«Сегодня у нас есть только Родина, слава и честь. И дружба еще...»

«Необходимо лично наводить порядок в своей стране»

Ужгородец Алексей Торони, который вернулся с войны на лечение, — о настроениях бойцов

Алексей Торони — типичный представитель нынешней молодой генерации ужгородцев. Средняя школа, технический лицей, срочная служба в Президентском полку, работа на предприятии Volkswagen в Братиславе, в охранном агентстве в Ужгороде. Когда сапог российского наемника ступил на украинскую землю, Алексея в первую волну мобилизации, вместе с еще шестьюдесятью земляками-закарпатцами, в начале апреля призвали в ряды Вооруженных сил. Полтора месяца занятий на полигонах, — и их часть направили в зону АТО. Разговор с ним состоял из двух частей — сначала в июне, когда боец воевал, а затем — в сентябре, когда он уже находился на лечении после ранения.

— Мы помним трагедию, которую пережила твоя бригада под Волновахой. Что там происходило?

— Мне повезло — я в тот день находился на базе в Новоукраинке. За день до трагедии приезжал наш комбат майор Полинкевич, который погиб в том бою, и рассказывал, что к нашим бойцам подходили местные и предупреждали, что будет обстрел. Однако командование на это особого внимания не обращало. А в четыре утра боевики осуществили массированный обстрел полевого лагеря, где на ночлег остановился отряд. В итоге погибли 18 наших бойцов, более 30 были искалечены. Сепаратисты вели массированный огонь из автоматов, противотанковых гранатометов, пулеметов, минометов, ПЗРК. Раненых добивали снайперы, которые расположились с обеих сторон от места боя.

— Сегодня продолжается много разговоров об измене на уровне старших офицеров, генералов. Что ты думаешь по этому поводу?

— Не раз мы удивляемся: зная места дислокации сепаратистов, имея точные координаты, не получаем приказа на уничтожение врага. Была ситуация, когда на блокпосте сосредоточились 600 «сепаров», которые ежедневно обстреливали наши позиции, а команда стрелять нам так и не поступила. В таких ситуациях и приходят в голову мысли об измене или еще о чем-то.

— Какой контингент воюет в рядах сепаратистов?

— Разный. Первыми пускают наркоманов и пьяниц. Если мы отвечаем не очень активно, тогда вступают их основные силы. Если мы отвечаем массированным огнем — тогда они не двигаются.

«НАСТРОЕНЫ ВОЕВАТЬ»

— Что говорили вам местные люди: поддерживали или прогоняли?

— Некоторые говорили, что им и без нас хорошо, «едьте себе домой». Был случай, когда на блокпосте остановили для проверки автомобиль-хлебовоз. В ходе досмотра в кабине обнаружили карту с нанесенными позициями украинских военных. Есть люди, которые ждут освобождения своих сел от боевиков. Но большинство местных людей просто запуганы угрозами вооруженных бандитов, которые заставляют их идти воевать, грабят их дома, эти люди просто хотят, чтобы закончилась война.

— Как настроены украинские бойцы, с которыми ты воевал?

— Настроены воевать. Но складывается впечатление, что кто-то все же заинтересован в затягивании ситуации. Если бы мы так активно громили боевиков, как после перемирия (объявленного П. Порошенко в конце июня — Авт.), то ситуация была бы намного лучшей. Наши после активной фазы взяли паузу, а боевики воспользовались этим и начали перебрасывать новые силы.

В целом, на мой взгляд, ротация в армейских рядах крайне необходима. Во-первых, люди просто очень истощены. У многих уже сдают нервы, некоторые становятся неадекватными. Во-вторых, защищать Родину давали клятву не только те, кого призвали в первую и вторую волну мобилизации, а все взрослые и здоровые мужчины Украины. Почему тогда одни уже полгода находятся под пулями и артиллерийскими обстрелами, а другие целиком и полностью наслаждаются прелестями мирной жизни? Свою крутизну нужно демонстрировать не на улицах мирных городов и сел, а на Донбассе. Нужно понимать: если Украину не защитим там, то рано или поздно ее придется защищать здесь. Я считаю большой несправедливостью то, что мои ровесники со всей Украины воюют, а те жители Донбасса, кто своим безразличием, если и не прямым участием, дал возможность «заварить» на Донбассе это кровавое месиво, теперь спокойно отсиживается где-то на Закарпатье, Львовщине или в Киеве.

