Почему я ушел с заседания в клубе Кабмина

Сначала — необходимо предисловие. Уже около года я являюсь председателем общественного совета при Госинформнауки. На эту должность меня как представителя одной из общественных организаций, которая действует в данном секторе, избрали коллеги, делегированные двумя десятками других аналогичных организаций.

У общественных советов нет властных полномочий. Но там, где они активны (и где руководство соответствующего государственного органа демонстрирует хотя бы какую-то готовность к сотрудничеству), у них есть возможность принять участие в обсуждении проектов будущих законов, постановлений и приказов. Конечно, не политических — власть исчерпывающе показала отношение к мнению общественности по ключевым политическим вопросам во время принятия пресловутого языкового закона Кивалова — Колесниченко. Но тех, которые влияют на текущую ситуацию в конкретных секторах. И потому я не считал время, посвященное работе в общественном совете, потраченным зря.

30 августа меня как председателя общественного совета при Госинформнауки пригласили в клуб Кабинета Министров на первое заседание «совета председателей общественных советов». Тут я узнал, что правительство создает еще и такой консультативно-совещательный орган. И что его председателем уже назначен Ю. Авксентьев, заместитель руководителя секретариата Кабинета Министров. Юрий Анатольевич поздравил нас от имени «Никалая Янавича» и пожелал успехов в дальнейшем укреплении связей «правительства с гражданским обществом». Призвал избегать политических вопросов и заниматься тем, что «валнует людей». Затем предоставил слово сотруднице секретариата, чтобы та растолковала присутствующим положение регламента.

Чувствовалось: молодая женщина привыкла готовить документы на украинском языке. Но пойти наперекор начальнику она не могла, следовательно, на ходу переводила, часто допуская в своем русском настоящие украинизмы, особенно по части юридических терминов.

Когда была предоставлена возможность задавать вопросы, я не выдержал. Нет, я не спросил о чем-то каверзном. Но свой сугубо технический и регламентный вопрос я сформулировал по-польски — на одном из тех 18 языков, на которых закон Кивалова — Колесниченко позволяет мне как гражданину обращаться к чиновнику. Однако Ю. Авксентьев немедленно прервал меня, предложив «гаварить па русски или па украински». Никакие отсылки к положениям закона, который протолкнула власть, не помогли.

Затем Юрий Анатольевич поставил на голосование вопрос: «кто за то, чтобы у нас на общественном савете гаварили па-русски или па украински?». Хотя председатель общественного совета при МИД Игорь Жданов предложил альтернативный вариант: все говорят, кто как хочет, но председатель ведет заседание все-таки на украинском языке, — сформированное из «проверенных людей» большинство поддержало председателя. Не помогли и отсылки к никем не отмененной до сих пор статье 10 Конституции к тому же закону Кивалова — Колесниченко, ведь Киевсовет пока не принял решение о региональном статусе русского языка на территории Киева, и чиновник высокого ранга Ю. Авксентьев с любой точки зрения все-таки должен пользоваться государственным языком.

Кстати, этот язык Юрий Анатолиевич неплохо знает — по крайней мере, одну фразу в подтверждение этого он составил вполне прилично. Но по определенным причинам принципиально не использует — даже отвечая тем, кто обращается к нему по-украински.

И этим сегодняшняя ситуация принципиально отличается от той, которая была еще недавно. Ведь в Кабмине всегда было достаточно людей, которые говорили по-русски. Но они украинского в силу различных причин просто не знают или знают плохо.

А вот знать хорошо, но принципиально не употреблять (подчеркивая тем самым собственное отношение и к государственному языку, и к его носителям, и, надо полагать, к самому государству) — это уже веяние новейших времен. Тех времен, когда руководительница другого государственного органа, Украинского центра оценивания качества образования, доктор филологических наук Ирина Зайцева может публично радоваться, что средства, сэкономленные от отмены украинских переводов на телевидении, можно будет потратить на утверждение русского языка в школах и на переобучение преподавателей технических дисциплин.

Посмотрев на действо в зале клуба Кабмина, я решил, что дальше мне здесь делать нечего, ведь меня ожидают мои физические формулы. И незаметно удалился. Как раз вовремя, чтобы не попасть в телекамеры, которые начали массово прибывать, чтобы зафиксировать выступление главы Госземагентства С. Тищенко с отчетом о колоссальных успехах правительства в этой области. Конечно, это выступление прозвучало тоже на русском. Вернее, на том языке, который киевские чиновники донецкого происхождения не совсем правильно считают русским.

Я не буду ходить на заседание «совета председателей общественных советов». Совесть и достоинство запрещают мне исполнять роль массовки в идиллической картине единения «правительства с гражданским обществом». А вот в общественном совете при Госнауки буду работать. По крайней мере, пока коллегам не начнут настойчиво намекать, что их председатель должен занимать по некоторым вопросам более гибкую позицию.