Щит жизни, возведенный в Киеве
Николай Тронько стал первым украинским исследователем, который был удостоен одной из высших премий Японии в области радиационной медициныНедавно в Японии Николаю Тронько, директору Института эндокринологии и обмена веществ НАМН Украины были торжественно вручены Международная мемориальная медаль мира имени доктора Нагаи, пострадавшего от атомного апокалипсиса 1945 года в Хиросиме и Нагасаки, а также памятная скульптурная фигура в честь награды. Среди шести претендентов на нее решением независимой экспертной комиссии победителем признан киевский ученый. Это первый украинский исследователь, удостоенный одной из высших премий Японии в области радиационной медицины за значительный вклад в изучение влияния аварии на Чернобыльской АЭС на щитовидную железу.
Делающий быстро дает вдвойне — таков стиль деятельности Николая Дмитриевича ТРОНЬКО, члена-корреспондента НАН, академика НАМН Украины, лауреата Государственной премии Украины в области науки и техники и академических премий имени А.А. Богомольца и В.П. Комиссаренко. Получилось так, что он как один из ведущих сотрудников этого института с многолетним опытом работы в нем возглавил учреждение в марте 1986 года, буквально накануне взрыва реактора на ЧАЭС. Его кандидатуру как своего близкого ученика на ответственный пост выдвинул создатель и первый руководитель столичного эндокринологического форпоста академик Василий Павлович Комиссаренко, чье имя нынче носит институт. И он не ошибся. Еще около семи лет они трудились бок о бок, однако организация отражения радиоактивных ударов по щитовидной железе у тысяч людей выпала на долю Н. Тронько.
— Щитовидная железа, при массе 40—50 г, — эндокринный орган колоссального биологического значения, — говорит Николай Дмитриевич, — это йодная лаборатория организма: два гормона, содержащие этот элемент и координирующие ряд физиологических и биохимических каскадов в организме, вырабатываются в ее ткани. Но это и поглотитель йода. И его радиоактивные разновидности, представляющие онкологическую опасность, а выброс их из реактора, наряду с другими радионуклидами, был огромен, как бы ринулись на критический островок регуляции жизнедеятельности. Причем с мощным потенциалом такой угрозы для детей и подростков. У них щитовидная железа чрезвычайно активна и чувствительна к радиоактивному йоду.
— Внешне, в отдалении от случившегося в Припяти, все выглядело спокойно, буйствовала весна, но вы, Николай Дмитриевич, четко представляли: риски резко возросли. Что же было предпринято?
— Начать хотелось бы с того, что институт, в силу своей предназначенности, и ранее сталкивался со случаями рака щитовидной железы, количество которых постепенно возрастало, — задумывается мой собеседник. — Но в новой ситуации не исключалось стремительное увеличение таких атак. Надо сказать, что авторитет института был высок, поэтому он сразу же был выделен в качестве головного по постчернобыльским проблемам поражений щитовидной железы для Украины, Беларуси и пострадавших территорий Российской Федерации. Усилились и международные контакты. Однако требовалась опережающая тактика. Сформированные в институте выездные бригады охватили исследованиями, с прицелом на детей, экстремальные районы Киевской, Черниговской, Житомирской, Ровенской и Черкасской областей. Более пятисот малышей были обследованы в клинике института, он тогда как бы обрел детский профиль. Но всматриваясь в дальнейшее, мы осознавали, что нужны сравнительные данные по поведению щитовидной железы — до и после Чернобыля. Так появился сформированный институтом к 1992 году уникальный регистр детей и подростков с онкологическим поражением щитовидной железы. Сегодня он содержит 4065 лиц. Главное в медицинском плане было то, что к этому времени случаи радиоиндуцированного рака щитовидной железы именно у этих контингентов стали явственно учащаться. Их уровень, в сравнении с предыдущими, дочернобыльскими, показателями, вырос более чем в три-пять раз. Значит, нужна была и эшелонированная контратака: диагностического плана, хирургических вмешательств и послеоперационного лечения. При этом основной массив в диагностических констатациях и лечебных усилиях — свыше 70 процентов — составляли дети, которым к моменту аварии было менее четырех лет, тут был как бы пик исследований. Словом, все выглядело как на войне. А между тем, первичная волна радиации, в сущности, и рикошетировала среди лиц, которые были на момент аварии детьми и подростками, с наиболее высоким риском заболеть раком щитовидной железы.
