Рыцари науки

Дамы явились в ВАК вместе. С первых же минут разбирательства Дама-руководитель поняла, что это был форменный вызов «на ковер». С высокими тонами в речах, с распеканием и всем тем, без чего на таких вызовах никак нельзя обойтись. Любопытно (это к теме «женщины в науке»), что подавляющее большинство в совете составлял так называемый сильный пол. Особое раздражение вызвали у членов совета огрехи Дамы-соискателя, обнаруженные в автореферате. Возможно, эксперты сочли это за непозволительное отношение к явлению, конечно, весьма важному, но, впрочем, к естествознанию прямого отношения не имеющему. Даме-руководителю пригрозили лишением права руководить аспирантами и соискателями. Даму-соискателя прерывали репликами вроде «что вы руками размахиваете!» В общем, был разнос.

Отпустивши дам, экспертный совет приступил к выработке решения. Надо еще заметить, что перед самим заседанием дамы, расхаживая в ожидании по коридору, услышали возле одного кабинета обрывки громкого разговора. Упоминалась фамилия Зава, говорилось о каком-то письме. Вскоре письмо (точнее, письма) появится в нашей истории, а пока, возвращаясь к заседанию совета, скажу, что решения им принято не было: до голосования дело не дошло, отложили на следующий раз. А заседания происходят раз в месяц. Стало быть, ждать и ждать.

Теперь о письмах. Дама-руководитель приняла замечания по автореферату весьма серьезно, как и полагается. Она тут же попросила дело, чтобы по горячим следам отметить места, с допущенными в автореферате огрехами. В деле оказались новые документы — два письма. Одно было от Зава. Он делился с высокой инстанцией своим беспокойством в связи с возможной подменой документов. По его предположению, в деле находится не та стенограмма, которую он подписал, а другая. Эту, другую, стенограмму якобы фальсифицировали дамы с целью опорочить перед ВАК спецсовет, который строго, но справедливо оценил диссертацию Дамы-соискателя. И председателя, разумеется, тоже опорочить. Во втором письме, подписанном руководством учреждения, выражалось согласие с предположением Зава и содержалась просьба разобраться.

Тут я несколько отвлекусь от правдивого рассказа и перескажу еврейскую сказку о козе. Сказка смешная, но касающаяся важной проблемы различения объективной и юридической реальности. Один меламед — учитель начальной духовной школы, был послан женой в местечко, чтобы купить там козу. На его беду, ему пришлось, возвращаясь с покупкой, остановиться на постоялом дворе. Ночью хозяин-шутник, подменил козу на козла. Понятно, что дома жена учителя изругала, и он, ругая в свою очередь продавца козы, повел козу обратно. И опять хозяин постоялого двора совершил коварную подмену. В местечке меламеда, понятно, высмеяли и продемонстрировали сущность животного путем его доения. Снова постоялый двор, и снова подмена. Наконец меламед, получив в очередной раз козу, потребовал, чтобы духовный судья местечка выдал ему справку, скрепленную печатью, о том, что купленная им коза действительно является козой. Дальше понятно: меламед возвращается домой с козлом и со справкой. Дело принимает публичный характер: местное население бурно дискутирует о том, к какому полу следует отнести наблюдаемое животное. Далее — обращение к местному духовному судье, который после трехчасового изучения самого животного и документа выносит гениальное решение. Животное, несомненно, — козел, но согласно справке, подлинность которой не подлежит сомнению, оно — коза. Так вот, всевышний, должно быть, повелел, чтобы козы, пересекая границу двух районов, тотчас превращались в козлов.

Вот так и у нас. Что, собственно, происходило на первой защите? С юридической точки зрения там происходило то, что зафиксировано в стенограмме, подписанной председателем. И все! Ничего другого там не было, и никому ничего не докажешь. Ой ли? Ведь есть еще фонограмма. Ее то вместе с аутентичной стенограммой и отправила Дама-руководитель в ВАК как приложение к своей апелляции. Стало быть, в деле Дамы-соискателя находилась стенограмма, подписанная Завом и потому имеющая юридическую силу, но не отвечающая объективной реальности. Эта стенограмма вроде козла, у которого есть справка, что он — коза. А в какой-то другой папке пребывала вторая стенограмма, как бы не имеющая юридической силы, ибо она не подписана председателем спецсовета, но адекватная фонограмме. Позже Даму-руководителя сурово спросят в родном учреждении, какое она имела право отсылать в ВАК фонограмму? Действительно, по положению, фонограмма должна хранится в отделе ученого секретаря учреждения. Но в ВАК отправлена была копия фонограммы, что положением не запрещено.

