня очень хорошая. Но в общественном отношении за этих 20 лет, когда был перелом предыдущей формации, в своих головах мы остались советскими людьми, ментальность осталась та же.

Нынче мы имеем немало вызовов: наша молодежь осталась один на один со своими проблемами, государство не помогает ей ни в трудоустройстве, ни в решении жилищных проблем. Молодые украинцы разуверились, у них нет возможности раскрыть собственный потенциал на Родине.

Очень серьезная проблема Украины заключается в том, что ей никогда не хватало личностей-государственников. Мы были колонией, мы не могли воспитать элиту, так как мы не умели самостоятельно работать и принимать решения. Да и сегодня все решения Украина принимает с оглядкой: а что об этом скажут в той или другой стороне.

Часто говорят, что власть нуждается в молодежи. Но вспомним, у нас при власти было много молодых, имеем многочисленные примеры — и речь не только о команде Черновецкого. Сегодня немало молодых людей — циничны, они безоглядно работают и хотят быть богатыми. Дорвавшись до денег, они никого не видят, для них не существует других людей. Со временем этот человек тоже закончит свой путь, но вопрос в том, сколько он успеет наделать бед. Поэтому недостаточно говорить, что властным структурам необходима просто молодежь, нужно, чтобы к власти пришли Люди (с большой буквы).

— А кто, по вашему мнению, должен воспитывать молодежь, формировать ее жизненные ориентиры, ведь сегодняшняя молодежь — это будущие политики, меценаты?

— В любом случае, наша общественная организация будет развивать это направление. Мы будем привлекать к начатому общественному движению молодых людей. Начинать нужно со студентов медицинских учебных заведений, которые станут врачами, а следовательно — сформируют общественный стержень. Мы должны вернуться к благотворительности, к волонтерству, нужно, чтобы дети и молодежь понимали, что есть старость, смерть, боль... Они сидят за компьютерами, играют в игры, где убивают виртуальных врагов, а затем хвастаются: я за вечер убил тысячу, а я — две. Там боли нет. И они часто выходят с этим убеждением на улицу и ведут себя так, как в виртуальном мире. Но в реальной жизни боль есть.

Идет политизирование всех процессов, и никто не задумывается над тем, как сформировать независимого образованного человека, который имеет право выбора, право быть свободным и здесь, в Украине, чувствовать себя достойно. Ликвидировав пионерские и комсомольские организации, которые себя дискредитировали на исходе существования Советского Союза, мы ничего не предложили взамен. Прежние комсомольцы последних лет существования СССР достигли уровня управленцев государством. К сожалению, мы не создали нового движения для молодых людей, мы не пошли по-настоящему в ПЛАСТ, не создали скаутское движение. А детей и молодежь нужно чем-то заинтересовать, занять, интегрировать в общество. К сожалению, серьезной молодежной и детской политики в государстве не было — отсюда такие последствия. Поэтому Лига хочет сделать взнос в формирование другого общества, которое бы не закрывало глаза на существование боли, смерти, старости, мук.

Сверхзадача по воспитанию молодежи ныне стоит и перед религиозными конфессиями. Ведь сегодня мы искупаем последствия советской атеистической системы ценностей. Но мы должны вернуть в наше общество принципы духовной морали, присущие испокон веков украинцам. Церковным иерархам необходимо достичь взаимопонимания, объединиться вокруг идеи служения Богу, Человеку и Украинскому государству. Это длинный и непростой путь — переход от атеистического к духовному мировоззрению. Но мы должны его пройти.

— О чем свидетельствует уровень милосердия в обществе? Есть ли зависимость между милосердием, благотворительностью, добротой и уровнем жизни, общественно-политической и социокультурной сферами страны?

— Конечно, такая зависимость есть. Когда открылся занавес и мы смогли свободно передвигаться по всему миру, украинцы стали путешествовать — по Европе, в Египет, Турцию... Только разница в том, что из Украины туда ехали молодые люди, а из Европы — пенсионеры, люди, которые уже отработали свое, заработали пенсию и едут посмотреть мир. Они живут полноценной жизнью. Наши же пенсионеры живут в страхе, неуверенности, на мизерную пенсию, тяжело работая на огородах, в ожидании очередного повышения коммунальных платежей. О какой нормальной жизни можно говорить, о каком милосердии со стороны государства? Государство само же и загнало этих людей в постоянный страх. Именно поэтому мы хотим перейти к европейским стандартам. Это не значит, что мы будем кому-то подчиняться или под кого-то подстраиваться, мы просто позаимствуем социальные стандарты, где личность человека является главной ценностью в обществе.

— В чем различие между тем, как относятся к проблеме хосписной и паллиативной помощи в Европе и в Украине? С чем, по вашему мнению, связана эта мировоззренческая разница?

