Прокисшие «щи» от Табачника

ТАБАЧНИК УГРОЖАЕТ И ПРОВОЦИРУЕТ

Табачнику ничего не стоит написать, например, такое: «Политики высшего ранга без тени сомнения утверждают, что если мы все переоденемся в «вышиванки», полюбим УПА и признаем Мазепу национальным героем, все реки в стране немедленно потекут медом и молоком» (с. 123). По доброму обычаю адекватного мыслителя он рассчитывает на читателя, который поверит ему на слово. Поэтому напрасное дело призывать его держаться ближе к реальности. Лучше подам продолжение этой тирады — именно в ней изюминка: «В ответ на Востоке приобретает популярность лозунг возвращения границы по Збручу, «денонсации» пакта Молотова — Риббентропа и «восстановления исторической справедливости» путем возвращения западных областей Польше» (там же).

Разрешите назвать эту нафантазированную тираду достойным именем: ПРОВОКАЦИЯ!

Но это провокация, так сказать, наружу, международная. А вот провокация для внутреннего потребления: в 2004 году «на волне противостояния, поднятой президентскими выборами, вначале западные области отказались подчиняться законной власти в Киеве (на самом деле на тот момент избирательный процесс еще не был закончен, и речь шла не о непокорности законной власти, а о непризнании фальсификации, позднее подтвержденной в судебном разбирательстве. — И. Д.), фактически создав сепаратистское квазигосударство (!), управляемое с «майдана», а затем и на Востоке прошел Северодонецкий съезд депутатов всех уровней, КОТОРЫЙ ВПОЛНЕ МОГ ПЕРЕРАСТИ В УЧРЕДИТЕЛЬНОЕ СОБРАНИЕ НЕЗАВИСИМОЙ ВОСТОЧНОЙ УКРАИНЫ» (с. 123; выделено мной. — И. Д.). Вы видите, как ставят в один ряд совершенно несравнимые вещи: реакцию на фальсификацию подсчета голосов и посягательство на территориальную целостность государства.

Или вот еще один образец сугубо провокационной логики. «Шухевич не считал Советскую Украину своей страной. А все ли граждане Украины считают своей Украину Ющенко — Украину Шухевича и Мазепы?» (с. 185). Извините: Шухевич никогда не жил в Советской Украине, не то что не был ее гражданином. Поэтому можете говорить о нем что угодно, о любых его настоящих или ему приписываемых преступлениях, только не о «предательстве и переходе на службу к агрессору». Это во-первых. А во-вторых, как бы кто в Украине ни относился к Мазепе или Шухевичу, она не сделалась от этого «Украиной Шухевича и Мазепы», так же, как никогда не станет и Украиной Табачника, какие бы должности он ни занимал и как бы ни переписывал историю Украины. Украина есть Украина, и ни с какими смертными особами не идентифицируется. Поэтому верхом кощунства есть следующие фразы этой Табачниковой тирады: «Насколько боеспособной окажется украинская армия, если ее личный состав будет с детства воспитан в убеждении, что несогласие с политикой действующего законного правительства своей страны оправдывает предательство и переход на службу к агрессору? Знают ли националисты, чьи войска перейдут границу Украины в будущем и как к ним отнесется население приграничных районов? А вдруг как к освободителям. А если примеру Шухевича захотят последовать миллионы?» (там же).

Нет, таки правда: ненависть ослепляет... Это же надо — из ненависти к «оранжевым» преспокойно (чтобы не сказать солидарно) допускать такое развитие событий! Даже клеветнуть на миролюбивейшую братскую Россию (см. также с. 70)! И при этом провозглашать: «Мы — патриоты Украины». Не «они» — «мы». А разве это не провокация: как ответ на «оранжевую» дебилизацию «...впервые за все время украинской независимости на Юго-востоке воспринимают киевское правительство как оккупационную власть. Партизанские отряды пока не создают, но уже поговаривают о необходимости на силу отвечать силой» (с. 164). Или такое: «...Если идеи националистов настолько «святы», что позволяют предавать Родину, садистски убивать невинных детей или взрослых представителей «не той» национальности (...), то почему в иных условиях борцы за иные идеи не могут той же мерой измерить Ющенко, Тарасюка, Кириленко или Драча, Павлычко, Жулинского? Только потому, что они украинцы, и значит: «Тю, куме, а нас за що?» (с. 303).

