Почему бы не ввести понятие «украинскость»?
Как-то, относительно недавно, один мой коллега задал мне странный вопрос: как перевести на украинский язык английское понятие «privacy». Я был застигнут врасплох, поскольку, во-первых, английским я не очень хорошо владею. А, во- вторых, требовался термин — соответствующее слово, поскольку объяснить, описать это понятие вполне возможно, что и делают словари.
Далее речь шла о том, возможно ли употребление в нашем языке слова «приватність» и передает ли оно именно это понятие. Такого слова у нас не было, но если растолковать его в нужном нам смысле и ввести в оборот, то оно приживется. На том и порешили.
А вот недавно попался мне бюллетень Харьковской правозащитной группы «Свобода висловлювань і приватність». Следовательно, это слово де- факто получило жизнь!
Безнаказанность такого словотворчества вдохновляет меня на очередной шаг. Почему не предложить слово «украинскость»?! Его нет в словарном лесиконе, но оно так и просится.
Книга «О краю мій...» Елены Телиги, которая вышла в издательстве, носящем имя поэтессы, содержит биографический очерк Надежды Миронец, и в нем есть интересный момент. Автор размышляет, откуда пошла «украинскость» (употреблю все-таки это слово) Михаила Телиги — мужа Елены, кубанского казака по происхождению, которая передалась и привилась его жене.
Аналогичный вопрос возникал и у меня, когда я в 90 егоды разыскивал следы своего дяди — Леонида Романюка, который в 1920 году с армией УНР перешел Збруч и уже не вернулся в родное Подолье. Он учился, работал и по профессии, и на ниве украинской культуры, был избран в Сейм Карпатской Украины, в конце концов в 1984 году нашел вечный покой в штате Нью-Джерси. Всю жизнь он и его побратимы посвятили Украине. Откуда это у бывших гимназистов? А герои Крут?
Конечно, мне могут возразить, что речь идет о синониме понятия «патриот». Отчасти это так, но практика словоупотребления и пропаганды (коммунистической) исказила и девальвировала немало слов. Так, «интеллигент» в контексте приобрел оттенок — «гнилой», враждебно настроенный к «трудовому народу». А сам этот народ, если он был хватким и работящим, объявлялся кулаками с соответствующими оргвыводами. Ну а «патриот» — это тот, кто закрывает грудью амбразуру дота и распространяет по всему миру идеологию коммунизма? Так, может, лучше «националист»? Но это слово так залили грязью, что лучше не употреблять!
Часто цитируют Тараса Шевченко: «В своїй хаті своя й правда, і сила, і воля». Учитывая контекст и год написания — 1845, речь шла об образе независимой Украины в целом. В то время как строки 1860 года «Поставлю хату і кімнату, садок-райочок насаджу» — типичное «privacy». Приближалась пятидесятилетие, хотелось семейного уюта, но не судьба. Повезло с этим впоследствии Владимиру Винниченко, но на чужих землях. Свое поместье он так и назвал «Затишок» (убежище).
В целом же тенденция, апофеоз уничтожения личного, частного гениально передано строками: «Мой адрес не дом и не улица, мой адрес — Советский Союз». Именно таким способом калечили нашу генерацию, поэтому мы стали ничьими, никакими. На что и жаловалась Елена Маркосян («День», 30.09.2000 г.).
Украинскость выдавили из большинства из нас. А если кто-то продолжал проявлять любовь к родному краю, родному языку, то прибегали к различным видам нажима.
Иногда украинскость (в подтексте) отождествляют с украинским языком и вышиванками ее носителей. Но это является не только не достаточным, но и не необходимым условием. Мне приходилось встречать украинских златоустов-болтунов, которые были (и есть) на самом деле прохвостами. А вышиванку любил носить и палач нашего народа — П.Постышев. Среди большевистских бонз и язык (по большей части мат) был признаком близости к народу, его стремлениям. Может, именно это и прибавило тем асам пренебрежения, отчуждения по отношению к нему?
В общем, мне кажется, что качества украинскости и этнически украинского происхождения, порождают неодинаковые коллективы людей. А поскольку сейчас речь идет о формировании украинской политической нации, то стоит задуматься, как именно ее гражданам прививать (воспитывать в них) украинскость? Но это отдельная тема.
Куда-то исчезло набожно- трепетное отношение к украинскому языку, свойственное украинским интеллигентам прошлого, превратилось в козыри в политической суете. Когда-то академик Агатангел Крымский (кстати, не 100 процентный этническийукраинец), который владел десятками языков, говорил, что душевный трепет вызывает у него именно украинский язык, ибо он — родной, от него веет родным краем, впечатлениями детства.
Или напомню слова Петра Гулака-Артемовского (1790— 1865), которые привел в своей статье об украинском слове Николай Жулинский: «Мысль о том, что, наверное, недалек тот час, когда навсегда исчезнут не только следы малороссийских обычаев и старины, но и сам язык сольется с огромной рекой могучего и господствующего русского языка, не оставив после себя никаких следов своего существования, порождает во мне такое отчаяние, что бывают мгновения, когда мне хочется отказаться от своих намерений и спрятаться в мирном покое простого крестьянина, чтобы поймать последние звуки родного языка, который умирает с каждым днем».
А недавно мне попались слова Андрея Никовского — литературоведа, министра иностранных дел УНР, осужденного впоследствии в процессе СВУ и поглощенного ГУЛАГом: «...язык П.Тычины вообще, а также и все неологизмы глубоко народные, бывшие в то же время сочным творением культурного вкуса».
В принципе, я разделяю замечение Елены Маркосян относительно засилья в наших масс-медиа «народности», отсутствия современной разножанровой литературы на украинском языке. Все это так. Наша культура, сохраненная крестьянством, должна бы проходить через тигли художников-мастеров, чтобы заиграть всеми красками, стать привлекательной для урбанизированных современников здесь и за рубежом.
Приведенные выше имена художников (прибавьте сюда украинский авангард в живописи) напоминают, что так и было во времена, которые россияне называют «серебряным веком», а нам, вероятно, следует говорить об «украинском возрождении». Ибо если следующий этап окрестили «расстрелянным возрождением», то ему должно было предшествовать оно само.
Некоторые имена названы, созданное ими вошло в научный (или бытовой?) оборот, а сколько-то (может, очень много) кануло в Лету. Думаю, эти времена — начало ХХ в. — заслуживают более детального освещения и изучения. Главное, чтобы возродилась традиция, основываясь на своем, выдавать современную по духу (и форме) языково-творческую продукцию. Что мы далеки от этих идеалов, показали, в частности, недавние репортажи из Сиднея.
Да, наши журналисты делали их более умело, нежели из Атланты. Хотя диким казалось иногда элементарное незнание вида спорта, который комментировался! Но в нашем контексте важно другое. Оговорки. Их не избежать, когда говоришь экспромтом, а иначе о спорте нельзя. Но почему-то все они свидетельствовали о русскоязычной языковой базе комментаторов! Так и выпячивали формы, слова, не свойственные (невозможные) для нашего языка. Если бы такое только в спортивных передачах!
Я ничего не имею против русского (и других) языков и культур. Печально только, что некому представлять наши. Где же носители украинскости? А если их уже нет, то что ждет нашу культуру в новом тысячелетии? А когда это надоест (а кое-кто уже ропщет), то отбросят и форму.