— Там есть Человек, вокруг которого все и вертится. У нас все наоборот: есть государство, а человек выступает в роли прислуги. Нужно понимать, что Европа и США более богаты, они создают все условия для себя, следят за соблюдением прав человека. Посмотрите, как в случае наименьшего нарушения прав, люди вместе выходят на улицы, демонстрируя, в том числе, и агрессивное поведение, — общество реагирует. В нашем случае все сразу превращается в политику — и затухает.

Современная паллиативная помощь для Европы также новая тема, как и для нас. Первые хосписы появились в 1967 году в Великобритании, и дальше — распространились по всей Европе, Канаде, США... Люди поняли важность этой темы, задумались над правами каждого, кто заканчивает свой земной путь. У нас долгое время было табу на эту тему. Сыграло свою роль и то, что в советское время и на переходном этапе мы вынужденно оставались атеистами...

— Узнавая о проблеме неизлечимо больных, стариков, детей-сирот украинцы часто сочувствуют, но не действуют, не присоединяются к инициативной группе граждан. Как можно приобщить людей к участию в этом общественном процессе?

— Украинцы разуверены. Я помню подъем, который был в 1990-е годы, когда мы стартовали, имея очень высокие позиции в экономике. Тогда казалось, что мы по всем параметрам — экономическим, социальным и тому подобное — можем смело двигаться дальше и как можно быстрее пройдем этот путь. К величайшему сожалению, этого не произошло. Меняются поколения, меняются политики, ситуация тоже улучшается, но не так, как бы нам того хотелось. Хотя есть определенные сдвиги, наблюдается определенная динамика, но не такая, которая могла бы быть. Это порождает разочарование. Когда простые люди и элита будут жить одной жизнью, когда для всех будет один Закон, этот и другие общественные процессы в Украине, безусловно, оживятся. Для этого, в первую очередь, нужно серьезно объяснить людям их права. У нас господствует колоссальный правовой нигилизм, несоблюдение законов, а человек должен знать, что и как требовать для себя, что именно прописано в Законе, и особенно это касается прав паллиативного пациента, какие мы в настоящий момент разрабатываем.

— Американский историк и журналист, исследователь украинского Голодомора 1932—1933 годов Джеймс Мейс как-то сказал, что только «самоорганизованные украинцы вне государственных структур» смогут что-то изменить в Украине. Видны ли побеги этой самоорганизации общества, в том числе и в той сфере, которой занимается ваша Лига?

— Я работал при власти, был членом правительства, РНБО, я знаю механизмы, по которым действует власть, и я пытался кое-что сделать. Как министр здравоохранения я еще тогда понял, что без общественного движения, без участия общества, без понимания каждым украинцем сути дела, мы ничего не достигнем, не сформируем новое общество. Наша Лига как раз и пытается создать это общественное движение. Я вижу, что сегодня есть люди, которые в состоянии что-то изменить, создать систему, которая поднимет нас. Должны быть гарантии достойной старости: если ты немощен, то общество тебе обязательно поможет. Только когда будет создана такая система помощи, защиты и заботы неизлечимо и тяжелобольных, стариков и немощных, только тогда мы будем нацией. Но, конечно, это очень долгая и тяжелая работа.

— В контексте саомоорганизованного общества стоит говорить и о практике меценатства и спонсорства... Каким образом сегодня можно привлечь бизнес-элиту вкладывать деньги в дело милосердия?

— Законом! Во всем мире благотворительность определяется законом: ты должен выделить на благотворительность конкретную сумму. Государство жестко это контролирует. Кроме того, благотворительность — это признак хорошего тона. В нашем случае еще нужно перейти от агрессии к благотворительности. Украинский бизнес — агрессивный, это вызвано условиями, в которых ему приходится работать. За годы становления, в период накопления капитала нашим бизнесменам приходилось нелегко, но, я думаю, совсем скоро они придут и к большой благотворительности. Лига берется лоббировать изменения к законодательству в этом направлении. Но и сейчас уже есть свидетельства того, что успешные украинцы готовы к благотворительности. Примером этого может служить благотворительная акция, которую организовала недавно Лига. Вход на нее стоил 500 гривен, и нам удалось собрать около 20 тысяч гривен, которые мы сразу направили на хосписы. То есть — процесс уже начался. Я думаю, что мы найдем очень мощный пул благотворителей, которые в каждом регионе будут работать на свой район, на своих людей, на себя.

— Проблема хосписной помощи имеет отношение как к медицинской сфере, так и к сфере социальной защиты. Кто должен перестраивать эту систему, какую роль в ней будет играть государство, а какую — общественные организации? Как создать сбалансированную систему?

