«Объединить людей на основе того, что их разъединяет»

Катержина Шеда — чешская мастерица, которая уже почти 20 лет занимается социальными экспериментами. Урбанистика и искусство, социология и психология, культурная антропология и социальная архитектура — течения, которые переплетаются в ее проектах. Цель этих инициатив — вывести определенную группу людей за пределы устоявшихся стереотипов и социальной изоляции. Катержина побуждает, а часто даже провоцирует общество к тому, чтобы оно становилось активнее. Мастерица старается запустить такие процессы, которые никогда бы не начались при других условиях.

Среди ее проектов, например, «Выставка за окнами», в которой приняло участие свыше 150 жителей района Лишень в Брно. Людям нужно было выставить в окнах своих домов вещи, которыми они хотят похвастаться перед соседями. На время Лишень превратился в живую галерею, и каждый из авторов мог с гордостью подискутировать с соседями о своей выставке. А в американском Лос-Альтосе, городе в знаменитой Кремниевой долины, чешка подтолкнула жителей к созданию собственной книги рекордов. В Венгрии Шеда организовала семейные познавательные соревнования для 600 семей. Здесь каждая семья должна была открыть двери своего дома и нарисовать дом напротив. Эти рисунки составили книгу, которую потом получили все семьи. В прошлом году Катержина реализовала проект в Хельсинки, где запрещено исполнение музыки в публичных местах. Мастерица пошла против течения и договорилась с местной властью о недельном фестивале музыки в трамваях города. Так она вмешалась в зону городского комфорта, которую обычно никто не нарушает.

А теперь инициативная мастерица решила активизировать... украинский Славутич. Да, речь идет о самом молодом городе Украины, который построили для постоянного обитания работников Чернобыльской АЭС и членов их семей. А в соответствии с замыслом чешки, Славутич в недалеком будущем удостоится места в Книге рекордов Гиннеса. Детальнее о своих планах и собственном художественном методе Катержина Шеда рассказала во время разговора с «Днем».

— Какой главный принцип ваших социальных экспериментов?

— Я стараюсь объединить людей на основе того, что их обычно разъединяет. Как правило, люди занимаются тем, что им ближе. И социология, и антропология ищет то, что объединяет общество. Я же, наоборот, работаю с тем, что людей разъединяет, с тем, что они между собой поставили. Это может быть что-то физическое — какой-то забор, для примера, или же какое-то предложение, то есть заложенный смысл. Речь идет о тех явлениях, которые людей между собой разделяют и мешают им объединяться. Кроме того, я работаю с людьми, которые с самого начала не хотят со мной сотрудничать. Это типично для моих акций. Как правило, люди, с которыми работаешь долго, которые сначала отказывались и не тяготели к сотрудничеству, в конце дела становятся наибольшими его фанатами.

— Почему же те, кто не воспринимает идею, потом ею больше всего горит? Мотивирует ли вас это нежелание сотрудничать?

— Обычно это все благодаря настойчивой работе. Не бывает так, чтобы кто-то просто взял и изменил свой взгляд. Довольно часто случается, что когда кто-то очень «против», то если это в нем сломается, он так же сильно потом будет и «за». Например, в чешском Берджихове были люди, которые в нескольких акциях вообще не принимали никакого участия, но в конце проекта они ту площадь, которая и была проектом, сами учреждали и открывали. Конечно, не всегда все так однозначно и не все принимают участие, меняя свои взгляды. В Берджихове за эти пять лет я провела сотни акций. Люди, принимавшие участие, и которым это понравилось, потом сами убеждали других, меняя этих людей.

— Почему вы избрали именно Славутич?

— Я его сама не выбирала. Меня туда пригласил Илья Гладштейн, который организовал в Славутиче фестиваль кино и урбанистики «86». Он обратился ко мне с предложением помочь ему оживить это общество, потому что оно, по его мнению, не слишком активно принимало участие в фестивалях.

