Сердце Овна

Необходимость встречи с аритмологом возникла совершенно неожиданно. Всю жизнь она даже в самые дальние поездки никогда не брала никаких сердечных препаратов — просто надобности не было. Конечно, и характер уж больно самонадеянный имела. Этой весной, после одного жестокого в своей откровенности кредитно-депозитного разбирательства на общем собрании, где ей впервые стала понятной неразрешимость проблемного узла, этому физическому лицу стало плоховато. Не так чтобы очень, сначала даже действовали детские наивные утешения — мол, упала большая сосулька, но ведь осталась жива, значит, все поправимо. Вдогонку звучало придуманное человечеством на все века — может, все образуется. Да и жалеть себя постоянно экономически нецелесообразно — работа тормозится.

Уж лучше бы она сразу поплакала вволю, размякла, а не держалась слишком стойко. Негативная волна разочарования догнала дней через пять с утроенной силой. Вдруг здоровое сердце начало как бы выпрыгивать, пульс разнахалился настолько, что позволил вести свою игру: хочет — дает удар, хочет — пропускает. Так месяц, не понимая, что с ней происходит, женщина наращивала свою патологию, будучи глубоко уверенной, что, как всегда, победит. Наконец собралась к врачу. Надо сказать, что ее поликлиника, как это раньше называлось, ведомственная. Не знаю, может, сейчас это звучит иначе. Если честно, то она думала, что той вообще уже не существует — мало ли чего не происходило с городской медициной за последние годы. Пришла и поразилась — те же дивные елки в больничном сквере, вазоны с цветами тщательно вуалируют бедность, но везде чисто. Да, ремонта тут не было долгие годы, но специалисты еще остались. И достойные.

Знакомый частный врач из успешно-нынешних, прочитав впоследствии ее непростой диагноз, был категоричен: поликлинический уровень не тот, чтобы делать такие выводы до более широкого обследования и советовать сразу хирургическое вмешательство. Она уязвлено возразила — это и мой уровень, и многих научных работников, получающих тут доступную и качественную (по возможности) медицинскую помощь. Хоть ясно, что с таким диагнозом, если он подтвердится, понадобятся средства — и немалые.

Сидя у кабинета, женщина «с сердцем» оказалась рядом с какой-то пациенткой, жалующейся на свою температуру: все время 35; ноги от этого не носят, вся как ватная. «И вообще, — подытожила та, — у меня одни проблемы. Муж давно бросил, 24-летний сын, которого растили вдвоем со старой мамой, не устроен». Понимая, что тревожней всего для нее сыновьи дела, соседка не нахально уточнила — в чем же нерв проблемы?

Собеседница сразу ожила, помолодела — видно, что ей больше всего и хотелось говорить о сыне. Рассказала, что ее мальчик такой открытый и незащищенный. Поле окончания института, проработав три года учителем младших классов и воспитателем на продленке, в один день не выдержал и сбежал в никуда. С его английским, представляете, — развозит нынче пиццу. Получает всего 1,5 тысячи гривен, а я, в прошлом служащая в киноиндустрии, сегодня смотритель в музее. Как понимаете, за копейки. Так тяжело крутиться. Хваталась за любую работу — и вот накопилось, все начало отказывать. Конечно, надо уметь проводить сортировку важных дел, не стремиться становиться псевдоцезарем, берущимся за все одновременно, постоянно нервничая, паникуя, не успевая. Прекрасно знаю, что это состояние накапливается и запоминается организмом.

Она вошла в роль и уже начала всех поучать (сама призналась, что в музее, когда нет посетителей, запоем читает). Нужно в данный момент делать только одну важную вещь. Если коротко: обедаешь — ешь, лег — спи, идешь — иди, работаешь — работай. Нужно постоянно тренировать свою способность переключаться, не зацикливаться на больной теме. Это тоже влияет на обстоятельства, помогает наметить план выхода. Все это теоретически знаю. Если честно, — призналась она, — я пришла за неторопливой беседой с доброжелательным и понимающим мое состояние доктором, но у врача на такую роскошь времени нет. Вот поговорила с вами — как бы помогла сама себе. Доктор, посмотрев результаты анализов, тоже, надеюсь, успокоит. Может, непонятный недуг и отступит.

Для многих быть «вечными больными», дневать в поликлинике, изводя всех сотнями симптомов, с обидой замечая усмешки знакомых, которые не хотят понять, что им действительно плохо, — стало нормой. Правда, иногда «боли во всем теле», дурное настроение объясняются постоянным подстегиванием себя. В итоге стресс от спешки может стать как бы членом семьи. И надолго.

Наконец вышла из кабинета низкотемпературная и радостно сообщила — у меня уже 36. Наращу еще шесть делений и стану как морская губка — ее как три-перетирай, та все равно вернется к своей целостности. К тому же, мальчик мой сейчас счастлив, он свободен как ветер. Только что позвонил и сказал, что вечером привезет пирожные. Он такой добрый, а английский и так при нем. Не буду больше терзаться — все не так плохо.

Если бы каждый сказал себе однажды, вернее, приказал — отдохни, кнут, которым подстегиваешь себя постоянно. Отдохни, и, может, аритмолог вскоре похвалит хозяйку одного, отдельно взятого сердца. Овна, кстати.