«КУПИЛ СЕБЕ НА БАЗАРЕ ЗА 250 ГРИВЕН БРИТАНСКУЮ ФОРМУ»

— Как экипированы украинские военные?

— Сами же военные в начале АТО продавали милицейские «броники» за 250—300 гривен. Но они не спасают, потому что не рассчитаны защищать от пуль. Форма новая, однако некачественная — один раз постирал — уже разлазится. Я вот купил себе на базаре в Ужгороде за 250 гривен британскую. Питание нормальное, помощь от граждан привозят волонтеры.

— А разве каждый солдат может носить какую угодно форму: украинскую, немецкую, британскую?

— Конечно.

— Какая зарплата у бойцов?

— В первый месяц была 300 гривен, в июне на должности младшего сержанта имел зарплату 2800 и премию 2900. Но это только у тех, кто находится непосредственно в зоне АТО.

«КОМАНДИРЫ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ПО-ОТЕЧЕСКИ ОТНОСЯТСЯ К НАМ»

— Вы обсуждаете ситуацию в стране за пределами военных действий? Какие настроения доминируют?

— Знаете, мысли у бойцов разные. Общее одно — понимание необходимости лично наводить порядок во всей стране, а не надеяться, что это за тебя сделает кто-то другой.

— Что можешь сказать о своих командирах?

— Больше всего с нами общается мой начальник — майор, командир роты из батальона территориальной обороны Черновицкой области и замполит бригады подполковник Петр Марко из Ужгорода. (Подполковник запомнился ужгородцам своим пламенным выступлением на первом антипутинском митинге в марте. Он тоже недавно получил ранение неподалеку от Рубежного и в настоящее время находится на лечении. — Авт.) Они действительно по-отечески относятся к нам, оберегают и наставляют каждого бойца.

— Получив боевой опыт, ты не думал стать профессиональным военным?

— Еще до АТО я хотел идти служить по контракту в морскую пехоту. Однако случилось, как случилось. Если в нашей стране отношение к армии изменится кардинально, и военная служба будет должным образом оцениваться обществом, как в странах НАТО, — тогда да.

P.S. За неполный месяц после этого разговора 51-я гвардейская Владимир-Волынская отдельная механизированная бригада понесла под Иловайском большие потери. Базу волынских гвардейцев, на которой находился Алексей, в четыре утра российские оккупанты обстреляли из установок «Ураган», а два дня спустя палили «Градами» и месили танками. Раненый осколком в ногу и с вывихом сустава бедра Алексей почти сутки, вместе с товарищами, просидел в траншее. Впоследствии, за день до разгрома базы, их эвакуировали в госпиталь сначала в Старобешево, а затем в госпитали Мариуполя и Ровно. В настоящее время Алексей уже дома и готовится к операции. Пожелаем ему быстрейшего полного выздоровления и успешной мирной жизни.

Василий ИЛЬНИЦКИЙ, Ужгород

«Попрощаться друг с другом мы успели не раз»

Боец Нацгвардии из Херсона — о войне изнутри, плене, единстве побратимов и готовности к борьбе

Большинство херсонских нацгвардейцев из воинской части №3056 остаются в плену у боевиков «ДНР». Херсонцы попали в засаду террористов недалеко от Амвросиевки Донецкой области. Российские наемники применяли тяжелую технику, минометы, пулеметы и подорвали боекомплект украинских военных. Враг вел шквальный огонь. После неравного боя херсонцы вместе с бойцами из Николаева и Запорожья попали в руки врага, не имея средств для отражения атак.

Один из первых херсонцев, кто вышел из плена боевиков — прапорщик Национальной гвардии Анатолий Кузовый. Во время боя он получил перелом ноги. «Дээнеровцы», не желая заниматься раненными пленными, решили обменять его и других больных на своих людей. Ныне Анатолий проходит лечение в Херсонской областной клинической больнице. У него — закрытый перелом ноги в нескольких местах. Впрочем, уверяют врачи, прапорщик сможет ходить, хотя реабилитация будет длиться не менее трех месяцев. «День» навестил  Анатолия Кузового в госпитале и узнав о его самочувствии, попросил поговорить о военных действиях на Донбассе, его пребывании в плену и дальнейшей борьбе с террористами.

