Раньше человека могли закрыть в психиатрической больнице из-за политических мотивов, а теперь — из-за экономических,

— Какова ваша оценка нынешнего состояния общества, возможно ли описать его с помощью медицинских терминов?

— Можно описать состояние, в котором сейчас находится подавляющее количество людей. Это, в первую очередь, фрустрация, тревожность, неопределенность. Они же, в свою очередь, приводят к депрессии, алкоголизации и наркотизации. Очевидно, что человек хочет жить в оптимальной среде, при отсутствии которой ее «формируют» разнообразные токсичные вещества. Об этом свидетельствует статистика: алкогольный цирроз печени вырос за последние 10 лет в 4 раза, алкогольные отравления — на 59%. Правда, к нынешнему обществу применяют и другие термины — психопатизация или неврастенизация. Очевидно, что наше общество не находится в состоянии равновесия. Мы все преимущественно грубые, раздражительные, возбудимые, некоторые, конечно, склонны депрессивно реагировать на ситуацию. Опять-таки статистика: в 2000 году по сравнению с 1990 м количество психотических расстройств увеличилось на 6%. В то же время непсихотические (неврозы, депрессии) увеличились на 26,7%, умственная отсталость — на 37,8%. Инвалидность по психическим заболеваниям выросла на 25%. Правда, последнюю цифру я рассматриваю как искусственную. В последние годы многие люди сознательно делают себе инвалидность для того, чтобы заработать таким образом надбавку к пенсии. Но в то же время, согласно социологическим исследованиям, только 20% в период нестабильности и перестройки совсем не имели невротических расстройств.

— Не считаете ли вы, что нашему обществу нужен квалифицированный психиатр или психоаналитик?

— Есть определенные мировые тенденции, и мы также нуждаемся в увеличении количества специалистов-психоневрологов. У нас очень большая нагрузка врачей в психоневрологических учреждениях. Для того, чтобы действительно провести качественное лечение, должно быть не больше десяти пациентов в сутки на одного психиатра. У нас же 30—35, при том, что у врачей очень низкие зарплаты. Безусловно, каждый человек рано или поздно переживает ощущение тревоги, беспомощности, и он нуждается, возможно, не так в психиатре, как в психоаналитике. На Западе достаточно развита психотерапевтическая помощь, и мы также должны к этому стремиться. В Украине очень мало профессионалов психотерапевтов и психоаналитиков. Это связано с тем, что у нас нелегко получить лицензию, и с тем, что в стране нет достаточно развитой школы, которая бы давала возможность беспрепятственно получить образование. Меня очень удивляет тот факт, что для получения разрешения на ношение оружия (даже газового), человек должен пройти осмотр психиатра и нарколога, а тот, кто командует, скажем, армией или сотнями и тысячами гражданских людей, не должен. Честно говоря, среди них довольно много не совсем уравновешенных людей. Поэтому я считаю, что мы должны увеличивать вмешательство психологов и психотерапевтов в нашу общественную жизнь.

— В западных странах люди проходят психиатрическое обследование перед назначением на определенную ответственную должность?

— Я знаю, что в Соединенных Штатах, баллотируясь на выборы, каждый должен пройти обследование у врача. В нашей стране также должен быть так называемый индекс здоровья и обязательное тестирование. Безусловно, психиатры хотели бы более широко участвовать в общественных процессах, определять, где норма, а где патология, контролировать систему допусков к тем или иным профессиям. Но в то же время этот вопрос очень скользкий, поскольку психиатрия не должна опять стать методом принуждения. Если, например, люди выбирают депутата, который является неуравновешенным человеком, это, безусловно, вызывает обеспокоенность у любого психиатра. Но избирателям он нравится. Возникает вопрос: имеет ли право психиатр не допустить к выполнению своих депутатских функций избранного ими человека?

— Рассматривается ли у нас психическое здоровье нации в качестве национального ресурса, нуждающегося в охране?

— Сейчас Кабинетом Министров разрабатывается комплексная программа «Здоровье нации». Мне кажется, что в данном случае она сыграет не второстепенную роль. К тому же, кроме стабилизации общественно-экономических отношений, следует формировать идеологию общества. Люди должны знать: «Я сегодня терплю, но я знаю, ради чего терплю и что я могу сделать, чтобы было лучше». Во время Великой Отечественной войны мы знали, что жертвуем ради родины, собственной свободы. Сейчас у кого-то отдельные идеологии, но подавляющее количество находится вне их. Нам нужна общенациональная идея.

— Вы не считаете, что религия могла бы заменить идеологию?

— Истинно верующих сейчас около 40%. А остальные 60%? Для того, чтобы действительно верить, необходимо иметь специфическое состояние души и ума. Вера говорит о том, что нужно терпеть. Но психика человека устроена таким образом, что если ей плохо, если низкая зарплата и нечего одеть, вера не сможет избавить его от дискомфорта, который, кстати, и приводит к депрессии.

— Среди отечественных специалистов очень осторожное отношение к применению психиатрической лексики. Но все-таки, не создается ли у вас впечатление, что некоторые политические процессы, акции напоминают массовые неврозы?

— Люди, участвующие в акциях, находятся в состоянии общественного неравновесия. Однозначно, что у них повышена эмоциональность, но это не показатель психического заболевания. Скорее, это вариант нормы.

— Изменилось ли у нас в последнее время содержание понятия «норма»?

— Норма — это когда все органы и системы человека находятся в гармоничном состоянии и синхронизируются с общественными интересами. Но, безусловно, если взять человека 2000 лет назад и современного, то понятие «норма» подверглось трансформации.

