Рука заново

В своих киевских очертаниях по улице Бульварно-Кудрявской, вблизи Чеховского переулка, учреждение это возвышается воистину как очаг гуманизма. В 70-х годах уже позапрошлого века один из легендарных горожан барон Рудольф Васильевич Штейнгель, потомки которого, к слову, и поныне несут ветвь рода, построил на этой территории небольшой оригинальный замок. В 1901 году здание приобрел, оборудовав великолепную физиотерапевтическую лечебницу, другой замечательный киевлянин — знаменитый невролог Михаил Никитич Лапинский. Одно время здесь размещался и психоневрологический институт, положив начало Институту нейрохирургии. Но основное все же — ортопедия, исправление костно-суставных нарушений. В 1919 году, в условиях социальных преобразований, чета научных энтузиастов — Илья и Анна Фрумины — организовали в заповедном уголке Дом увечного ребенка. Александр Елецкий, Константин Климов, Иван Алексеенко — вот еще несколько крупных имен в истории института. Из поколения в поколение тут трудятся виртуозы. Однако первостроителем новых стен, сумевшим добиться сооружения современного многоэтажного клинического корпуса, встает профессор Иван Шумада.

С 1989 года институт возглавляет академик НАМН Украины Георгий Гайко — ученый широкого хирургического плана в травматологии и ортопедии детей и взрослых. Именно Георгий Васильевич и придал отделу новаторскую реконструктивную направленность, вдумчиво поддерживая в ансамбле современных травматологических профилей необходимые дерзания и начинания. Скажем, не так давно вошла в строй великолепная поликлиника реабилитационного плана с широким спектром методик при лечении костно-суставных заболеваний у детей и взрослых.

Сергей Страфун пришел в институт в 1982 году, когда открылся новый корпус с чередой оригинальных по предназначению клиник. Как раз тогда сюда была распределена группа выпускников лечебного факультета Киевского медицинского института. Многие не изменили специальности. Скажем, давние сокурсники, сегодня — доктора наук Сергей Стафун и Игорь Куринной — так и трудятся в упомянутой клинике. На цикл исканий их подвигнул первый ее руководитель профессор Иван Гаврилович Антонюк, подвижник восстановительной хирургии. И, пожалуй, дифференциация нынешних умений у операционного стола, но единой командой — следствие его хирургической философии, переданной питомцам. Хирургический ритм в клинике интенсивный. У профессора, члена-корреспондента НАМН Украины Страфуна, например, это четыре операционных дня в неделю.

— Но главное и, быть может, решающее, — подчеркивает он, — свои квалификационные этажи, если можно так выразиться, у каждого из специалистов. К примеру, сфера Сергея Тимошенко и Артура Безуглого — технология тончайших микроманипуляций в проекции кисти, а тут 39 мышц, 18 суставов и 3 нерва. Василий Гайович мастерски владеет хирургическим и трансплантационным восстановлением целостности нервных стволов как в области руки, так и на нижних конечностях. Ситуации различные, но всегда многотрудные, особенно после огнестрельных и разрывных ранений в зонах АТО.

Горизонты Куринного — филигранная микрохирургическая техника по пересадке и замещению поврежденных нервно-мышечных образований — комплекс аутотканей перемещается с сосудистой ножкой. Владимир Лесков — хирург, обладающий особым мастерством лечения при травмах конечностей, в том числе и у спортсменов. К слову, как раз он оказывает помощь после травм в кикс-боксинге.

— Понимаете, я контурирую индивидуальные умение и предпочтения, но в едином хирургическом чертеже, — продолжает Сергей Семенович. — Выбор тактики, разумеется, делается сообща. Свои микротонкости присущи, например, врачам артроскопического блока, когда полость поврежденного сустава ревизуется предельно щадяще благодаря видеоконтролю. Крайне важно определять в динамике степень функциональной нервно-мышечной сохранности. Эта сфера знаний и всегда обоснованных рекомендаций знатока электромионейрографии профессора Оксаны Гайко. И, наконец, несколько непривычная, но уже прочная линия развивается у нас уже более десяти лет — аутотрансплантация стволовых клеток, получаемых по специальной методике из жировой ткани или из участка тазовой кости соответствующей пункцией. Такие клетки мощно ускоряют, например, излечение ложного сустава, и послераневое заживление. В определенной мере тут — наше ноу-хау. Когда прошлым летом молодой сотрудник нашего отделения Игорь Гайович на конгрессе в Вене доложил о таких случаях, его сообщение вызвало аплодисменты.

— Среди приоритетов ваших исследований особое место занимают многоплановые работы по уточнению механизмов ишемических повреждений мышц и нервов конечностей, особенно после ранения, если запаздывает этапная обоснованная помощь. Иначе говоря, речь идет о предотвращениях ампутаций. Как формировались истоки?

