Ренессанс интернационализма?

Некоторое время назад я имел удовольствие познакомиться и пообщаться с заведующей кафедрой межкультурных коммуникаций Харьковского национального технического университета «ХПИ» профессором Антониной Бадан. Среди прочего Антонина Анатольевна поделилась своими впечатлениями от работы преподавателем Восточно-Мичиганского университета, в котором она изучала особенности американских межкультурных коммуникаций. Слушая ее, я в который раз подивился эвристическим возможностям искусства, представляющего собой, как обоснованно утверждают многие, адекватное отражение действительности. Дело в том, что для четкого, как оказалось, умозрения американской действительности мне нет нужды ехать за море-океан, а лишь две остановки на метро — до харьковского книжного развала «Райский уголок». Именно там я пару лет назад купил книжку весьма известного современного американского писателя Эда Макбейна (он же — Ивен Хантер). Прочитанное на удивление точно совпадало со свидетельствами очевидицы американской действительности пани Антонины.

Оказывается, в один голос утверждают украинский профессор и американский писатель, что «нету больше никакого плавильного горна, вот в чем беда-то. Мы думали, что пригласим их всех к себе, примем в свои объятия, будем лелеять их, как родных, и создадим из сотен народов единый сильный и жизнеспособный народ. Вот такая была идея. На самом деле довольно неплохая идея. Единый народ. Единый добрый, порядочный, храбрый, благородный народ… Нынешняя актуальная идея заключалась в сохранении наследия отдаленных земель и иностранных языков. Не объединить все эти сокровища во владении одного народа, не разделить их между всеми членами великой нации, а, наоборот, каждому хранить свои богатства по отдельности.

Когда-то люди били себя в грудь и кричали: «Забудем, что мы черные, забудем, что мы латиноамериканцы, забудем, что мы азиаты!» А теперь те же самые люди кричат: «Не будем забывать, что мы черные, не будем забывать, что мы латиноамериканцы, не будем забывать, что мы азиаты!» Когда- то можно было гордиться тем, что ты американец, это давало гордость и чувство собственного достоинства, теперь же осталось лишь отчаяние от того, во что превращается Америка. Что ж тут удивляться, что в воспоминаниях иммигрантов их родные страны начинали казаться более безмятежными и стабильными, чем это было на самом деле. Что ж удивляться, что они принимались цепляться за этническую принадлежность, которая казалась им чем-то вечным и неизменным, более надежным, чем весь этот треп про единый народ со свободой и правосудием для всех».

Свое недавнее знакомство с украинской специалисткой по межкультурным коммуникациям и давно прочитанный роман американского писателя я вспомнил в связи с публикацией Марии Кармазиной «Национальная идея или наднациональный идеал? Что может нас объединить» («День», №113 от 2 июля с.г.). Ее автор, изучив опыт иных наций (американской в том числе), категорически заявляет нечто совершенно противоположное действительности: «Хоть как бы там было, но очевидным является одно: о национальных идеях (как идеях этничных) речь уже не идет». О чем же идет речь? А речь идет о таком себе наднациональном идеале. Идеале в том гегелевском понимании, что, дескать, если идея не совпадает с действительностью, то тем хуже для действительности. Тем хуже для тех писателей и ученых, которые, адекватно воспринимая действительность, не видят никакого креативного «наднационализма», но лишь национализм.

«Элита должна озвучить, — считает М. Кармазина, — украинский наднациональный идеал (концентрированный государственный интерес, государственную доктрину) так, чтобы идеи, заложенные и проинтерпретированные в его границах, оказались приемлемыми для левых и правых, бедных и богатых, стариков и молодежи, этнических меньшинств и титульной нации». Так не бывает. Не бывает представительского «Мерседеса» с проходимостью «козла» по цене «Запорожца» (М. Соколов). Такие дивные гибриды существуют только в предвыборных обещаниях политиков, но не в суровой реальности. Истинно всеобщее не есть общее всем — это еще Руссо установил. Для своей реализации национальная идея не нуждается в стопроцентном «овладении массами». «Приемлемые» же для всех и оттого абстрактные призывы типа «Обнимитесь, миллионы!» («Обнiмiться ж, брати мої, молю вас, благаю!», Т. Шевченко) органично звучат в устах поэтов-романтиков, но, по меньшей мере, странно — в философских конструкциях и тем более в политтехнологических рекомендациях относительно «сути этапов» и «структуры механизмов» конкретных общественных преобразований.