— Известно, что в Швейцарии ежесуточно происходит 4 самоубийства, в Украине за то же время происходит столько же убийств. Как бы вы прокомментировали этот факт?

— В данном случае имеет значение не только общественное положение, но и генетический фактор. Есть народы — лидеры по самоубийству, что связано с социокультурными явлениями. С одной стороны, есть люди (соответственно, нации) экстравертные, которые выталкивают свою психическую энергию наружу. У них деструктивное поведение, именно они и склонны к совершению убийств. С другой — существуют и интроверты, им лучше повредить себе, чем окружающему миру. Украинцы всегда были более склонны к интроверсии, по сравнению с концом 80-х годов количество самоубийств в стране возросло на 50%.

— Возможно, к национальным психологическим чертам украинцев можно добавить еще и доверчивость. Иначе чем еще можно объяснить такую популярность сегодня гадания, целительства и шаманства?

— Да. Независимо от социально-экономического состояния, в котором находится общество, в каждом есть 5% людей, которые очень легко поддаются внушению и даже зомбированию. В Украине, мне кажется, их несколько больше, поскольку мы всегда жили в пространстве с ограниченной информированностью. Чем менее интеллектуальное общество, тем более подвержены внушению, гипнозу и зомбированию отдельных его граждан.

— Существует достаточное количество анекдотов о психически больных. Тогда когда психиатрия выполняла карательную функцию и любая особенность человека рассматривалась как патология, это было показателем отношения общества к этим людям. Ощущаете ли вы, что отношение к психически больным сейчас изменилось?

— Безусловно, система оказания психиатрической помощи стала более гуманной и более цивилизованной. Особенно с принятием Закона «О психиатрической помощи». Раньше в Советском Союзе, если человек хоть раз посетил психиатра, он автоматически становился к нему на учет (4/5 — на обязательный ежемесячный осмотр). Сейчас это соотношение изменилось. Обязательный осмотр уменьшился почти в 2 раза. Кроме этого, пациенты стали лечиться больше в дневном стационаре, увеличилось количество отделений «открытых дверей» — пациент имеет право уйти, как только почувствует, что больше не нуждается в психиатрической помощи.

— Есть мнение, что психически больные сейчас нередко не могут реализовать свои права, например, очень часто отдельные заинтересованные лица за их счет решают свои жилищные проблемы. Существуют ли какие-то механизмы, которые дают возможность предотвратить это?

— Раньше человека могли закрыть в психиатрической больнице по политическим мотивам, сейчас иногда бывает — по экономическим. Действительно, есть очень много случаев, когда продают квартиру и почти всю полученную за нее сумму обещают больному за его подпись. Хорошо, что сейчас в некоторых районах столицы при оформлении покупки-продажи квартиры требуют справку от психиатра. Массовое применение этого могло бы решить эту проблему.

— Статистика свидетельствует, что количество ваших потенциальных пациентов увеличивается, но в то же время уменьшается количество психиатров.

— Да, нет финансовой и экономической основы. Мы находимся на государственной дотации, финансируемся из бюджета. Сейчас стало меньше возможностей держать большое количество врачей. За годы независимости количество коек в психиатрических больницах уменьшилось почти на треть. Среди тех, кого выписали, конечно, есть небольшой процент, кто действительно не нуждался больше в содержании в стационаре. Возникает вопрос: куда делись остальные, при том, что количество социальных заведений, куда их можно было бы передать и где бы за ними был соответствующий уход, не увеличилось.

— Известны ли вам новые формы улучшения финансового положения психиатрических больниц, например, с помощью меценатских наблюдательных советов?

— Для психиатрии, которая стоит между медициной, с одной стороны, и политикой, культурологией и философией — с другой, необходимо влияние общества в виде наблюдательных советов. У нас в больнице подобный создан. Он наблюдает за соблюдением законности, правопорядка, в том числе и во время госпитализации и выписки. Туда входят председатели разнообразных общественных организаций, предприниматели, народные депутаты, депутаты горсовета, правозащитники и философы. Вообще, подобные наблюдательные советы следует создавать над системой психиатрии как таковой, то есть в Министерстве здравоохранения и в управлениях здравоохранения. Наш наблюдательный совет позаботился о том, чтобы нам для неизлечимых, но общественно неопасных больных выделили помещение одного из санаториев вблизи Киева. Вообще пациенты, у которых уже прошла активная фаза болезни, но в то же время жить с ними их родственники отказываются — для нас большая проблема. В столице достаточно психиатрических коек, но не хватает социальных. Таких больных у нас около 250. Им нужен только уход, а не лечение. Есть, конечно, у нас такие частные заведения, но позволить поместить туда своего психически больного родственника может далеко не каждый из-за отсутствия средств.

— Есть ли набор рецептов для укреплениы психического здоровья? Например, во время большой депрессии в США президент дал «госзаказ»: делать как можно больше комедий.

— Конечно, начиная с кинофильмов и программы «Здоровье нации». Кстати, кинофильмы — это очень существенный нюанс. Есть статистические данные, свидетельствующие, что после показа какого-нибудь «ужастика» происходит несколько преступлений, подобных тем, которые были в сценарии. Несформированные личности воспринимают фильм как шаблон декопирования. Следующие рецепты — это развитие психотерапевтических служб, популяризация религии, которая должна иметь доступ в средние школы, формирование идеологии общества, и конечно же, экономическое благосостояние как основа основ стабильности нации, общества и отдельного человека. Как может рядовой человек у нас чувствовать себя комфортно при средней зарплате около 60 долларов? Остается только надеяться, что наши лидеры наконец поймут потребности простых людей, которые нуждаются в благосостоянии, работе и зарплате на должном уровне.