«Правильно говорят, что неверующих в окопах нет...»

Об отце Василии Максимовиче — протоиерее Левобережного округа Днепропетровска — слагают легенды. Бойцы, которые воюют в зоне АТО, утверждают, например, что после его молитвы из Горловки исчез Бес — известный террорист Безлер. Украинские бойцы из добровольческих и армейских батальонов знают отца Василия хорошо. Поскольку этот священник УПЦ Киевского патриархата очень часто посещает район боевых действий на Донбассе — доставляет гуманитарную помощь и поддерживает бойцов Божьим словом. Не секрет, что капелланская служба в украинской армии еще только рождается, хотя потребность в ней чувствуется уже сейчас. По этому поводу сами бойцы говорят — неверующих на войне нет.

«ЛЮДИ НЕСУТ, А МЫ ПЕРЕДАЕМ ПОМОЩЬ»

— Отче, что это за история с изгнанием Беса?

— Мне и самому стало интересно. Как-то мой знакомый позвонил из зоны АТО и говорит: помните, как вы недавно читали молитву на околице Горловки? Так вот, зашли в город так называемые православные казаки и выгнали Безлера. Мы, конечно, накануне ездили к нашим бойцам, чтобы поднять немного дух. А там есть такая точка — бойцы ее называют «Грозовые ворота». Действительно, на горе помолились, обошли блокпосты, а затем звонят мне и говорят: так случилось, что по божьей милости Безлер из Горловки исчез. Хотя, как знать, кто был лучше, потому что начали нам люди рассказывать, что казаки вытворяют в Горловке. Теперь вместо одного Беса появилось много «бесят». Мне приходилось много ездить с протестантским пастором Владимиром из «Благої Вісті». Ведь не только наши православные, но и протестантские священники много работают в зоне АТО, в том числе и в плане гуманитарной помощи. И так по божьему промыслу вышло, что мы поехали с ним, помолились и бог услышал те молитвы.

«ИНОГДА РЕБЯТА ГОВОРЯТ МНЕ: «ВЫ РИСКУЕТЕ, КОГДА ЕЗДИТЕ НА ФРОНТ». Я ОТВЕЧАЮ: «А ВЫ ВЫБРАЛИ ТАКУЮ СУДЬБУ? И Я ЕЕ ТОЖЕ ВЫБРАЛ», — РАССКАЗЫВАЕТ ВАСИЛИЙ МАКСИМОВИЧ / ФОТО ИЗ ЛИЧНОГО АРХИВА ВАСИЛИЯ МАКСИМОВИЧА

— А вас, как священников, сепаратисты пускают за линию фронта к пастве?

— Патриархату не нужны жертвы. К сожалению, это опасно для жизни. Могут взять в заложники «на обмен» или требуют выкуп за священников Киевского патриархата, а больше всего — за протестантов. Даже если я бы назвался московским священником, они бы позвонили и узнали, есть ли такой священник. И тогда плен или как там Господь даст. Поэтому мы привозили гуманитарную помощь, а люди из Горловки уже сами приезжали в Артемовск на маршрутках и забирали сумки и пакеты.

У нас вообще ситуация была тяжелая в Донецке и Луганске. Владыку Луганского и Старобельского поставили на колени, сделали несколько выстрелов, а затем перерезали в «Жигулях» тормозные шланги и сказали «езжай». Он жил просто под угрозой, не хотел покидать епархию, оставлять мирян без пастырской опеки. Но его предупредили: если ты останешься и будут службы, то будем расстреливать по одному человеку. То тебе вроде бы ничего, а прихожанам — угроза.

— Много там прихожан остается?