«Я ПОЛУЧИЛ ПЕРЕЛОМЫ, НО РЕБЯТА МЕНЯ НЕ БРОСИЛИ»

— Анатолий, как проходило  ваше отправление в зону АТО? Достаточно ли вы были укомплектованы?

— Мы постоянно находились в боевой готовности благодаря частым тренировкам на полигоне. К командировке с боевым заданием были готовы, нас это не пугало. Перед выездом нас хорошо вооружили, дали бронежилеты, которые подарили волонтеры и местная власть. Кстати, они защитили многих ребят от смертельных ранений. В зону АТО мы поехали с командиром нашей части. У с.Успенки Донецкой области заняли высоту, окопались и начали нести службу на блокпостах, то есть выполняли свои основные задания. С живой силой противника мы не контактировали, но трижды попадали под обстрел «Градов». Выжили благодаря окопам и блиндажам. Но потеряли бронетехнику.

— Как вы попали в засаду?

— После третьего обстрела «Градами» мы потеряли одного бойца, троих  ранили. Командование приняло решение вывести нас из Успенки в Амвросиевку. Мы двинулись в сторону Мариуполя, чтобы объединиться с частями Вооруженных сил. Во время отхода, под селом Ольгинское, мы попали в засаду. Были обстреляны из нескольких видов оружия. Мы приняли бой, начали отстреливаться. Скоро загорелись наши грузовики, ребята начали выпрыгивать. Кто-то не успел. Кому-то повезло больше. Дело в том, что шквал огня был настолько сильным, что нельзя было и оглянуться вокруг. Я выпрыгнул и попал ногой в яму, получил переломы. Но ребята меня не бросили, потянули с собой в блиндаж. По нам продолжала работать артиллерия, и вели огонь из стрелкового оружия. Попрощаться друг с другом мы успели не раз. Наш боекомплект сгорел в грузовиках, тот, который был при нас, — использовали. Осталось по несколько патронов. Вскоре пришли люди с русским акцентом, поставили условие: или вы выходите из блиндажа, или мы засыпаем его гранатами. Поскольку вести бой нам  было нечем, мы вышли.

— Как вели себя боевики? Почему тебя отпустили?

— Нас посадили в автобусы, повозили по каким-то лесополосам, а на утро мы оказались в Снежном, в райотделе милиции. Там нас разместили по камерам и сказали, что мы находимся в статусе военнопленных. Назвались «представителями ДНР». Но они были явно не из Украины, чувствовался характерный русский акцент. Из-за травмы меня скоро перевезли в Донецк. Там оказали минимальную медицинскую помощь. Потом благодаря усилиям нашего руководства, ОБСЕ, Красного Креста, журналистов удалось наладить процесс обмена пленными. В первую очередь боевики избавлялись от раненных, поэтому я был первым кандидатом на освобождение. Вместе с другими украинскими военными нас отвезли в Харьков, откуда меня забрали херсонцы.

— Как встречали дома?

— Встретили очень радушно, уделили немало внимания. Местная власть взяла на себя обеспечение лечения. Я ежедневно чувствую поддержку коллег и заботу медиков. За это я очень благодарен. Приятно, что меня не «бросили», не забыли.

«В ПЛЕНУ ЕЩЕ ДО 38 МОИХ ПОБРАТИМОВ. ЭТОГО НЕЛЬЗЯ ПРОСТИТЬ»

— Что больше всего запомнилось из периода плена и сколько там остается наших ребят?

— Тяжелее всего было морально. Это трудно передать словами. В ситуации, когда ты не имеешь никакой связи со своими родными, командирами, просто не знаешь, что происходит за окном, чувствуешь себя очень угнетенно. Боевики сильно давят психологически. Их главный аргумент — «ты никому не нужен, тебя не ищут, тебя бросили». Кормили плохо, в Снежном за два дня мы ели только раз. Но такая война: сегодня мы выиграли бой, завтра — враг.  Впрочем, мы уже понюхали пороха, ходили под пулями, воевать немного научились. Теперь — лучше подготовлены и больше знаем. Но расслабляться не стоит, ведь там еще около тридцати восьми моих побратимов. После выздоровления, если будет приказ, я готов идти за ними. Этого нельзя простить. Поймите, сидеть здесь и улыбаться, когда в беде друзья, которые тянули меня на себе под огнем, — это недопустимо. За этот период мы стали как одна семья, держались друг за друга. И благодаря этому, по-видимому, не поддались на давление со стороны боевиков. Я уверен, что там никто не пал духом. И надеюсь скоро их увидеть.