— Но перейдем к решающим медицинским шагам, в круг которых, разумеется, попали и эти невольные жертвы Чернобыля.
— Было ясно, что должна быть кардинально видоизменена и расширена ультразвуковая диагностика поражений щитовидной железы. В институт стали поступать образцы новой, более совершенной аппаратуры, что способствовало соответствующему росту уровня специалистов в данной сфере. Но скрининг, целенаправленный отсев был невозможен и без иного принципиального поворота: цитологического уточнения свойств опухоли и ее тенденций в плане злокачественности. И вот отделы, где были сосредоточены данные диагностические направления, в короткие сроки освоили тонкоигольную биопсию ткани железы с высококвалифицированным исследованием биологического материала, ибо выводами предопределялась дальнейшая тактика ведения больных. Институт, если хотите, и здесь стал передовой линией.
— Николай Дмитриевич, полный цикл радикальной помощи таким пациентам предусматривает, в обязательном порядке, хирургическую операцию и последующий курс радиойода. Как построены эти этапы?
— Хотел бы сделать акцент, что, пожалуй, наш институт — единственное в Украине учреждение, где существует замкнутый лечебно-диагностический цикл от дооперационной диагностики рака щитовидной железы до радиотерапии. В хирургических клиниках на площади Шевченко, где расположен институт, прооперированы 1544 пациента с такими опухолевыми диагнозами. Эффективность, с пятилетней выживаемостью и практическим выздоровлением, превышает 98 процентов. Понятно, в конкретике каждой судьбы все весьма сложно. Научные прерогативы, поддержанные и в мире, — максимально полное удаление щитовидной железы, что предотвращает метастазирование. Но надо ведь не затронуть паращитовидные железы. Конечно же, речь идет о сложных виртуозных операциях в насыщенной сосудами и нервами зоне. Искусство хирургов плюс разработанные новые оперативные подходы позволили в несколько раз снизить такие осложнения, как парез гортани и гипотиреоз. Это позволяет сохранить, на фоне отработанного последующего курса терапии радиойодом, должное качество жизни пациентов.
— Инновационные инициативы института вызывают большой интерес в научном мире. Показательно, что вы дважды, в 2006 и 2007 годах, выступали с докладами по проблеме щитовидной железы после Чернобыля на международных конференциях в штаб-квартире ООН в Нью-Йорке. Далеко не все ученые и учреждения удостаиваются таких приглашений.
— Действительно, наши научные данные весьма востребованы. Мы целенаправленно и активно сотрудничаем с ведущими научными учреждениями США, Японии, Великобритании, Германии, с международными организациями ВОЗ и ЮНИСЕФ. В целом, интенсивность заболеваний, о которых шла речь, с возрастом постепенно снижается. И, следовательно, мы не запоздали. Но улучшение критериев ранней диагностики с использованием маркеров на молекулярном уровне остается актуальным. Совместные работы с рядом крупнейших институтов продолжаются. Над этими аспектами увлеченно работаю и я, ведь тут, в комплексе с другими обязанностями и разработками, мое непосредственное поле деятельности как эндокринолога.
— Николай Дмитриевич, в этой героической симфонии есть, кажется, и совершенно поразительные достижения: 158 молодых женщин из не так давно маленьких Мавок Полесья, задетых онкологическим фатумом щитовидной железы, вопреки всему, стали мамами, имеют по одному-два ребенка. Им, вырвав целенаправленной диагностикой и лечением из грозной беды, институт, в сущности, подарил счастье...
— Что же, это явное, и я бы сказал даже вдохновляющее доказательство, что все содеянное было не напрасным. Но вместе с тем интенсивная работа продолжается: в институте в течение года производится 10 тысяч ультразвуковых исследований щитовидной железы, две тысячи пункционных биопсий, выполняется свыше тысячи операций на эндокринных железах. На высоком методическом уровне поставлена диагностика патологии щитовидной железы и в первую очередь рака щитовидной железы.
Я выхожу из здания института и вновь всматриваюсь в добрый, увековеченный на мемориальной доске, облик Василия Павловича Комиссаренко, заложившего этот фронт. В трудную минуту спасения от радиационных стрел эта научная школа оказалась на высоте. Чтобы защитить людей, и прежде всего детей и юношество Украины, когда их маленький эндокринный аккредитив вдруг превратился в разящий меч, Николаем Дмитриевичем Тронько, вместе с руководимым им коллективом института, был создан не имеющий аналогов научный щит жизни.
Выпуск газеты №:
№52, (2013)Section
Общество