Стоит ли спрашивать у Табачника, какое отношение все названные имеют к «предательству», садизму и другим ужасам, — только мерой ненависти Табачника к ним? И ненависть эта является достаточным основанием для того, чтобы накликать на них «ту же меру»? Пусть будет это на совести (?) Табачника. Я лишь хочу обратить внимание на стилизированное «тю, куме» — сколько в нем «аристократически»-жлобского представления о том, что всякий украинец — это, дескать, придурковатый стецько...

Порой Табачник доходит просто до бреда. Вот примеры. «...Захватившие власть многократные путчисты» готовят Украине «роль собаки-минера, готовой по команде натовского дрессировщика броситься с миной под российский танк» (с. 305). Это что — сценарий будущих далеко не звездных войн?

Или другое: «правящая галичанская элита», уверяет Табачник, «отдает ОБЯЗАТЕЛЬНЫЕ К ИСПОЛНЕНИЮ ПРИКАЗЫ (выделено мной. — И. Д.) — какой язык родной, в какую церковь ходить, кого считать национальными героями и как пламенно любить НАТО» (с. 334).

Вон как мы живем под галичанскими шпицрутенами...

Впрочем, фатальная любовь Табачника к Галиции — это особая большая тема, к ней обратимся в отдельной статье...

УКРАИНА — РОДИНА ГИТЛЕРА?

Такое впечатление складывается из безудержных инвектив Табачника. Ну, если не родина лично Адольфа Шикльгрубера, то всего гитлеризма. Началось, конечно, с «предателя Мазепы», о котором Табачник пишет в таком же «ключе», как и о Гитлере. Богдана Хмельницкого, вопреки известной «украинофильской» традиции от него начинать мировую юдофобию, — он обошел: тот ведь показывает булавой в сторону Москвы, да и есть всесоюзный орден Богдана Хмельницкого. Зато уж Петлюра — не просто предшественник, а учитель Гитлера, и в частности, и в «политике уничтожения традиционной церкви» (с. 270); «действия Директории повторил Гитлер» (там же); нацисты, оказывается, использовали опыт УНР и в осквернении святынь (с. 266). Но не только все это стало «образцом для подражания будущих фашистских режимов», но «стал объектом изучения гитлеровских специалистов по «окончательному решению еврейского вопроса» и погромный опыт Директории» (с. 262).

Читатель уже, надеюсь, понимает, что напрасное дело допрашиваться у Табачника, когда и как гитлеровцы изучали опыт Директории. И не было ли у них более близких «опытов». Ну хотя бы «опыта» Лютера с его призывом к беспощадной религиозной войне с евреями (а Лютера эрудит Табачник называет среди светочей немецкой культуры, рядом с Гете и другими гуманистами). Или «опыт» немецких теоретиков антисемитизма ХIХ столетия (и первой, и второй половины). Или опыт французского антисемитизма (весьма интеллектуального!) конца ХIХ и начала ХХ вв. Или опыт — огромнейший опыт! — черносотенного «Союза русского народа», который организовывал кровавые еврейские погромы в начале ХХ столетия в Кишиневе, Киеве, Белостоке, Могилеве, Вильно и других городах Российской империи, о чем Табачник мог бы прочитать, например, в протоколах заседаний I, II и других Государственных дум, и в многочисленных исторических исследованиях. Или опыт издевательства над евреями в царской армии во время Первой мировой войны, о чем есть столько документальных свидетельств, в том числе и выдающихся людей русской культуры. Или погромный опыт дорогой Табачнику белой гвардии, тех же деникинцев. Или Красной армии времен гражданской войны. Я мог бы подсказать документальные источники. Но пусть подскажет Табачнику его аппарат. Что же касается Петлюры, то не был он погромщиком. Сравните мысли о нем евреев-министров в правительстве УНР, разработчиков закона о еврейской культурной автономии, да и самого Владимира (Зеева) Жаботинского. Никто из них его в антисемитизме и не подозревал. Он как мог боролся с погромщиками — издавал приказы по армии, организовывал антипогромнуюу пропаганду; по его прямому заказу выдающийся украинский писатель Степан Васильченко написал трогательный рассказ «Про жидка Марчика, бідного кравчика», который специально распространяли, чтобы вызвать сочувствие и симпатию к еврейской бедноте. Но в условиях деморализации военных и послевоенных лет, разгула отаманщины и бандитизма Петлюре не удалось остановить стихию, и вина за все упала на него. Хотя эту вину с ним могли бы разделить многие — с разных противоборствовавших лагерей.

