Оазис или Скотный двор?

Второй день Киева (первый описан в номере нашей газеты за 31 мая) для меня разделился на две части. Первая — довольно эстетическая, куда входило посещение Андреевского спуска. А вторая — гуляние (с позволения сказать) по Оболонской набережной.

ПРИЯТНЫЕ ХУДОЖЕСТВА

Традиционно направляемся на пересечение улицы Владимирской и Андреевского. Там колонны художников-аборигенов и приезжих.

В этом году в живописное творчество внесены последние достижения политики. Много «оранжевых» фантазий. Самая яркая: Путин играет на скрипке Януковичу. В камере. Недалеко от этой картинки расположена другая, с которой и содран сюжет: цыганский кавалер, так же вдохновенно как Владимир Владимирович, выводит на скрипке очередной Кармен. Рядом с Януковичем и цыганами — копии икон Рублева. Смесь актуального и вечного.

Что касается предметных вещей, оказались интересными фигурки, «ползующие» через край горшков. Представители фауны выбирались наружу. Уместно в этой роли выступали улитки, а более экзотично: зайцы и ежи.

— Что, — спрашиваю продавщицу, — ваши звери — в люди хотят выйти? — процитировал я строчку поэта Кабанова.

— А как же, — сказала она. — Только так!

Двигаемся дальше по Андреевскому. Поворачиваем недалеко от замка Ричарда на спускающуюся аллею — «зону оккупации художников».

Здесь много фантазий на тему, как разбогатеть. Не случайно в самом начале экспозиций висит кукла Буратино, персонажа, как известно, пытавшегося увеличить капитал, полученный от папы Карло. Этот Буратино был в полосатом арестантском колпаке. Видно, в нашей стране подобные устремления — чреваты. И все же некоторые — рискуют. А рядом с куклой была фантазия в чисто украинском духе ( не без использования греческой мифологии): нищий растянул у забора свою шляпу пошире, в которую парящая богиня в хитоне сыплет сотни золотых монет. Бери — не хочу. Воплощенная украинская мечта: чтобы без усилий, без козней карабасов- барабасов с дуремарами получить побольше золотых, свалившихся с неба. Поэзия «шары»! Я спросил, не называется ли эта картина «Доходный бизнес»? Нет, говорят, — «Рог изобилия». Правильно, на фига нам бизнес, нам надо сразу — изобилием по рогам.

Любопытна фантазия на тему массонского символа, изображенного на однодолларовой купюре, где египетская пирамида «глазеет». А здесь — кусок сыра пирамидальной формы, из дырочки которого кто-то глядит. Мышь, наверное. Мышиная версия эзотерики.

В такую жару особо приятно было поторчать возле картины изображающую резвящуюся на фоне айсберга касатку. Прохладительно!

Чтобы понять, сколько стоит то или иное полотно достаточно оценить богатство рамки. Если рамка резная, тяжелая — не меньше 350 долларов. В не зависимости от содержания. Поэтому можно купить и шедевральные работы, если автор ничего не смылит в «обрамлении».

Удивляет то, до какой степени работает принцип «по образу и подобию»: насколько художники похожи на свои детища, чтобы они не изображали.

В принципе и сами представители этого цеха смахивают друг на друга: субтильное телосложение, повышенная волосатость, общая анемия и рассеянно-сфокусированный взгляд. Вроде блуждающий, но в то же время умеющий схватывать нужные детали... Но вернемся к их произведениям.

Вот, например, мастер несколько выбивающийся из общего ряда: здоровый нахальный мужик в черной футболке, усато-хвостатый, больше напоминающий рокера, чем служителя муз. И портрет его кисти, где изображен пес в летном шлеме — копия автора. Рядом с собакой-летчиком — мелкий песик. А с художником — приятель, весьма напоминающий «мелкого». Понятно, каждый художник тщеславен, поэтому в реальности автор чуть-чуть крупнее товарища, а на картине: раз в десять больше. Он показал себя в историческом масштабе!

Относительно похожести, до смешного доходило, когда густые брови Аполлона на картине были срисованы с прически автора. От себя в творчестве уйти можно. Но не далеко!

Хватало, естественно, зарисовок популярных мест Киева. Площадь Богдана Хмельницкого буквально тиражировалась. В каких только цветовых гаммах она не была представлена. Глядим на нее, словно через цветные витражи. То она красно-зеленая с желтым небом, а Хмельницкий — синий. То Хмельницкий — красный, а колокольня фиолетовая. То мир, то ссора, то вчера поругался со своей девушкой, а сегодня — вместе мороженое ели, поэтому и небо над Софией — такое лучезарное, в сахаристых облаках.

Объективная реальность — через субъективную призму. Ведь объективность это что? Факт, разделенный на людскую массу, а субъективность — факт, умноженный на одиночное восприятие, отличающееся от общепринятого...

