Одиссея бывшего танкиста Михаила Галацана

Просматривая фотоснимки у исполнительного директора Архангельской региональной национально-культурной автономии «Українці Росії» Галины Бойко, я увидел на одном из них немолодого человека с веселым взглядом, с аккордеоном и множеством орденских планок на пиджаке. Спросил: «Кто это?» И услышал в ответ: «Наш активист и наш земляк Михаил Калинович Галацан...»

Если удача идет к тебе, то нужно не сидеть на месте, а тоже двигаться ей навстречу...

Через час я уже был в квартире Михаила Калиновича. И первое, что сделал, — попросил надеть именно тот пиджак с наградами. Орден Боевого Красного Знамени, орден Славы ІІІ степени, орден Красной Звезды, медаль «За отвагу» и другие боевые знаки отличия свидетельствовали: этот человек не отсиживался в тылу, а воевал на передовой.

— Так точно! — подтвердил мой новый знакомый. — На фронт попал добровольцем в мае 1942 года, а закончил войну в День Победы, 9 мая 1945 года, в звании старшины — командиром танка Т-34.

— С Украины пошли на фронт?

— Нет! Из Архангельской области. Меня привезли сюда в шестилетнем возрасте.

— А как так получилось, что вы не забыли украинский язык?

— Так он же для меня, как и моя мать, — родной. Когда был тяжело ранен и лежал в госпитале, то медсестры говорили, что я в бреду разговаривал только на украинском языке. Даже песни наши пытался петь.

В тот день я и узнал о судьбе еще одного нашего земляка, какого злая судьба вырвала с корнем из украинской земли и забросила на далекий Север.

Произошло это в январе 1930 года. Тогда работящие супруги Галацанов — Калина Кириллович и его жена Марта Харитоновна — проживали в селе Городище Жашковского района на Киевщине (теперь Черкасская область). У них было четыре сына — Василий, Николай, Михаил и Петр. Когда началась коллективизация, то отец отказался идти в колхоз — и за это его раскулачили. То есть активисты силой забрали все домашнее имущество, а также корову, пару волов, даже кур и кролей. Не выдержав такого удара, мать скоропостижно умерла от разрыва сердца, а те же колхозные активисты не дали отцу даже ее похоронить, потому что с ближайшей железнодорожной станции уже был готов к отправлению на север эшелон из товарных вагонов, в которые были загнаны сотни раскулаченных семей из Жашковского района...

— Закапывали нашу бедную мать на кладбище соседи, — вспоминает те страшные времена Михаил Калинович. — А нас, раскулаченных, привезли в Плесецкий район Архангельской области и выгрузили у реки Емца. Уполномоченный от НКВД сообщил: «Сегодня до вечера обживайтесь на новом месте, а завтра утром все взрослые — на лесоповал. Кто попробует убежать — конвоиры будут стрелять без предупреждения. Кто не выполнит дневную норму, тот не получит положенную порцию хлеба и баланды. Желаю вам исправить антисоветское поведение и успехов в строительстве нашего справедливого социалистического государства».

А на улице — февраль. Мороз — до 40-а градусов. Снега — по грудь. Деревья, словно мертвые, в белых покрывалах стоят. Немая тишина вокруг. И тогда мы окончательно поняли, что нас сюда привезли не на так называемую перековку, а на гибель. Однако украинцы не такие люди, чтобы сдаться без боя. Начали расчищать землю от снега. Разожгли костер. Из жердей, еловых ветвей и мха построили большие курени с нарами на 10—15 семей. Так теплее. Из металлических бочек печки-буржуйки поставили. Как мы тогда выжили — теперь трудно объяснить. Но выжили! По-видимому, каждого из нас согревала в те сильные морозы одна-единственная мысль: «Чтобы вернуться домой в Украину — нужно выжить. Нужно выжить — и все!..»

Тоже в феврале, но уже после войны, в 1947 году Михаил Галацан поехал домой в Украину в село Городище того Жашковского района, где родился и стал на ноги. В родительском доме жили чужие люди. Как во времена крепостного права тяжело работали в колхозах полуголодные земляки. Родственников в селе не было: кто был раскулачен и вывезен в Сибирь, кто умер во время Голодомора в 1933-м, а кто погиб на войне... Надел китель с орденами — и пошел на могилу родной мамы. «Мама! Посмотрите на меня. Это я — ваш сын Михаил. Прошел сквозь огонь и воду, чтобы встретиться с вами. Поднимитесь, мама!..» А в ответ — тишина. Склонился Михаил на тонкий крест над материнской могилой и впервые за многие годы горько заплакал, не стесняясь своих слез...

— Вернулся я после этой поездки в Украину обратно в Архангельск, — продолжил свой рассказ бывший танкист, — там трое братьев еще живы были — Василий, Николай и Петр. Работал всю жизнь шофером. С покойной женой Катенькой вырастили двух сыновей и дочку. Есть внуки и правнуки. Но живу теперь один. Еще пою и играю на баяне в нашем украинском хоре. Мои земляки — это маленькая частица той большой Украины, которая навсегда осталась в моей душе и в моем сердце...

Помолчав, Михаил Калинович с какой-то особенной чистотой и искренностью сказал: «Мне уже 87 лет — и я тоже скоро умру. Но как хорошо, что мы встретились — и я рассказал вам о своей жизни, будто на исповеди. После этого стало легче на душе...»

Потом достал аккордеон: «Сыграю вам на прощание «Повій, вітре, на Вкраїну...» Это одна из моих любимых песен...»