Но, в конце концов, и не Петлюра сам по себе важен Табачнику. Он ему нужен для того, чтобы провести прямую линию: Петлюра — Гитлер — Ющенко (и «оранжевые» вообще). И в этой триаде Табачник отдает предпочтение Гитлеру. Читайте, и не говорите, что вы не читали! «...От украинского вождя фюрер германский отличался тем, что вместо сбора горшков строил автобаны, поднял из руин промышленность, ликвидировал безработицу, заставив богатых поделиться с бедными на деле, а не на словах». А по случаю уничтожил своих противников, и не только коммунистов. И холокост сообразил случайно, между прочим. А потом шутя затеял Вторую мировую войну. Прямо образец для внутренней политики и для внешней: «Наверное, поэтому в Гитлера в прихлебателях состояло практически все сегодняшнее НАТО, а Ющенко сам никак не может набиться в натовские прихлебатели» (с. 304). Хотя и добивается изо всех своих «оранжевых» сил «окончательного превращения Украины в сателлитное образование заокеанского геополитического преемника рейха» (с. 323). (Пикантная деталь: как учтиво приветствует Табачник президента страны — «заокеанского геополитического преемника рейха» — Билла Клинтона в Киеве: кто сможет, посмотрите фото на вклейке между страницами 224 и 225.)

Здесь уже, как говорят, слов нет. Т.е., они есть, но пусть их сам читатель мысленно промолвит.

ТАБАЧНИК ПОУЧАЕТ

Поучает Европу — она не так относится к фашистским режимам в Украине и Грузии, как ему хотелось бы. Поучает собственную партию, ставит в укор ей «склонность к компромиссу» и требует «радикализировать позицию» (с. 124). Заметив за «оранжевыми» привычку каждый раз, когда им не нравится «результат волеизъявления граждан», «проводить государственный переворот, переписывать Конституцию, разгонять парламент», он подает рецепт: «Если вражеская армия перешла границу — надо не апеллировать к вечным ценностям, а воевать. На войне же — как на войне, и вы никогда не остановите танки врага, если выступите против них со сводом норм международного права. Силе можно противопоставить только силу» (с. 199). Или еще: «Хватит обманывать самих себя бессмысленными заклинаниями о «единстве Украины», для разрушения которого сам нациналистический режим сделал все возможное и невозможное» (с. 208).

Тоном «ястреба»-новобранца в своей партии он обращается и к ее лидеру, пытается давить на него: «Если Виктор Янукович окажется недостаточно твердым лидером или Партия регионов будет недостаточно активно и последовательно отстаивать интересы своих избирателей на Юго-востоке — появятся другие партии и другие лидеры. Кушнарев убит, но идеи его востребованы» (с. 168). Кстати, кем и как «убит» Кушнарев? Со снайперской винтовки — натовскими наймитами «оранжевыми»? Или, все-таки, погиб на охоте, от своих? Даже в таких деликатных моментах не может Табачник удержаться от невинного передергивания — такой уж неудержимый поток гневного словоизвержения.

«ФЕДЕРАЛИЗМ — МЕЧТА ЛУЧШИХ ИЗ НАС»

Такое название носит статья Табачника, опубликованная в газете «2000» 18 — 24.01 2008 г. и перепечатанная в «Утином супе...» Обратите внимание, как ненавязчиво-грациозно впечатал себя Табачник в бестиарий «лучших». Это было в 2008-м. Теперь «лучшие из нас» (то есть «из них») при власти. Будут осуществлять «мечту»? Есть некоторые сомнения. Вероятно, придется модифицировать «мечту», так как придется подчинять «федерализм» воле «сильного президента». Унитарная федерация?

ГЛАВНЫЙ ПРАВОСЛАВНЫЙ УКРАИНЫ?

Из всех украинских политиков Табачник едва ли не более всех печется о «вере наших предков», о православии как духовном фундаменте известного триединства. Так и ждешь — вот-вот воскликнет: «Вперед! За Святую Русь!»