— Как жители Славутича отреагировали на ваши идеи?

— На самом деле конкретных предложений я еще с людьми не обсуждала. Потому что сначала я решила провести исследование того, какие проблемы есть в городе, что люди хотели бы изменить и как они это видят. Потом предложила, чтобы мы попробовали попасть в Книгу рекордов Гиннеса. Однако эта идея по установлению рекорда — лишь условие. Главная цель, чтобы люди начали делать вместе что-то важное. Речь идет не о том, чтобы выпустить вместе одновременно очень много шариков в воздух. Необходимо сделать то, что действительно имеет смысл. Я им предложила конкурс, в рамках которого они могли бы предложить свои идеи относительно того, как Славутич мог бы попасть в Книгу рекордов Гиннеса. И было очень странно, что никто не предложил такой рекорд, который бы имел больше смысла. Большинство людей предлагали какие-то глупости, наподобие того, что они сделают какой-то большой пикник или выпустят эти шарики в воздух. Часто они повторяли вещи, которые уже где-то видели или которые где-то уже происходили. Это было так, как будто они абсолютно не хотели сами думать и предлагать что-то уникальное. Было странно также то, что часто основной проблемой они называли отсутствие в городе рабочих мест, но в то же время никто не предлагал создать вместе какое-то предприятие, какую-то фирму и работать там. Никто не предложил того, что этому городу действительно помогло бы. Мне показалось, что эти люди ждут, что за них это кто-то другой придумает. Возможно, это потому, что они не верят в свои силы и в то, что сами могут придумать что-то, что изменило бы их город.

— Вы стараетесь выманить людей из их социальной изоляции. В эту изоляцию людей загоняет общее настроение в обществе или их личные внутренние предубеждения?

— Конечно, эта социальная изоляция лежит в каждом человеке в частности. Однако на это оказывает влияние очень много факторов. Например, родители, воспитание, школа... Это все имеет значение. Люди даже часто сами не понимают, что являются изолированными. Они могут об этом говорить, но не понимать этого. Например, в Лос-Альтосе люди говорили, что у них все идеально, однако, на мой взгляд, они были абсолютно изолированы друг от друга.

— Всегда ли вашим проектам удается вызывать длительные изменения в поведении людей? Где это удавалось лучше всего?

— Не всегда важно, какие последствия будет иметь тот или иной проект. Например, в проекте с моей бабушкой я не думала, что это будет длиться бесконечно. Мне было важно, сколько времени мы сможем сотрудничать вместе. Во многих проектах мне важно людям что-то показать. Если они не будут дальше это продолжать, тогда это уже не так важно. На самом деле имеет значение то, что что-то случилось. Трудно сказать, где проекты были наиболее успешными, потому что к недавнему моменту все проекты имели успех, но я, к сожалению, не имею возможности за этим всем следить в течение длительного отрезка времени.

— Украина и Чехия имеют немало общего. Какие советы из чешского опыта вы могли бы дать для украинцев и наших городов?

— Не могу говорить за всех чехов, но скажу из своего опыта. Одна вещь у нас точно общая, и я бы очень хотела ее изменить в обеих странах. Речь идет о том, что люди не верят в то, что они сами могут что-то изменить, потому редко осмеливаются даже попробовать сгенерировать какие-то изменения. Конечно, намного легче об этом говорить, чем что-то с этим делать. Так, после 1989 года у нас был большой интерес к общественной жизни, к тому, что происходит в стране. Сейчас мне кажется, что когда я приезжаю куда-то в чешское село, для людей имеет большее значение то, как выглядит их общественное пространство, чем то, каким является их общественная жизнь. Им важнее то, какого цвета будут их дома, насколько хорошо заметен тротуар перед домом, чем то, что происходит в этих домах и на этих тротуарах. Думаю, это хорошее предостережение для украинцев и возможность сделать правильные выводы.