— Моя докторская диссертация касалась судьбы плечевого нервного сплетения после тяжелой травмы. Постепенно я утверждался в позиции, что длительное сдавливание, преимущественно отечного характера, крайне неблагоприятно для не только нервно-мышечных, но и костно-суставных слагаемых руки. Ведь на самом деле все взаимосвязано. В 1997 году был избран по конкурсу на должность руководителя отдела. Работа, работа, работа, с приумножением восстановительного опыта... И когда разразились события на востоке, с обилием травм конечностей, очень важным оказалось обнаружение взаимосвязи между подфасциальным, внешне как бы невидимым, и внутрикостным давлением. Эта концепция актуальна для практики, так как она дает возможность по-новому подходить к патогенезу ишемических и гнойно-некротических поражений конечности, с внедрений новых технологий профилактики и лечения инвалидизирующих посттравматических осложнений, прежде всего, контрактур. Была предложена комплексная система прогностической оценки структурно-функционального состояния скелетных мышц, с уточнением шансов восстановительного потенциала. За последние три года прочитаны десятки лекций для хирургов полевых госпиталей и ближних к местам боев больниц по методикам предотвращения таких опасных синдромов.

— На одном из заседаний по военной травматологии и хирургии вы продемонстрировали научный кинофильм о результатах абсолютного восстановления функций кисти и пальцев у  раненых после, казалось бы, необратимых тканевых разрушений со значительным отрывом мышц. Ваши подопечные, я бы сказал, вполне спортивно поднимали и опускали руки. И это был не монтаж, а реальность...

— Я бы сказал, что это все же «монтаж» умений. Мною и коллегами освоены методики диагностики и лечения острого и хронического гипертензивно-ишемического синдрома после повреждения конечностей с обратным развитием моторики в противодействие контрактурам кисти и стопы.

Дело в том, что мы в достаточной степени владеем свободной микрохирургической трансплантацией мышц, скажем, ноги или спины, в анатомическое пространство руки, а также микрохирургической пересадкой сложных комплексов тканей, понятно, самого пациента, ортопедическим лечением больных с травмой плечевого сплетения, — этого нейродиспетчера движения руки и периферических нервов.

— Сама жизнь, применительно к возобновлению не замечаемых нами в норме многогранных функций рук, побуждает искать новые возможности полноценной помощи больным. Как выглядят искания?

— Опять-таки, командой мы научились эффективно лечить адгезивные капсулиты суставов, противостоять кальцифицирующим тединитам сухожилий и повреждениям ротаторной, двигательной манжеты плечевого сустава, но с особым сосредоточением на деформирующем артрозе кистевого сустава, гнойно-воспалительных заболеваниях и травмах кисти, лечением суставных контрактур и разнообразных повреждений сухожильно-мышечного аппарата верхних конечностей. В сумме это многие сотни случаев избавления от искалечивания. Можно сказать, что это нередко как бы рука заново.

— Обращаясь к эндопротезированию, обычно останавливаются на вынужденных заменах тазобедренного, а также коленного суставов. Но ведь нередко есть необходимость и в пересадке эндопротезов для восстановления необратимо поврежденных, по тем или иным причинам, плечевого и локтевого  суставов...

— Действительно, нам удалось, без осложнений, пересадить более 130 плечевых и локтевых эндопротезов. Вот вы держите образцы в руках и ощущаете, что это результат высоких технологий, включая и материалы. Эндопротезы импортные, они отражают огромнейший поиск, и это, говоря откровенно, пока целесообразнее, чем изобретать «велосипед» с ощутимым риском неудач...

...За разработку микрохирургических технологий в лечении социально значимой категории больных с тяжелой полиструктурной травмой конечности Сергей Страфун и Игорь Куринной в 2011 году были удостоены Государственной премии Украины в области науки и техники. Нововведения Сергея Семеновича отмечены в разделе лучших и Всемирной ассоциацией ортопедов-травматологов SICOT. Оказалось, что это было как бы опережение развернувшихся травматологических событий. Можно сказать, что перед нами, в сущности, невиданные хирургически-реабилитационные прорывы в развитие реконструктивно-восстановительной хирургии кисти и суставов руки.

— У вас на столе я вижу книгу, написанную вместе с Сергеем Тимошенко «Переломы дистального метаэпифиза лучевой кости». В чем суть и актуальность этого труда?

— Более 12% в общей структуре переломов дают основания считать переломы лучевой кости в «типичном месте» травматологическим «аппендицитом» и обязывают молодых врачей-травматологов скрупулезно подходить к лечению данной проблемы. Все это и явилось предпосылкой к созданию нашей книги с описанием таких разработок. Они отражают наш более чем 30-летний опыт в хирургическом лечении подобных повреждений. Это большая мировая проблема.

— Но ведь не менее важно пытаться не допускать ухудшения состояния при ранениях, а, прямо говоря, учить бойцов умело оказывать в таких обстоятельствах взаимную помощь? — задаю Сергею Семеновичу завершающий вопрос.

— Вы знаете, мы сочли необходимым начать обучаться в программах НАТО концепциям и установкам тактической медицины, принятой и апробированной в медицинских структурах Североатлантического блока. Я имею в виду не только наш отдел. Однако наши молодые сотрудники Игорь Гайович и Вадим Мазевич такие курсы прошли и теперь передают необходимые навыки действий для остановки кровотечений солдатам, прежде всего, в воинских учебных подразделениях. Что же, и это — сама жизнь, когда на экстремальные минуты не приходится смотреть свысока...