Оно и понятно: коммунистические идеи потеряли былую власть над миллионами людей; «партии большого капитала» производят не идеи, а нечто другое. Какая сила может возвратить «мини-империю» Табачника в лоно настоящей, «большой империи»? Надо «унифицировать» православие, погасить «ереси», воздвигнуть в Киеве Кафедральный собор Московского патриарха и двигаться дальше.

Но есть небольшая «загвоздка». В Украине (как, впрочем, и в России) живут не только православные Московского патриархата (да и они не все смешивают веру с политикой). Есть православные Киевского патриархата (и будут, сколько бы ни толковали о «раскольниках» политруки в рясах). Есть верующие различных реформистских течений. Есть греко-католики, есть католики римского обряда. Есть мусульмане, есть иудеи, даже буддисты есть. И есть — какой ужас! — индифферентные к религии, даже атеисты, стихийные или убежденные. И они до сих пор не поставлены вне закона! Все они — граждане Украины. Украины, а не вашей, Табачник, «мини-империи», «отколовшейся» от большой империи. Так что веруйте, как вам веруется, но не навязывайте свою веру всем нам, гражданам Украины.

ТАБАЧНИК «ХОХМИТ»

«Хохма» — нечто причастное к юмористическому жанру. Как вы понимаете, человек, постоянно находящийся в состоянии ненавистнического кипения, чувством юмора обычно не страдает. Но ненавистничество именно само собой, своей очевидной чрезмерностью, может непроизвольно обращаться в хохмачество. Вот несколько примеров, без комментариев.

«...Сегодня практически запрещено изучение украинской истории последних трехсот лет» (с. 193); «Избирателям «оранжевые» не дают читать книги, смотреть фильмы и получать образование на русском языке» (с. 201); «запреты на инакомыслие» (с. 153); «...наши оппоненты прикладывают огромные усилия по проведению насильственной украинизации Юго-Востока, по вытеснению русского языка не только из политики, административной сферы, судопроизводства, но и из области культуры и быта» (с. 190 — 191); «Им крайне важно уничтожить даже память о русском языке как части единой двуязычной культуры Украины» (с. 210); «на удивление хорошо усвоены традиции Ежова и Берии» (в СБУ — с. 205); «бандеровские нацисты, запрещающие русский язык» (с. 385); «негласные указания органам власти комплектовать аппарат «идеологически выдержанными» кадрами из Галиции и не принимать на работу ненадежных выходцев с Юго-востока» (с. 214); «Без завоевания его (Киева. — И. Д.) невозможно окончательно завоевать Украину, сделать ее протекторатом нового заокеанского рейха» (с. 281; это уже, под видом антиющенковской хохмы, интересная подсказка «своим»: надо прежде всего завоевывать Киев — «мать городов русских», то ли второй Константинополь, то ли третий Иерусалим; без Киева империя неполна); «Намерение ввести уголовную ответственность даже за выражение собственной позиции в научной дискуссии весьма показательно» (с. 216); «...зачем людям государство, в котором заправляют псевдоинтеллигенты и сервильные псевдоинтеллектуалы, до 1991 года стучавшие в КГБ на «буржуазных националистов», а ныне публично, в прессе, требующие от СБУ пересажать по тюрьмам всех, кто не разделяет заплесневевшие воззрения Донцова и не считает героями ни эсэсовских убийц из «Галичины», ни их сегодняшних последователей» (с. 149). К последнему: не имею статистики «пересаженных», но, видно, кое-кто остался на свободе. В частности, и Табачнику повезло...

ФОКУСЫ: С НОГ НА ГОЛОВУ

Табачник все время кричит о злобе и ненавистничестве «оранжевых», не приведя в подтверждение ни одной дословной цитаты из их «трудов», как он иронически высказывается, или статей или речей. Каким стилем владеет он сам, и какой лексикой оперирует — это видно из множества цитат, которые я приводил (а это лишь незначительная часть, ибо Табачник в этом отношении неисчерпаем и неисповедим). Разумеется, в любом политическом лагере предостаточно людей, чей словарный запас не богаче лексики Эллочки-людоедки, а ругательный рефлекс, ох, как силен. Но, во-первых, они ли выражают существо той или иной идеи, которую хочешь опровергать, а во-вторых, зачем же их превосходить?