— Не так много, но были миряне-украинцы, которые хотели, чтобы церковь существовала и она осуществляла духовное просветительство. Изгнанные священники оттуда приезжали к нам, жили в монастыре некоторое время, потом разъзжались по Украине. Рассказывали, что именно такая ситуация: приходили в дом, стреляли и, слава Богу, что дал им ум не убивать. Ситуация тяжелая и угрожающая для Киевского патриархата. И такая же для протестантов, греко-католиков, римо-католиков. Только московскую церковь никто не трогает. Еще летом прошлого года, когда мы были с отцом Дмитрием — председателем нашей капелланской службы, то там есть большой собор, который богатый меценат построил. Когда наши ребята из добровольческих батальонов Курахово и Марьинку освобождали, священник сбежал. Ребята говорили, что удивлялись: почему это, мы же не будем трогать его. А когда зашли на территорию, нашли оружие, листовки за Новороссию. Возможно, убежал из-за своего страха, потому что чувствовал, что война это война. Не знаю, как сейчас — вернулся или нет.

— Как часто вы ездите в зону АТО?

— К сожалению, не так часто, как хотелось бы. Нет собственного транспорта. Если едут машины, то просимся. К тому же, что-то нужно отвезти — не с пустыми же руками ехать. Хотя бойцы говорят: достаточно того, чтобы вы приехали и помолились за нас. Иногда волонтеры возят, но мне как-то неудобно всегда, потому что место занимаю. Хорошо, что прихожане откликаются на просьбы настоятеля храма. Люди приносят разное — и продукты, и теплую одежду. Слава Богу, люди наши принимают все близко к сердцу. Они несут, а мы передаем. По-разному бывает. Вот недавно бойцы бензопилу просили, чтобы дрова пилить — такая была просьба. Поэтому была возможность поехать на фронт.

— В каких подразделениях и частях бываете?

— В 20-м и 43-м батальоне. Но не бывает такого, чтобы к одним ехали, а к другим — нет. Случается, что помогаем Волынскому деканату. Они звонят по телефону и говорят: ты там ближе, узнай, что нужно. И уже вместе с ними едем в Горловку или в Счастье. Слава богу, наши солдаты — это люди, которые все понимают. Бывает, что мы оставим гуманитарную помощь, а они уже связываются между собой и передают вещи — кому что больше нужно.

«МНОГИЕ ЛЮДИ ХОТЯТ ИСПОВЕДАТЬСЯ»

— Днепропетровский волонтер Валерий Гарагуц рассказывал, что незнакомые бойцы из-за бороды и прически иногда принимают его за священника. Потому что на фронте как-то особенно чувствуется тяга к вере, бойцам хочется поделиться тем, что на душе.

— Все мы люди верующие, все во что-то верим. Только каждый по-своему называет и видит этого Бога. Так, многие люди хотят исповедаться, потому что исповедь — это то, что у тебя на душе. Сказал другу, побратиму — вроде бы слабость проявил. А священнику выговорился — груз сбросил. Правильно говорят, что в окопах неверующих нет. Есть и такие бойцы, которые просят их окрестить. Церковь требует подготовки к святому причастию. Но для бойцов, которые каждый день под страхом смерти, делаем исключение. Хотя мы пытаемся обеспечивать их молитвенниками. Патриархия выдала специальные военные молитвенники. Духовную литературу завозим.

Буквально перед отправлением на фронт трех мужчин из 43-го тербатальона окрестили. И там — на передовой, в окопах приходилось крестить тоже. Было бы желание и вера. Некоторые даже в церкви ни разу до этого не были. Мне рассказывал один боец — Николай Иосифович, учитель по специальности, чуб носит казацкий: «Сижу в окопе и молюсь. И вроде бы что-то упало, нагнулся — шпиг! Смотрю — где моя голова была, туда снайпер попал. Секунда лишь спасла, потому что нагнулся». Война — это война, убить могут в любую секунду, но Бог бережет. Конечно, того, кто обращается к Богу, того и бережет!

— О чем люди делятся, что на душе у бойцов?

— Говорят одни ребята: я плохо к семье относился, не был хорошим отцом для детей, не был хорошим мужем для жены. Другой — не имел патриотизма, третий — не был верующим. Конечно, говорят и о том, что придется убивать, это не секрет, ведь это война. И от этого тяжело на душе парню. Он понимает, что это — грех, и церковь тоже говорит, что это — грех. Но это — враг, это — агрессор. Если бы это не был агрессор — церковь наша не поддерживала бы.