— Изменилось ли как-то твое отношение к населению Донбасса?

— Поговорив с местными, я понял, что большинство людей не поддерживают никакие «народные республики» или присоединение к другим государствам. Увидев украинских военных, наши флаги, люди буквально на следующий день приезжают на блокпосты и жалуются на ситуацию, которую создали им боевики. Я вообще не понимаю, как люди со здравым смыслом, при всем, что уже натерпелись, могут быть за «ДНР». Там есть группа убежденных, которые словно зациклены на российской пропаганде. В плену мне задавали только один вопрос: «Зачем вы сюда приехали?». Объяснение, что мы не несем смерть, что мы приехали на украинскую землю для борьбы с мародерами, помогаем реализовывать законные права граждан — не действуют. Они несут бред, что я убиваю их женщин, ем их детей. Понятно, что это люди, наняты за большие деньги.

— Ныне речь идет об особом статусе оккупированных территорий. Как ты к этому относишься? Нужно ли вообще воевать за Донбасс?

— Меня интересует одно: особый статус мы даем кому? Непонятным республикам? Боевикам? Бандитам в форме, которым промыли мозги, дали деньги, и они пришли рассказывать о каком-то отделении? А народ Донбасса, который приходил плакаться нам в воротник, кто-то спросил об этом статусе? Я убежден, что они хотят мира и нормальной жизни, а не «ДНР». Сейчас бои продолжаются, людей  зомбируют, потому что украинские каналы там не работают. Борьбу надо продолжать. Донбасс — украинская земля. Была и должна быть. Нельзя уступать всяким шайкам. Уступим раз, они окрепнут и будут думать о захвате новых территорий. Они несут только смерть и разруху. И я не хочу этого в Херсоне.

P.S. Желающие помочь Анатолию Кузовому быстрее стать на ноги могут перечислить посильное денежное пособие на карточку его мамы.

Сбербанк: 5167 4900 2913 7305

Кузовая Наталья Михайловна

Иван АНТИПЕНКО, «День», Херсон

«Воевать — мой долг»

 Боец 72-й отдельной механизированной бригады ВСУ рассказал, как выжить в бою

Красавец Юрий работает водителем на заводе в Новоград-Волынском, что на Житомирщине. В марте его предприятие подало в военкомат списки тех, кто служил в армии, мужчине пообещали — вызовут, когда будет мобилизация. Впрочем, как только объявили призыв, Юрий сам попросился на фронт. «Я против того, чтобы кто-то пришел на мою Родину и указывал мне, что делать. Сейчас воевать — мой долг», — убежден мужчина.

Сначала Юрия призвали на 45 суток, но они «растянулись» и продолжаются седьмой месяц. «Не поверите: когда попал на фронт, не было части офицерского состава, потому некоторое время выполнял обязанности командира взвода. Потом стал заместителем командира взвода», — признается солдат. В советское время Юрий служил в Ленинграде, у него хорошая физическая подготовка, потому и на Донбассе проявил себя ловким бойцом.

Три с половиной месяца мужчина провел в Луганской области, его взвод стоял на блокпостах, развозил боеприпасы и горюче-смазочные материалы. Юрий вспоминает: «На войне сначала страшно, а потом привыкаешь. Даже забываешься немножко, мозг отключается, работаешь на инстинкте. Знаешь только, что впереди — враг».

В конце августа в бою Юрия отбросило взрывной волной. Раньше у него были проблемы с позвоночником, которые из-за этого обострились. Теперь боец находится в Главном военном клиническом госпитале в Киеве, уже на второй день после операции он начал дергать персонал с вопросами: когда выздоровеет и сможет вернуться к побратимам на фронт?

Мужчина подтягивается на руках и осторожно достает из-за кровати пакет, а оттуда — блокнот, куда записывает советы солдатам. Юрий озвучил некоторые рекомендации: «Бойцам нужно наблюдать друг за другом и рассчитывать движение мин — такой снаряд летит пару секунд, за это время нужно передвинуться в другое место. Также мина не попадает в одно и то же место дважды. И самое главное: движение — это жизнь. Только ляжешь или сядешь — конец тебе. Еще на войне своих ребят учил, как правильно выживать. Кто слушался — ни одной царапины не получил».