Между прочим, эта история дает повод порассуждать о праве вообще. И прийти к печальному выводу о том, в современном сложном обществе все дела вершат те, в чьих руках шустрые юристы. А простому человеку часто в качестве последнего аргумента остается только запустить в судью чернильницей, как это сделал поручик Дубровский, у которого генерал-аншеф Троекуров отсудил имение. История знает немало мыслителей, не без оснований ненавидевших право. Впрочем, это все равно, что ненавидеть автомобили за то, что они иногда давят людей.

Нашим дамам обращаться к чернильнице, к счастью, не пришлось. Быть может, потому что у нас еще не все охвачено правом, и суровость законов, как говорят, смягчается их неисполнением. Следующего заседания экспертного совета дожидаться им не пришлось. Снова пришло письмо, которым предписывалось нечто странное, а именно — «продолжить защиту». Это после того, как столичный спецсовет единогласно проголосовал за присуждение степени и принял свое заключение по диссертации. Чтобы понять, что это значит — продолжить защиту, вернемся к приказу руководства ВАКа о второй защите. Этим приказом диссертация направлялась в спецсовет академического института, усиленный двумя видными специалистами. Но, к сожалению, в нем не определялся регламент защиты. Впрочем, по прошествии времени можно сказать, что неявно регламент определялся. Сказано было в приказе, что диссертация направляется на «повторную защиту». Между тем никто в спецсовете не знал, что такое повторная защита. Позвонили в ВАК, спросили, как проводить защиту. Оттуда ответили: проводите как переаттестацию.

Еще одно обобщение. Когда нам говорят, что в министерстве, в исполкоме или еще где-то наверху «сказали», мы понимаем каждую подобную инстанцию как одно лицо. И это правильно: говорить должна инстанция, а не человек, при ней сидящий. А в жизни получается так, что один человек при инстанции говорит одно, а другой — другое. Человек, ответивший по телефону из ВАКа, имел свои резоны истолковать повторную защиту как переаттестацию. Но и экспертный совет имел, думается, даже более убедительные резоны считать повторную защиту именно защитой. Со всеми необходимыми атрибутами. Переаттестация — совсем другое. Не надо являться ни соискателю, ни оппонентам, спецсовет рассматривает только дело, т.е. документы.

На вторую защиту явились, однако, обе наши дамы и один оппонент (доктор наук). Был доклад соискателя, вопросы и ответы, как положено, зачитывание отзывов, выступление официального оппонента и нескольких неофициальных. И все-таки экспертный совет ВАКа решил, что из-за отсутствия второго оппонента нарушена процедура. Поэтому защита была признана недействительной. А отсюда и решение — вновь направить диссертацию в тот же спецсовет для продолжения защиты. Как говаривали римляне, закон суров, но это — закон.

Что ж, продолжение, так продолжение, т.е. третья защита. Но прежде Дама-руководитель выезжает в столицу и несколько дней вместе с четырьмя докторами естествознания, членами спецсовета, занимается филологическими изысканиями, привлекая всевозможные словари и консультируясь со специалистами из других академических институтов. Так выправлялись огрехи в автореферате. И несмотря на эти усилия, нашелся-таки один ученый, обнаруживший огрех известного рода и упомянул о нем в присланном отзыве.

На третьей защите Дама- соискатель была уверена в себе и вообще блистала. Во-первых, сказались две генеральных репетиции. Во-вторых, вышли в свет две ее статьи в упомянутом ранее иностранном журнале. В третьих, выигран конкурс молодых ученых, объявленный НАН Украины, и в Президиуме НАН ей была торжественно вручена соответствующая грамота. Выглядела она прекрасно, так что один ученый в летах, но понимающий в главном, сделал ей комплимент: «Зачем вам этими тварями заниматься, шли бы в фотомодели». В общем, все прошло нормально, правда, счет был не «сухой» — 17:1. Был и курьез. Один член спецсовета, подлинный ученый, т.е. человек, отрешенный от жизненной суеты, задал вопрос: «Мы уже слушали в нашем совете работу по этим тварям, что нового у вас?». Ему из зала отвечают: «Да это та же работа, нам ВАК ее вторично прислал». — «А зачем?» — «Это вы у ВАКа спросите». — «А-а, так это защита на бис, понятно». Можно было бы привести и серьезные высказывания о научной ценности диссертации. Ограничусь только одним. Профессор, выехавший в свое время из Украины и вернувшийся: «В Украине выпадает ряд традиционных научных направлений. За много лет, которые я здесь работаю, это первая работа, хорошо сделанная, она выполнена в классическом стиле. Вы знаете, что в 60 — 70 егоды это направление бурно развивалось. Потом было резкое падение и потом снова подъем — везде, кроме нас».

Мораль из этой истории выводить не буду. Тем, кто понимает, и так все ясно.