Я так и мирянам говорю. Они спрашивают: батюшка, а зачем вы туда ездите? Там война, а вы — священник. Я им говорю: я же не воюю, в руки оружие не беру. Если, например, наши ребята пошли бы в Белгород или Ростов-на-Дону, я бы во весь голос кричал, что вы являетесь оккупантами и захватчиками. Как говорит патриарх Филарет — в прошлую войну мы убивали не немцев, а фашистов, тех, кто пришел захватить. На небесах Архангел Михаил выступил против дьявола. Его изображают с мечом, он защищает дело Божье. Так и воин — он защищает свою семью, свой дом. Иногда ребята говорят мне — вы рискуете, когда ездите на фронт. Спрашиваю их: а вы выбрали такую судьбу? И я ее тоже выбрал!

— Есть ли представители капелланской службы в военных частях?

— Для этого нужно иметь специальную подготовку. У нас есть священник — он бывший десантник. Бойцы относятся к нему с авторитетом. Ведь это не просто священник, а бывший военный, как свой. Своя психология должна быть, требования немного другие. Ведь они жертвуют своей жизнью. Говорит Господь: нет большей любви, чем положить жизнь за ближнего своего. Кто может это на себя взять — хорошо. В Марьинке мы попали под огонь. Ну, слава Богу, лишь два отверстия в машине были, лежали на животе. Скажу, что все непросто. Но я так воспитан отцом, что патриотизм, Бог и Украина — такие принципы должны быть.

«ЛЮДИ СЕЙЧАС ИДУТ К НАМ ОХОТНО»

— Сколько здесь прихожан?

— В Днепропетровске в целом около 10 тысяч верян. Люди сейчас идут к нам охотно, особенно в связи с последними событиями. Многие люди приезжают к нам на околицу из города и рассказывают: мы ходили в церковь московського патриархата, но в настоящее время нам не нравится их пропаганда за «русский мир». Мы за мир тоже, но не за «русский». Это то, что говорят люди.

— Недавно УПЦ Киевского патриархата собиралась строить кафедральный храм в Днепропетровске. Продвигается ли дело?

— Еще прошлая власть выделила нам земельный участок в парке Воронцова. Но в связи с ситуацией в государстве пока что не строим, хотя с мирянами работаем активно. Зимой мы привозили из Красногоровки детей, на рождественскую елку, облгосадминистрация помогла с билетами в театр. Многие родители своих детей не отпустили. Мы там информационную войну, к сожалению, проигрываем полностью. Телевидения украинского на освобожденной территории нет, радио нет. Даже солдаты не получают информацию. Слава Богу, есть интернет. Но когда наши ребята едут — говорят: «каратели поехали». Хотя наши бойцы помогают людям с дровами, огороды копают. Где наши работают, они быстро привыкают.

У нас беда знаете какая? Обычно пишут и рассказывают, что убивают солдат, все в армии плохо, армия бедная и голодная. Покажите позитив: что солдаты крепки в вере, готовы и без оружия идти в бой. Дух показывайте! Покажите, как солдаты помогают местному населению. Это все есть, я собственными глазами видел.

Меня вообще удивляет: мы почему-то Берестецкую битву празднуем, хотя это поражение было. Почему не победу под Батогом или под Пилявцями, под Желтыми Водами, под Корсунем? Бой под Крутами — герои, но это же поражение. Что мы сами закладываем в голову? Нужно это осознать. Церковь почитает не только мучеников, но и их торжество. Есть горе, а есть и радость. Я не могу включать телевизор, потому что нет никакой радости, а люди хотят позитива. Когда люди это говорят, я им советую вообще не смотреть новости. Армия у нас сейчас уже не та — одетые, обутые, не то, что сначала было, и рвутся в бой. Это уже, условно говоря, не 1941-й год, а 1943—44. Будет и победа!