СЛОЖНО, НО И ИНТЕРЕСНО ЖИТЬ В ЭПОХУ ПЕРЕМЕН

Десятилетие Елены

Одно из самых жестоких китайских проклятий гласит: «Пусть тебе будет суждено жить в эпоху перемен!» Десять лет назад многие из нас вспоминали это проклятие, ибо стали свидетелями того, как все, что к определенному моменту казалось нерушимым и вечным, разваливалось просто на глазах. События, которые весь мир называл русским словом «перестройка», повлекли за собой изменения мирового масштаба. Те, кто не был уверен, что изменения эти — к лучшему, восприняли их враждебно. Даже сегодня есть еще люди, для которых распад монстроподобного Советского Союза — страшная катастрофа. Интерпретировать эти грандиозные изменения однозначно невозможно. К определенному моменту крах Третьего Рейха кое-кто также воспринимал как трагедию, но большинство видели в этом освобождение. За свое освобождение Германия заплатила разделением, разлукой близких, которые оказались по разные стороны Берлинской стены. Еще несколько лет назад она, эта стена, казалась просто нерушимой. А вот уже десять лет, как она разрушена и разобрана на сувениры, а немцев уже не делят на восточных и западных. Такая вот история. История отдельного человека также может быть загадочной и неординарной.

Предки Елены Экштайн не принадлежали ни к тем, ни к другим. Они приехали в Россию во времена царствования Екатерины II и, как большинство их соотечественников, поселились в Малороссии, как тогда называли Украину. Впоследствии они прекрасно овладели языком своих новых соседей, но в семьях разговаривали только на своем родном. По традиции, парни искали себе невест только в немецких семьях. Именно поэтому родственники обиделись и возмутились, когда дедушка Елены, Эмиль Йоганн, вступил в брак с россиянкой. Один из его братьев благословил этот брак, а другой был настолько обижен, что их семьи никогда не встречались. Казалось, что между ними выросла невидимая стена.

Не помирились они и тогда, когда пришло время прощаться. Прощаться навсегда? Может быть и так... В годы Второй мировой войны немцев депортировали в Казахстан. Так попали в казахские степи и Экштайны. Однако военный полевой врач Эмиль Экштайн остался в Украине. Недалеко от Запорожья он попал в плен к фашистам, и его повесили как партизана.

Его сын Эрнст, отец Елены, вступил в брак с украинкой. Своих детей они назвали русскими именами — Елена и Андрей. А сам Эрнст уже не говорил на родном языке. Только иногда вспоминал известные еще с детства немецкие слова и выражения. А дети его изучали теперь в школе немецкий как иностранный язык. В выпускных классах Елену увлекла мысль о ее корнях, и она начала особенно тщательно изучать свой бывший родной язык. Что побуждало ее к этому? Желание вернуть все, что ее семья потеряла в силу личных и исторических обстоятельств? Или вместе с языком возвращалось к ней ощущение принадлежности к одной из самых выдающихся мировых культур, которая подарила человечеству целую плеяду известных поэтов, композиторов, философов, ученых?

Елена закончила университет и получила профессию преподавателя немецкого языка. Наконец знание языка стало таким, что она по праву могла говорить о немецком как о своем родном. Новости о разрушении Берлинской стены и объединении Германии Елена услышала и прочитала уже на немецком.

В то же время она становилась свидетелем масштабных изменений, происходящих в стране, где она жила. Когда весь мир вместе с немцами радовался, что не стало в большом городе уродливой стены, когда-то разделявшей великую нацию, на родине Елены происходил совершенно противоположный процесс. «Союз нерушимый республик свободных» разваливался прямо на глазах. Между прежними братскими республиками теперь пролегла граница. А на карте Европы рядом с другими новыми государствами появилась и независимая Украина.