Юрий против того, чтобы на фронт забирали молодежь, в его подразделении юношей меньше пускали в бой. Он рассуждает: «Жить хочется всем, но у кого-то даже детей нет. Честно, когда видишь, как молодой парень лезет под обстрел, о себе не думаешь, пытаешься его за что-то схватить — за ремень, китель — и вытянуть, чтобы он не пострадал. Разные отчайдухи бывают — думают, что пуля не попадет в них». Кстати, у Юрия есть талисман — серебряный крестик. «Когда обстреливают, все молятся, и стесняться здесь нечего. И матерщина есть — все что хочешь на войне. Такие вот проблемы», — пожимает плечами военный.

В больнице боец 72-й бригады подтягивает военную теорию, читает книгу о технике ведения боя. По наблюдениям Юрия, украинские военные борются с регулярной российской армией и «кадыровцами». «Такие не знают о чести и, кроме войны, ничего не видели — всю жизнь воевали», — говорит украинский боец. Мужчине нравится, что в Украине он может «по-простому» подойти к офицеру, высказать, чем не доволен, и вместе с руководством найти консенсус.

По убеждению солдата, главное на фронте — оставаться верным родине и друзьям. «Предательств у нас не было. Изначально старались свести недовольство до нуля. Когда было что обсудить, собирались, каждый свое мнение высказывал, если что-то не нравится — шуруй. И никто не «шуровал», — говорит Юрий.

Сейчас боец сбит с толку очередным перемирием, он считает, что это — возможность для России стянуть войска и закрепиться в Украине. Юрий уверяет: «Для победы нам нужна слаженность действий с верхами и техника. Сегодня у нас есть только родина, слава и честь. И дружба еще. Много наших ребят полегло, но мы свою Родину не отдадим, как бы враги ни хотели».

Мария ПРОКОПЕНКО

«Слава Богу, дожил»

На этой неделе Борису Федыне исполнился 21 год. Юноша успел побывать на войне, получил ранение, был доставлен в Россию, но выбрался и оттуда...

«Мобилизировали в начале марта — еще в «первую волну». Сначала призвали на учения. Пока там был, объявили мобилизацию, так попал на фронт. Сам из Киевской области, из Яготина, работал продавцом. Два года, как из армии, все по работам ездил, наконец-то устроился в родном городе — у нас супермаркет открылся. Месяцев пять поработал и забрали», — вспоминает Борис.

Парень попал в 72-ю отдельную механизированную бригаду Вооруженных сил Украины, был под Краснодоном, рядом с пограничным пунктом «Изварино». В зону боевых действий Борис приехал в мае, около месяца было тихо, потом украинские военные попали в окружение, начались артиллерийские обстрелы.

На фронте Федына был гранатометчиком. Юноша рассказывает: «У меня был гранатомет — большая труба, которая стреляет гранатами, и автомат. Должен был обезвреживать враждебную технику, если она шла на нас. Гранатомет после учений ни разу не пришлось применять. Военного контакта с врагом у нас не было, по крайней мере, на расстоянии, на которое стреляет гранатомет. В перестрелках тяжелая техника участия не принимала, а затем нас начали «поливать» из минометов и «Градов» — расстояние больше километра, противника даже не видишь, мое оружие не применишь». Парень имел гранатомет, изготовленный в 1970-х годах: раньше за оружием хорошо присматривали, потому оно сохранилось в нормальном состоянии.

В июле Борис с побратимами подорвались в машине — юноша получил ожоги рук, забой спины, контузию. Сутки раненые военные не могли отойти, по приказу комбата их отправили в Россию — другого выхода, по мнению Федыны, не было. Бойцы 72-й бригады попали в Гуков, потом — в Зверев, после этого — в Ростов.

Борис Федына вспоминает: «Украинское руководство договорилось с российскими пограничниками, чтобы нас безопасно переправили на их территорию. Там на нас должен был ждать вертолет, которого почему-то не было. Нас посадили в «скорые» и повезли в российскую больницу». В России украинские военные были больше недели. По наблюдениям Бориса, местные относились к бойцам неплохо, хотя сначала давили на психику. Солдат разместили по шесть человек в палате, их охраняли спецназначенцы, к ним не пускали посторонних. Юноша считает: «Стерегли, чтобы не убежали, и, чтобы нас люди не оскорбили — они своего телевидения насмотрелись, вдруг кто-то захотел бы что-то с нами сделать. Впрочем, таких не было».

