СКАЗКИ ИЗ ПОЛЕНА
За тридцать лет из-под резца народного мастера Украины скульптора Александра Коняева вышло более трех тысяч работ — от фигурок чуть больше наперстка до композиций выше человеческого роста. Хватило бы на небольшой музей уникальной деревянной скульптуры. Да только вряд ли их соберешь — разлетелись по миру. За моря и океаны — туда, где Коняев никогда не был, и вряд ли побывает.
Помнится, в давние-давние времена старому столяру Джузеппе попалось под руку обычное полено, которое совершенно неожиданно с ним заговорило. И он так испугался, что быстренько подарил его своему другу Карло. Хорошо еще, отставной шарманщик папа Карло был чудаковатым мечтателем и даже не подозревал, что дереву разговаривать не положено — взял да и вырезал забавного мальчишку Буратино. А то гореть бы сказке в каком-нибудь бедняцком очаге...
Сашу Коняева в школе иначе, как «Папа Карло», не называли. За карманы, полные деревяшек. За руки в порезах от инструментов, неприспособленных для резьбы по дереву. За то, что мог отказаться погонять мяч во дворе, если накатывало вдохновение. Пермь, откуда Коняев родом, гордится своими камнерезами, оттуда пошла знаменитая во всем мире кунгурская резьба. Коняев был каким-то неправильным пермяком — тянулся к дереву. С камнем надо соперничать, с деревом можно разговаривать.
Коняев — не борец. Ему неинтересно — лбом в стену, напролом. Ему интересно просиживать сутки напролет в мастерской, пропахшей древесной стружкой. Интересно возиться с детворой, которая, как мухи на мед, слетается в уставленную и увешанную сказочными работами светлую комнату. Иногда он все же выходит «в свет», потому что надо заводить полезные знакомства. А потом корит себя, потому что пропал еще один день.
Когда-то маленький Саша открыл для себя один из залов Пермской художественной галереи, где была собрана деревянная скульптура XVI-XVII веков. Как зачарованный, простаивал он часами среди почерневших от времени огромных фигур с гвоздями в руках. Было очень интересно, и очень страшно: ожидать — а вдруг они оживут?
Каких только заказов не приходилось делать Коняеву — резные иконостасы и Голгофу для церквей, дубовые кресты для надгробий. Однако неизменно он возвращается к вечной, как мир, сказке. Где разговаривают звери и птицы, где нестрашные ведьмы и черти, где добро всегда побеждает зло. В его работах нет ни надлома, ни надрыва, как не должно быть гнильцы в дереве, из которого они созданы.
На первый взгляд, в жизни Коняева все решал случай. Случайно его работы на городской выставке отметила директор Кунгурского камнерезного училища и пригласила Сашу к себе. В училище он работал по камню, а вне класса — по дереву. Упорство студента покорило педагогов, и они созвонились с коллегами из Москвы, из Богородской художественной школы, порекомендовали способного ученика. По окончании школы собирался поступать в знаменитую ленинградскую «Мухинку», да тут подоспел армейский призыв. Коняев попал на флот и «случайно» задержался надолго.
Первый флотский начальник Коняева по достоинству оценил неуставные способности моряка и разрешил резать дерево в свободное от вахты время. Когда срочная служба подходила к концу, слава о нем уже разошлась едва ли не по всем родам войск. Выходили статьи, где Коняева называли «сказочником Северного флота», его работы побеждали на выставках и смотрах, традиционных в то время для всех — от колхоза до штрафбата. Перед увольнением состоялся разговор: останешься еще на пять лет — получишь квартиру. И Коняев остался — на двадцать лет.
Два десятка лет службы — это Севастополь, Северодвинск, Североморск, Камчатка, поселок Рыбачий, Киев. Коняев «дослужился» до... мичмана. Ходил в дозоры и наряды, заведовал кабинетом военно-морской подготовки — учил молодых вести борьбу за живучесть корабля. К концу службы Александр стал личным художником главкома. Работал на Горшкова, на Чернавина. Получал заказы от Совмина. Самый памятный заказ — подарок Брежневу. Остался эскиз: земной шар высотой 1,3 метра и на нем, по спирали, как бы уходящей в космос, — жизненный путь Леонида Ильича. Тут тебе и «Малая земля», и «Возрождение», и «Целина» — 650 фигурок. Если бы не смерть адресата, пришлось бы грандиозный замысел воплощать в жизнь с благословения самых высоких «худсоветов».