Табачник глаголет о репрессиях, которые якобы ввели «оранжевые», а сам грозит им едва ли не новым Нюрнбергским процессом.

Упрекает расколом Украины, а сам последовательно и назойливо противопоставляет восток западу, «шахтера» — пастуху с «полонын».

«Национализм не может существовать без врага» (с. 130) — это пишет человек, который везде и всюду ищет, находит и громит «врагов», от Галичины до США, от Польши до Грузии, — и лишь одно известное геополитическое направление устилает розами любви и преданности.

Говорит об «ампутации исторической памяти» «оранжевыми националистами», тогда как сам ампутирует Украину, представляя ее обломком Российской империи.

Предъявляет обвинение Украине «оранжевых» во вмешательстве во внутренние дела России — это в связи со слабенькими попытками обсудить вопрос об украинском языке в школах для детей украинской диаспоры в России!

Говорит об уважении к религии, но, видно, только к одной известной конфессии, так как называет «черными мессами» инициированные президентом Ющенко общие богослужения представителей всех имеющихся в Украине конфессий в Софии Киевской (правда, прямо о богослужении не отваживается так высказаться, а вроде бы о президентских приемах).

Но вершина циничного фокусничества — провозглашение себя истинным патриотом Украины, который героически противостоит «оранжевым» врагам, предателям, агентам и т.д., цель которых — продать и уничтожить Украину. «...Курс Ющенко — Тимошенко — это построение Украины без Украины» (с. 279). Это пишет Табачник! Табачник! Табачник!

ЭФФЕКТ БУМЕРАНГА

Не так и давно, 20 января 2009 года, в газете «2000» появилась статья под двузначным названием «Право на бесчестие». В названии этом оптимально заложена энергия и маршрут бумеранга: он, как увидит читатель, неумолимо настигает ее автора.

Вот, скажем, он провозглашает, что при Екатерине II «украинские земли достигли экономического и культурного расцвета» — это речь о той императрице, которая окончательно закабалила Украину, ликвидировав украинскую школу, уничтожив Запорожскую Сечь, закрепостив и «подарив» своим фаворитам украинских крестьян, сотнями тысяч, — императрицу, которую народ проклинал в песне: «Катерино, вража бабо, що ти наробила — степ широкий, край веселий ти занапастила», Императрицу, которая, словами Шевченко, «доконала» Украину, императрицу, о лицемерии и разврате которой так много сказано в русской литературе и историографии?!

А вот он, ни с того, ни с сего, называет один из лучших университетов Украины — Львовский — «разваленным», имея для этого лишь один аргумент — ненависть к его ректору, видному украинскому ученому Ивану Алексеевичу Вакарчуку, который на короткое время стал министром науки и образования и, по голословному, опять-таки без единого доказательства, утверждению его ненавистника, «своей главной задачей сделал тотальную националистическую пропаганду», — с тем, чтобы «окончательно уничтожить качественное и неидеологизированное образование» путем «полного запрета русского языка в высших учебных заведениях». Что здесь скажешь? Разве: «МЕЛИ, ЕМЕЛЯ, ТВОЯ НЕДЕЛЯ», — так нет же, после февраля 2010 года его «неделя» берет разгон на годы...

Но пока что следим дальше за полетом бумеранга... «Приказы Минобразования и Минздрава о полном переходе медиков на украинский язык обучения заставляют уходить лучших преподавателей, отсекают студентов от русскоязычной научной литературы и десятилетиями разрабатывавшейся терминологии, делают главным критерием профессионализма владение галичанским диалектом». Фу, ужас какой...