— Мы в настоящий момент пробуем выстроить этот баланс. Конечно, государство может само построить хосписы, всю систему предоставления паллиативной помощи, но тогда мы не сформируем моральное общество. Поэтому в мире отказываются от пути, когда развитием хосписов и паллиативной помощи занимается исключительно государство. Каждый должен отвечать за определенную часть этой работы. Государство должно принять законодательную базу, выделить землю, помещения для хосписов, поддержать инвесторов и взять на себя не менее 80 % обеспечения функционирования этих медицинских заведений. И все это должно происходить под контролем общественности.

— Насколько успешно сфера хосписной и паллиативной помощи интегрировалась в общую программу Министерства здравоохранения?

— Будучи министром, я еще на первой коллегии Министерства сказал, что направление хосписной и паллиативной помощи — это один из моих приоритетов. А если это приоритет для министра, значит, и приоритет для государства. Следующий после меня министр также выносил этот вопрос на коллегии. Но потом я увидел, что тема понемногу угасает. Тогда я поехал по Украине, посмотрел и проанализировал то, что мы уже имеем, и вместе с единомышленниками создал Всеукраинскую общественную организацию «Украинская лига содействия развитию паллиативной и хосписной помощи». В первую очередь мы достигли того, что в Законе есть четкий термин «паллиативная помощь» и его определение. То есть государство уже заявило, что такая помощь будет — и это уже победа. Теперь Лига работает над определением, что такое хоспис, над подписанием соглашения с Министерством труда и социальной политики Украины, так как в контексте этой проблемы важно объединить усилия. Мы уже подписали меморандум о сотрудничестве с Минздравом, соглашение с Национальной медицинской академией наук Украины. Активно включились в процесс и все наши церкви, некоторые политики, академики — многие люди, которые приобщаются и поддерживают нас.

— А какие сегодня существуют наибольшие препятствия и вызовы на пути создания и перестройки единой системы хосписной и паллиативной помощи?

— Наибольшая проблема, которую мы пытаемся исключить и предупредить, — это заполитизирование темы, отсутствие понимания власти и общества. Мы хотим признания этой проблемы, этого общественного движения как правильного, которое не вступает в противостояние с властью, а объединяет усилия общества и государства. Неважно, какого ты вероисповедания, каких политических взглядов придерживаешься, — мы должны вместе создать для общества систему, которая не будет иметь отношения к прямой политике. Это должна быть программа национального масштаба. В то же время я сторонник осторожных, спокойных, но уверенных шагов. Я хочу, чтобы в течение нескольких лет в каждой семье обсудили эту тему, осознали ее значение и прониклись ею все — от заурядного гражданина до Президента.

— Насколько это реально в украинском обществе, где не принято говорить о смерти, где есть табу на некоторые темы, связанные с суеверным страхом? Как можно изменить эту ситуацию?

— В рамках программы нашей Лиги мы формируем учебные группы, детально обсуждаем, когда целесообразно начинать проводить образовательные программы по этим темам, каким образом обучать, с какого возраста, о чем можно говорить с ребенком, как вести себя в семье в той или другой ситуации. Ведь нужно говорить и с родителями, и с детьми, учить взрослых общаться с детьми на сложные темы. Также важная роль отведена церкви. А еще нужно обучить врачей, медсестер, социальных работников... То есть — мы должны открыто говорить об этих проблемах, но и не увлекаться, потому что это может нагнать тоску на общество.

— Что ваша Лига уже успела сделать, инициировать и разработать за год существования? И над чем вы работаете в настоящий момент?

— В первую очередь нам необходимо было создать представительства в каждом регионе — и сейчас мы уже завершаем этот процесс. До конца года у нас будет 27 региональных организаций, будут люди, которые придут и станут воплощать эту политику в своем регионе. В обществе появился интерес к этой теме — нам в определенном смысле удалось прорвать информационную блокаду. Опять же, мы посылали массу обращений к премьер-министру, Президенту, правительству, к Нине Карпачевой, другим представителям власти. И нашей победой, как я уже говорил, стало появление в Законе формулировки «паллиативная помощь».

Также мы вошли в европейские структуры, подписали соглашение с Международной федерацией, сейчас ведем активные переговоры с Евросоюзом относительно поддержки. Европа увидела, что мы задаем понятный для них стандарт. Мы должны не выдумывать, а взять уже наработанное в других странах и адаптировать к нашим реалиям, учитывая ментальность, социальную и экономическую ситуацию. Важно, что мы поверили в себя, увидели, что в наших непростых условиях все же возможно зарождение общественного движения, что сможет объединить общество, которое в настоящее время пытаются всячески разъединить.

— То есть, в определенном смысле, милосердие может стать фактором консолидации украинского общества?

— Одним из них. Здесь должны учитываться еще и нравственность, и высокая культура, и отношения «дети — родители», и философия верного понимания проблем, жизни, перспектив. А главное — осознание того, кто ты есть и для чего пришел в этот мир...