ОТВРАТНЫЕ ХУДОЖЕСТВА

Под вечер решили съездить на Оболонскую набережную. В связи с этим уместно рассказать небольшую историю этого места.

Лет семь-восемь назад, несмотря на живописный заливчик, этот кусок города был захолустным. Летом горячий бетон упирался в грязный песок, где объемистые тети флегматично загорали между кучами мусора под мелодичный звон мух.

Потом за набережную круто взялись. Построили ряд новых домов, кафе-ресторанов, привели в порядок пляжи. Примерно к 2002 году вид набережной стал почти европейский. А именно: приятная плитка, множество кафе, гостеприимно выставляющих вплоть до пляжного железного заборчика столы и стулья. Народ полюбил там летними вечерами наслаждаться пейзажами за кружкой пива или фужера с вином.

Картина в целом была достойной! Оболонская стала чемпионкой среди набережных столицы.

Набережная все расширялась, были отгроханы новые особняки (архитектурно напоминающие здания «навороченных» детских садиков, но это — дело вкуса).

Но то ли по какому-то постановлению, то ли должна быть специальная лицензия, которую невыгодно покупать, но в результате — на набережной сейчас — ни стула, ни стола, ни скамеек. Столики только в районе заведений, ограниченные пятью-шестью метрами «ресторанного пространства». И они всегда заняты. Народ поэтому стадами курсирует, прилаживаясь регулярно со своей выпивкой и закуской под фонарями.

Когда стемнеет — популярным становится следующий «вид спорта»: граждане, «затарившись» пивом и водкой, обрушиваются на пляжи, обрамленные кучкой деревьев. Мы тоже (по глупости) спустились туда и, словно русалки Пушкина, повисли на ветвях. Крайне неудобное положение. (Поэт мало интересовался комфортностью русалок, которым со своими хвостами было туда добраться еще сложнее, чем нам. Забросил воображением — и виси как хочешь). Большинство же двуногих располагалось на изобилующем бумажками и бутылками песке.

Здесь придется изобразить не слишком приятные сцены (читая, лучше отвернуться).

Через какое-то время, нахлебавшиеся пивом кавалеры отходят от подруг, метров на пять — и... Река — большая. Первый у нас вызвал возмущение: что за скотство? Мог бы подальше отойти! Но потом вдоль берега обнаружились ряды его «коллег по спорту». Картина субъективной реальности — стала объективной. Объективное свинство!

Горя негодованием порубить гадов на куски, я вдруг почувствовал, что мне и самому... захотелось.

Еще раз приношу извинения за излишнюю физиологичность и натуралистичность сцен, но что- то со всем этим надо делать? С моим — нужно было идти либо в рощу — за километр. Либо «проситься» в кафе. Но все «проситься» не станут. И где-то это тоже — понятно.

Авторы застройки этого района назвали его Оазисом. Так во всяком случае было написано на многочисленных рекламных бигбордах, развешенных по городу. Бухта, светлые многоэтажные дома, яхты. Дневное изображение с высоты птичьего полета. А вечером Оазис превращается в Скотный двор (по названию одноименного произведения Джорджа Оруэлла).

Получается что, часть «приличной» публики мается внутри кафе, но имеет счастливый доступ к «инфраструктурам», хотя ей не видно Днепра. В то время, как «неприличная» оккупирует пляжи и беззастенчиво, на глазах друг у друга, повышает уровень залива. Зрелище — гадливое. Говорят, та же мрачная картина творится и на Русановской набережной.

Я вовсе не склонен идеализировать наших граждан. И граждан Европы. Но в той же Европе к знаменателю человеческих норм — от скотских — приводили не просто так, а определенными действиями.

Те же немцы, к примеру (что я наблюдал в разных европейских столицах), любят выпить пиво на природе, покричать и тому подобное. Но они убирают за собой. За каждую оставленную бутылку или «туалетное дело» — штраф до 200 евро. Есть и полицейские, которые за этим следят. Но есть и ( еще раз простите) туалеты и мусорные баки.

Манера наших проектировщиков и владельцев «оазисов» — игнорировать «места общественного пользования». Но ведь набережная — не на Луне. Она перед твоим же рестораном! Вид — не смущает?

И к чему эти идиотские ограничения на столы и стулья на набережной? В то время, как к примеру, в Гааге — целые площади- кафе под открытым небом. Подобные «эксперименты» у нас проходили в Дни Киева на Контрактовой. Там тоже раздражали сотни валяющихся стаканов, вилок, бумаг. Немного «доставали» и лица. В смысле — еще те. Но если начинать разумно что-то делать, неплохо и поддерживать уровень, а не демонстрировать его только на бигбордах. Там глядишь и лица смягчатся, станут, как бы это выразиться, — поинтеллигентнее.

Однако этого не будет, пока из всех наших «оазисов» не исчезнут «скотные дворы». Ведь надо помогать эволюционному процессу превращения животного в человека (см. начало), а не тормозить его.