Но погодите, погодите... Дайте факты: где, когда и сколько «лучших преподавателей» вынуждены были «уйти» — и почему. И где критерий их «лучшести»? Только нежелание преподавать на украинском? (Подмена понятия «украинский язык» политиканской придумкой «галичанский диалект» — это мелкое жульничество.) И насколько уменьшился спрос на русскоязычную научную литературу в научных библиотеках? Каким образом обучение на украинском языке (если бы даже оно было сполна введено) «отсекало студентов от русскоязычной научной литературы» — что, приказом двух министерств им начисто парализован речевой аппарат? И с каких пор традиционно латиноязычная медицинская терминология и номенклатура стали русскоязычными и недоступными при гипотетическом обучении на украинском языке? Но высокодостойный Табачник уже так разогнался, что идет дальше без всякого удержу: «современная пародия на Третий рейх» (это об Украине тех нескольких лет, когда неизменный Табачник не был — о горе! — при власти: за два или три года она, едва лишь Табачник ее не уследил, успела обернуться «пародией на Третий рейх»!); «оранжевые» руководствуются установками Петра Верховенского, чьи слова можно считать программой «оранжевого» Минобразования: «Не надо образования, довольно науки...»; «последователь геббельсовской педагогики», «министр дебилизации». Это о том же уважаемым в научных кругах И. Вакарчуке — тут уже даже не лютый хрип бесчестия, а желтая слюна «оголтелости». Я имею право назвать вещи своими именами, потому что, в отличие от голословного Табачника, достаточно продемонстрировал предмет оценки во всей его красе.

Понятно, что после этой шоковой звуковой атаки уже не нужны никакие доказательства ни для чего и можно смело писать, будто «Вакарчук своей главной задачей сделал тотальную националистическую пропаганду», а «окончательно уничтожить качественное и неидеологизированное образование должен полный запрет русского языка в высших учебных заведениях». Понятная вещь: поскольку мечта националистов — прочь уничтожить качественное образование, то без полнейшего запрета русского языка им не обойтись. Украинский же язык образования — это и есть способ его уничтожения. «Методика уже апробирована на медицинских вузах ...» Беда, надо спасать Украину, устранив украинский языковой атавизм. Кажется, новое министерство во главе с Табачником это сделает.

А пока что имеем в Украине «пародию на Третий рейх» (то есть — имели, пока не возвратился Табачник).

Вследствие геббельсизации Украины «русская литература сразу после Майдана оказалась под запретом, только самые бесстрашные директора осмелились сохранить (пусть и в самом урезанном виде) ее преподавание». Но Табачник — чтобы вы думали! — сочувствует и украинской литературе: «...и украинская литература преподается так, чтобы вырастить близких по духу «оранжевых» невежд».

Конечно, изучение литературы — и украинской, и русской, и других народов — нуждается в кардинальном улучшении, как и гуманитарных дисциплин вообще. На них отводится недопустимо мало времени. Согласование школьных программ по изучению литератур, языков, естественных и точных наук, оптимальное распределение бюджета школьного времени между ними — это непростая проблема. Но изменить дело к лучшему могут только люди компетентные, а не те, кто, имея очень приблизительное представление о ней, зато превеликий апломб и четкую установку, собираются собственноручно цензурировать учебники, для работы над которыми существуют авторские и педагогические коллективы. Проекты учебников, скажем, по украинской литературе обсуждались в Институте литературы им. Т. Шевченко Национальной Академии наук Украины. Украинские историки недавно провели широкую научную дискуссию об учебниках по истории, требовательную и непредубежденную. Это, наверное, лучший путь, чем личный идеологический надзор «политически озабоченного» министра определенной окраски.

Но особой доказательности достигает Табачник, заглядывая в историю, а делает это часто — доктор же истории. Так, Мыколу Скрыпника он запросто называет «одним из самых страшных палачей советского периода», «патологическим садистом с Лубянки», «убийцей». Вероятно, Табачник напишет еще в таком же духе о Дзержинском, Менжинском, Воровском, Троцком, Балицком, Постышеве, в конце концов, о Бухарине и Ленине (у которых есть, в частности, немало интересных теоретических установок на тему расстрелов). Но едва ли напишет (о кое-ком писал как о «выдающихся деятелях партии» — о Менжинском, Архарове, Лацисе — см.: Д. Табачник, А. Сидоренко. «За стандартними звинуваченнями». К., 1990. С. 254) , — так как не они же были «отцами политики украинизации», а в этом и вся соль. (Кстати, в «Історії української дипломатії» Табачник пишет о Скрыпнике гораздо спокойнее, даже отмечает его заслуги в борьбе с криминалом.)

На тему украинизации есть огромная литература — и советских времен, и постсоветских, и зарубежная. И не удивительно — это был исторически обусловленный социально-культурный процесс эмансипации веками угнетенного украинского языка, давший миллионам украинцев возможность образования на родном языке, успокоивший национальные страсти, в какой-то мере, пусть временно, расковавший творческие силы народа, содействовавший подъему украинской культуры, которая в 20-е годы породила высокие явления литературы, музыки, живописи, театра.

