Реанимация 24/7

Пускать близких к людям, оказавшимся в реанимации, в наших больницах не принято. Разве что в случае договоренности с медперсоналом. Поэтому появление приказа Министерства здравоохранения об открытом доступе к отделениям интенсивной терапии 24 часа в сутки, вступившего в силу 29 июня этого года, общественность восприняла положительно. Понятно, что не все медицинские заведения приняли его к сведению — для перемен нужно время. Но оказывается, что комитет Верховной Рады по вопросам здравоохранения не одобряет инициативу Минздрава открыть реанимации для родственников.

Проект закона, разрешающего открытый доступ родственникам в реанимационные отделения для взрослых, разрабатывался параллельно с министерским приказом, однако его не вынесли на рассмотрение парламента. Как заявила глава комитета ВР по вопросам здравоохранения Ольга Богомолец, комитет большинством голосов не поддержал законопроект, «именно понимая опасность для работы и жизни врачей и здоровья других пациентов, которую может создать неконтролируемый доступ неподготовленных родственников в отделение, где каждая секунда работы врача является золотой».

ДОСТУП ЗА ВЗЯТКУ

Основанием для такого заявления стал случай в одной из житомирских больниц, когда посетителю показалось, что врачи плохо лечат его родственника, и потому он избил одного из медиков. Инцидент вопиющий и является скорее исключением из правила. Поэтому позиция парламентского комитета возмутила общественность, поскольку может остановить инициативу по открытости реанимаций фактически на старте. Сейчас большинство отделений интенсивной терапии работают в закрытом режиме. Вместе с тем родственникам важно не только знать, что происходит за закрытыми дверями, но и быть рядом с больным ребенком, мамой, мужем или сестрой.

«Врачам неудобно, когда есть открытый доступ к реанимациям: нельзя скрыть врачебную ошибку, спекулировать с лекарствами, — комментирует общественный активист Александр Равчев. — Но за взятку доступ в реанимацию получить можно. Мы месяц назад лечили родственника. Каждый день обходился в 200—400 гривен за беспрепятственный доступ. Профильный комитет это прекрасно знает, а следовательно, покрывает коррупцию в медицинский отрасли. После того как реанимации официально открыли, думаю, началось сопротивление врачей на местах, они стали писать Ольге Богомолец, потому что Минздрав в этой ситуации не на их стороне, его новая глава (и.о. министра Ульяна Супрун. — Авт.) получила от правительства карт-бланш на реформы. Таким образом, врачи стали давить на парламентский комитет, чтобы заблокировать вопрос открытого доступа родственников к пациентам».

«ШАГ НАВСТРЕЧУ МЕДИЦИНЕ, ОРИЕНТИРОВАННОЙ НА ЧЕЛОВЕКА»

Министерский приказ готовился не один день, причем вместе с общественными активистами. Для Анастасии Леухиной, являющейся соинициатором приказа, это стало делом всей жизни. Много лет назад ее маленький сын умер в реанимации, а маму так и не пустили к ребенку из-за ряда запретов: опасно, не принято, отвлекает врачей... Активистка отмечает, что ни десять лет назад, ни сейчас не существовало ни одного нормативного документа, который бы прямо запрещал пускать родных к пациентам в реанимационные отделения. Просто так привыкли работать врачи, которые взяли неписаный запрет за правило.

«Приказ создали, чтобы обеспечить право на свободный доступ пациентам и больным, ведь так больницам будет сложнее отказывать в этом, — объясняет Анастасия Леухина. — Важно, чтобы родственники и пациенты знали об этом праве и отстаивали его. Врачи привыкли работать в других условиях, это вопрос изменения привычки. Медиков нужно учить коммуницировать с родственниками, потому что люди часто жалуются, что они ничего не разъясняют, только дают списки лекарств. Мне кажется, что это шаг навстречу медицине, ориентированной на человека. Это станет катализатором перезапуска отношений между врачами и пациентами».

Невзирая на резкие заявления профильного комитета, приказ Минздрава действует и обязателен для выполнения во всех медицинских заведениях, подчиненных министерству. По мнению Леухиной, нельзя закрывать реанимации только из-за единичных случаев, как в Житомире. «Подобные ситуации стоит воспринимать как отклонение от нормы, — объясняет активистка. — Я просто боюсь, что такие вещи попытаются использовать, чтобы закрыть реанимации. Даже когда мы еще обсуждали приказ, слышала от врачей, что будут массовые увольнения из-за его невыполнения, побои. У меня создалось впечатление, что когда такие происшествия будут случаться, их намеренно станут раздувать».

ПОЗИТИВНЫЙ ОПЫТ РИВНОГО

Открытые реанимации должны стать скачком всей медицинской системы на другой уровень с лучшим качеством услуг. Это понимают в некоторых больницах и, не дожидаясь приказов «сверху», внедряют принцип открытости по собственной инициативе. Павел Сильковский, врач-анестезиолог Ривненской областной детской больницы, семь лет назад начал пускать родителей к деткам. За такую самодеятельность часто перепадало от руководства, но сейчас это норма для всей больницы, родители находятся с детьми, сколько считают нужным. Лишь на ночь медперсонал просит покидать отделение, потому что нет условий для совместного пребывания в это время.

«Когда родители на протяжении дня видят, как мы работаем, складываются доверительные отношения. Если они сидят под дверями, то не то что не доверяют нам, а подозревают, что лекарства заносим в аптеку, опыты ставим на их детях, — рассказывает Павел Сильковский. — Открытость не облегчает нам работу, но противоположная ситуация иногда приводит к тому, что часть людей соблазняется что-то не так сделать, нагрубить, потому что этого же никто не увидит. Открытый доступ — это позитив и для больных: человек выходит из реанимации в психологически лучшем состоянии, если с ним были родные».

По приблизительным оценкам медика, сейчас лишь 5% больниц открывают свои двери. И приказ Минздрава, конечно, не панацея, потому что не хватает разъяснительной работы, опыта и, наверное, личной ответственности врачей.