Военные ждали, пока в Россию привезут их документы, докажут, что они — из Вооруженных сил Украины. В РФ бойцов часто посещал генеральный консул Украины в Ростове-на-Дону — благодаря ему солдат вернули на Родину. Сначала Борис попал в госпиталь в Одессе, потом — в Киев, где лечился до недавнего времени. Парень не знает, что будет делать после выздоровления — ему нельзя поднимать тяжести, потому в армию он пока вернуться не сможет. «Честно, хотелось бы немножко отдохнуть, побыть дома, прийти на работу, увидеть родственников», — вздыхает Борис.

По словам юноши, с офицерами на фронте сложились хорошие отношения, командир батальона попался замечательный. Борис Федына признается: «Офицеры были около нас постоянно, делали и ели то, что и мы. А комбат многим жизнь спас, хотя бы тем, что отправил людей в Россию, — его за это могли судить. Когда мы ожидали вертолет, который так и не появился, тяжелораненые ребята лежали с осколками, их нельзя было спрятать куда-то, а их обстреливали дальше — все просто молились, чтобы по них не попало. Вообще, когда нам говорили взять такой-то опорный пункт, комбат ехал на задание с нами, и, если видел, что нельзя туда подступиться, только потери понесем, возвращал солдат назад».

С Борисом служили, в основном, ребята на несколько лет старше и взрослые мужчины. Все солдаты были равны между собой независимо от возраста, старшие заботились о младших: пока те где-то в нарядах были, готовили ужин. Борис Федына откровенен: «Сказали воевать — пришлось воевать. Со временем ко всему привыкаешь. На фронте мы все равны, все делаем вместе. Нормально относились друг к другу, и вместе выживали. Вот, 17 сентября мне 21 год исполнился — слава Богу, дожил».

Мария ПРОКОПЕНКО

«Ребята нуждаются в качественной реабилитации»

Группа украинских военных, раненных в зоне АТО, улетела из Днепропетровска на лечение в Литву

В ее составе 14 бойцов, находившихся на лечении в областной клинической больнице им. Мечникова. Накануне в Днепропетровск прибыл атташе Республики Литва по вопросам обороны Миндаугас Квиклис, а также военные медики — врач, капитан Саулюс Гревилькис и его помощник, сержант Иоланта Юплинскене. Цель их визита — посещение больницы, где проходили лечение тяжелораненые солдаты. Литовские специалисты неоднократно связывались с днепропетровскими медиками, обсуждали характер ранений и отбор пациентов. Подготовку солдат к перелету самолетом литовских военно-воздушных сил лично контролировал военный атташе. Все расходы по транспортировке раненых бойцов в Литву и предоставлению им там квалифицированной медицинской помощи взяла на себя литовская сторона.

Из 14 пациентов, отправленных на лечение, пятеро — из батальона «Днепр-1», двое — из «Донбасса», остальные из других батальонов теробороны и Вооруженных сил Украины — бойцы 25-й бригады МОУ, 93-й бригады, 51-й бригады и ВЧ-1126. Как рассказывают врачи, состояние пациентов вызывает вопросы — один из военных крайне тяжелый (серьезное ранение печени), четверо — тяжелые (травмы конечностей), еще четверо — в состоянии средней тяжести (преимущественно ранения мягких тканей), пятеро имеют удовлетворительное состояние (ранение позвоночника, конечностей, брюшной полости и тому подобное). Литовские коллеги обещают оказать квалифицированную помощь, чтобы солдаты не только выздоровели, но и в дальнейшем смогли вести полноценную жизнь.

Впрочем, не только они лечат украинских военных. Раненых бойцов отправят также в Эстонию. Сложность заключается в том, что в Украине отсутствуют специальные самолеты для транспортировки пациентов. Именно поэтому на лечение за границу пока отправляют только тех больных, которые могут сидеть и имеют, в основном, травмы конечностей. «Это те ребята, которые нуждаются в качественной реабилитации», — отметил главный врач областной больницы имени Мечникова Сергей Рыженко. На сегодня лечение за рубежом уже получили полтора десятка раненых из зоны АТО. Они находятся в Германии, Латвии, Турции и Израиле.

Вадим РЫЖКОВ, «День», Днепропетровск