Политика украинизации (шире — коренизации — в других республиках) была вынужденным стратегическим ходом большевиков, которые таким образом овладевали стихиею национальных движений. У некоторых большевистских лидеров, прежде всего у Ленина, было понимание масштабов несправедливостей, которые царская империя учинила народам России, и понимание необходимости преодолеть последствия колонизации. Почитайте материалы партийных съездов начала 20-х годов — нынешним апологетам «либеральной империи», как и примкнувшим к ним руководителям КПУ, должно бы было стать стыдно...

Как доктору исторических наук Табачнику следовало бы это знать. Но зачем? Ему хочется видеть в деятельности Скрыпника на должности наркома образования «гуманитарное ГПУ», главной задачей которого было «уничтожение» русской культуры и языка, родного «десяткам миллионов жителей Украины» (уже в 20-е годы, оказывается, счет шел на десятки миллионов тех, кому родным был не украинский, а русский язык!). Как «доказательство» — цитата: «Для того чтобы осуществить свои классовые, пролетарские, коммунистические задачи, рабочему классу на Украине нужно, обязательно нужно не отождествлять себя с русским языком и русской культурой». Неужели доктору исторических наук и в самом деле не понятно, что речь идет не о запрете или «уничтожении» русской культуры и языка, а о жизненной необходимости для большевистской власти выглядеть как власть «своя», а не оккупационная (это теперь можно об этом не заботиться, а при тех условиях — припоминаете — В. И. Ленин требовал, чтобы Красные войска, идущие в Украину, по возможности использовали украинский язык и имели некоторую украинскую атрибутику — «красное казачество»). А уже на первых этапах «строительства социализма» необходимо было сближать рабочий класс (в значительной своей массе русифицированный) с украиноязычным крестьянством. Не будем забывать, что большевистская партия — это все-таки не Партия регионов или иные, современные будто бы партии, и руководствовалась она не «понятиями» на днесь, а нацеленной в будущее стратегией, хотя ею вскоре и пожертвовали ради преступной практики. Но это уже другой вопрос.

Досталось от Табачника и Мыколе Хвылевому. Впрочем, от кого только ему не доставалось! И от Сталина и других борцов с украинским буржуазным национализмом — для них он прямо фашист. (Кстати, постоянная борьба партии, в том числе и того же Скрыпника, с украинским буржазным национализмом лишний раз показывает злостную надуманность утверждения об «уничтожении» русской культуры в ходе украинизации. А украинская интеллигенция во все времена знала ее и говорила о ней с уважением.) И от украинской националистической эмиграции — он и чекист, и один из «гробокопателей Украины» — пособников большевиков. Ныне о Хвылевом есть огромная научная и фактографическая литература, использованы материалы архивов ЧК-ГПУ.

Какими же данными может Табачник подтвердить «палаческое прошлое» Хвылевого, который, дескать, «являясь во время гражданской войны зампредседателя Богодуховской уездной ЧК», «занимался массовыми казнями заложников и проведением в жизнь политики красного террора». Хвылевой был в партизанских отрядах — антигетманских и «червоных», в Богодухов возвратился всего на несколько месяцев. «Палаческое прошлое»? Дайте доказательства, покажите документы. Извините, Табачник, — Хвылевой не вашего масштаба фигура, не такая величина в украинской истории и литературе, чтобы можно было так с кондачка плести о нем что угодно. Даже в публицистике голословные обвинения непозволительны, тем более такого рода. Предъявляйте доказательства, ваше благородие...

Маленькое отступление. Наш имярек наверняка знает о выдающемся русском писателе Исааке Бабеле. Известно, что он служил не только в Конармии. Вот что писал об этом близкий к нему современник, авторитетный литературный критик, — писал не из чувства ненависти, как Табачник, а как исследователь, писал не по слухам и догадкам, а зная дело: «Бабель работал не только в Конной. Он работал в Чеке. Его жадность к крови, к смерти, к убийствам, ко всему страшному, его почти садистическая страсть к страданиям — ограничила его материал.