О «худсоветах» вообще Коняев может рассказать много забавного. Сделал он как-то в начале семидесятых огромную деревянную маску — комически устрашающая рожа, пожирающая маленькие нагие фигурки. Когда подходишь ближе — рожа оживает, свирепо вращает глазами и рычит. Решено было отправить работу на высокую выставку под эгидой ЦК, придумано было соответствующее времени название — «Лицо Америки». Дескать, такая вот она, порочная страна, где секс, наркотики и прочие мерзости, а пожирает Америка свободолюбивые страны — Чили, Гренаду и Сальвадор. На самом последнем просмотре движение работы застопорилось, да так, что пришлось «консилиум» собирать. Предметом сомнений стала обнаженная натура — допустимо ли на выставке такого уровня показывать голый зад. В конце концов, выставляться было разрешено, но с подробной сопроводительной подписью, разъясняющей, что именно автор хотел сказать. К слову, эта маска наибольший восторг вызывает именно у американцев. А когда Коняев объясняет им: это, вообще-то, — вы, ребята, те веселились, как дети.
После увольнения из армии мастер задался вопросом, как прокормить семью. На деревянной скульптуре много не заработаешь. Особенно, если не штампуешь на станке безликие поделки, а режешь работу вручную. Штучная работа трудоемка, делается дольше и, соответственно, цена ее дороже. Раньше мастеров такого класса, как Коняев, выручали государственные заказы — от организаций, предприятий, творческих союзов. Когда система рухнула, нужно было переходить, как шутит Коняев, «на новые экономические рельсы». Конечно, можно было уйти «под хозяина», однако годы службы развили в нем стойкую аллергическую реакцию к приказам вроде «сделать 20 стульев» и «30 табуреток». Вот и решил Коняев освоить новую специализацию — домашний интерьер: от мебели — до дверей, панелей и лестниц.
Вообразите себе кресло, в которое опускаешься с некоторой опаской. Дерево с готовностью принимает тебя в свои объятия и ты еще какое-то время с недоверием прислушиваешься к собственным ощущениям — ведь не может, не должна деревянная мебель быть удобнее привычного «мягкого уголка»! А тем временем рука находит подлокотник, и дерево отзывается теплом. И ты понимаешь, что можешь просидеть так вечность и грезить о чем-то высоком. Потому что в таком кресле и за таким столом нет места мелким и суетным мыслям, банальным бытовым разговорам. С такой мебелью ассоциируются слова «род», «дом», «семейная реликвия».
Всевозможные гарнитуры, шкафы, столы, кровати Коняев придумывает сам — от угла наклона спинки и глубины кресла до украшений. Если подразумевается поворотный механизм — конструирует его самостоятельно, если должна быть подсветка, возится с проводкой и лампочками. Источник вдохновения — исторические фильмы, репродукции картин, художественные альбомы. Плюс собственная фантазия. На подлокотники кресла взбираются проворные зверушки, в резном баре на всю стену — пирует веселый медведь, прогнавший от костра охотников. Сказочные птицы парят над потолком. Конечно, эта сказка — не для всех. Царскому креслу вряд ли найдется место в «гостинке», огромный дубовый стол — не для наших «малометражек».
При взгляде на эту мебель приходят грустные мысли о мечте, которая вряд ли осуществится. Но каждый ли из нас, к примеру, может позволить себе повесить на стену подлинник Дега? Однако, не будь в мире вообще его призрачных акварелей, разве не обеднели ли бы мы все — независимо от уровня возможностей?
Мебельные шедевры от Коняева, над которыми он трудится много месяцев, уезжают в загородные дома. А Коняев мечтает, чтобы его «мебель не для всех» видели все, а не только «узкий круг». Вот и приходят мысли о музее, о «Деревянной комнате».
Это у него новая придумка такая — по ассоциации со знаменитой Янтарной. Из дерева ведь можно изваять все, что угодно — такой ажур, что никаким кружевницам не снился. И будут в той комнате все оттенки дерева, от золотисто-медового до коричневого. От потолка до пола все — из дерева, от мебели и посуды — до картин. Деревянные картины — его последнее увлечение. Невероятно сложная техника, аналогов которой пока нет в мире. Коняев увлекся этой идеей, когда увидел произведения коллеги-резчика из Винницкой области. Но глубина его картин — до пяти сантиметров. У Коняева — до пятнадцати.
Получается объемное многоплановое деревянное «полотно». Он уже сделал пробный цикл из четырех картин, сейчас «замахнулся» на масштабное изображение — величиной четыре на два метра. Такое и в Деревянную комнату не стыдно повесить...