Он присутствовал при смертных казнях, он наблюдал расстрелы, он собрал огромный материал о жестокости революции. Слезы и кровь — вот его материал. Он не может работать на обычном материале. Ему нужен особый, острый, пряный, смертельный. Ведь вся «Конармия» такова. А все, что у него есть теперь, — это, вероятно, о Чека» (Вячеслав Полонский. Моя борьба на литературном фронте. Дневник. «Новый мир», 2008, № 3, с. 147).

Вопреки всему, Исаак Бабель вошел в историю русской литературы как один из ярчайших ее представителей раннесоветского времени, который оставил уникальные художественные свидетельства о революции. И никто в России не разрешает себе перечеркивать его и говорить о нем в таком тоне, как Табачник о Хвылевом.

Легенда о Хвылевом как якобы профессиональном чекисте возникла из-за поверхностного прочтения новеллы «Я (Романтика)» и отождествления рассказчика с автором (что злобно использовала против него часть националистической эмиграции), А к персонажам с чекистским прошлым и вообще к теме чекизма он обращался из-за чрезвычайной концентрации вокруг нее идеологических, этических, психологических комплексов. Он шел в направлении развенчания «романтики» чекизма и революционного террора, но шел как художник, а не так, как это видится теперь запоздалым дипломированным «антисоветчикам» с коммунистическим прошлым. И он сам себе, можно сказать, «навредил» тем, что в невероятной эмоциональной силы новелле «Я (Романтика)» создал, в абсолюте самораскрытия, такой трагический образ героя-рассказчика, который трудно было отделить от автора. Хотя отделить надо — таких коллизий в истории мировой литературы много. На самом деле эта новелла — метафора большого формата, в которой закодирован выбор, неумолимо возникавший перед каждым украинским коммунистом, — выбор между верностью фанатической догме и сыновней любовью к матери, которую догма требует собственноручно убить, — к матери-Украине...

...С галичанофобии начав, Табачник ею же и заканчивает свою статью. Оказывается, уже намечена «точная дата искоренения русского языка в высшем образовании — к началу 2012 года. Для этого решено использовать галичанских ландскнехтов. Предлагается в западноукраинские вузы посылать стажироваться преподавателей и студентов юго-востока, а на юго-восток — «пьемонтских» проверяющих». Воображаете, какой ужас! Это же вам не обмен опытом между педагогами Украины и России, не лужковская идея создания филиалов русских университетов в Украине. Теперь понятно, почему галичанские националистические монстры пытались организовывать поездки детей с Восточной Украины в лагеря отдыха на Карпаты: чтобы искоренить русский язык в Украине! С этой же целью они пытались активизировать и так называемый зеленый туризм (на самом деле — «оранжевый»). А прикрываются идеей взаимоознакомлення, сближения разных регионов Украины. Экое коварство! Ведь известно, что есть лишь один способ объединять Украину: всюду насаждать чиновников из партии регионов и последовательно искоренять созданный австрияками, поляками и немцами искусственный «галичанский диалект», по ошибке именуемый украинским языком.

По известным законам риторики и поэтики Табачник заканчивает свой гневный монолог на высочайшей ноте. Он призывает «проявить решимость и твердость» в «изгнании «бесов националистической ненависти» — вероятно, из немалой части украинской общественности. О какой общественности идет речь — нетрудно догадаться. Не только о «галичанских ландскнехтах». На «историческом» заседании Верховной Рады по ратификации «харьковских соглашений» союзница регионалов коммунистка Алла Александровская пошла еще дальше, заявив, что в Украине не место бютовцам, нашеукраинцам и другим националистам. Только регионалам и коммунистам? В самом деле, время уже. Соответствующие должности в нужных руках.

Но год назад Табачник, когда писал свой пламенный манифест, как раз не имел власти и должен был удовлетвориться виртуальным «изгнанием бесов». А еще требовал учредить «неподавание руки» своим оппонентам.

Предлагаю читателю, учтя все приведенное выше, решить, кто кому должен был не подавать руки. И у кого вселился «легион бесов», выгнать которых и переселить по библейскому рецепту в свиней сам Иисус Христос, наверное, не смог бы. А может, просто пожалел бы невиновных свиней.

Теперь возвратимся к названию статьи Табачника «Право на бесчестие». Не есть ли это мужественное манифестирование его собственного принципа?