Ее граждане отдали на референдуме свои голоса за свободу. За то, чтобы получать за свой труд заработанные деньги, чтобы свободно высказывать свои мысли, чтобы учиться и отдыхать именно там, где хочешь и где нравится; за то, чтобы без страха путешествовать по миру, гордиться своим происхождением и национальными корнями. Вот такие они простые — человеческие желания... Для страны, которая десятилетиями была спрятана за «железным занавесом», в которой чуть ли не преступлением было иметь родственников за границей, это стало невероятным достижением. Люди открывали для себя новый мир, а мир открывался этим людям. Переезд жить в другую страну больше не воспринимался как измена. Теперь стало возможным без особых препятствий поехать к дяде в Хайфу или посетить тетю во Фрайбурге. По собственному желанию.

Так и родственники Елены решили переехать жить из Казахстана в Германию. Звали и ее с собой. Погостить, а может быть и навсегда. Но Елена избрала свой путь и поехала в Германию по программе Au pair 1 . Здесь она, наконец, познакомилась со своими дальними родственниками, и как будто связала цепь семейных отношений, которую разорвали расстояние и тяжелое время прошлого.

Елена продолжала учиться, практиковала свой язык, знакомилась с известными памятниками и повседневной жизнью обновленной Германии. Благодаря ее происхождению и речи она не могла пожаловаться на недостаток внимания. Год прошел незаметно. Елена все чаще думала над тем, не остаться ли ей в Германии. Интересных предложений для этого было немало. А какой интересной могла стать теперь история семьи: внучка немца, защищавшего Украину от фашистов и казненного за это, дочь немца, который ничего не мог сказать на родном языке, немка по крови, сама выучившая потерянный в семье язык предков, возвращается на свою родину и становится частичкой воссоединенной нации. Такое течение событий могло бы подвести черту под двухсотлетней заграничной историей Экштайнов.

Но у жизни — свои правила, их трудно предусмотреть. Дальнейшую судьбу Елены решила любовь: ее парень Сергей приехал в Германию и забрал свою невесту назад в Украину. Вот уже шесть лет семья живет в счастье и согласии. У Елены теперь украинская фамилия — Кирпиченко. Растет маленькая дочь Надежда. Родители связывают с ней свои наилучшие ожидания. Когда она вырастет, то будет непременно разговаривать на немецком и украинском. Она узнает об истории своих предков и посетит своих родственников в Германии. О падении Берлинской стены и распаде Советского Союза она прочитает в учебниках... Она будет гордиться тем, что выросла в свободной стране. Но самое главное: она сама будет решать, в какой стране ей жить дальше и на каком языке разговаривать.

А ради этого стоит разрушить самые прочные стены. Вот уже десять лет, как нет Берлинской стены. Вот уже десять лет, как Украина независимая. Мало это или много — спорить не стоит. Позади десятилетие, принесшее большие изменения. А жизнь продолжается.

Очень сложно жить в эпоху перемен, но в то же время и удивительно интересно.

1 Программа Au pair — программа, участники которой ограниченное время живут в семьях за границей (преимущественно, в Западной Европе), ухаживают за маленькими детьми и параллельно посещают языковые курсы.

Немецкая нищенка и Украина

Во Фрайбург я приехала в дождливый четверг шесть лет назад. В кармане — всего восемь марок, но трагедии из этого я не делала: во-первых, приехала я сюда как стипендиатка, а во-вторых, во Фрайбурге у меня было несколько знакомых. В банке объяснили, что со стипендией придется подождать, ведь она начиналась с октября, а октябрь начинался аж в субботу, в понедельник был праздничный день — день объединения Германии, т.е. терпеть мне до вторника. Я позвонила по телефону своей подруге Дагмар и попросила одолжить мне 100 марок до вторника. Мы договорились встретиться между КГ-1 и КГ-4. Рассуждая все еще львовскими категориями большого города, я запланировала на дорогу многовато времени, поэтому на месте была заранее. Было время обеда, когда студенты спешили в столовую и толпились вокруг нее. Я села на камень. Не прошло и минуты, как ко мне подошла женщина-бомж. Описать ее — дело непростое: возможно, ей было столько, как и мне тогда, т.е. под тридцать, а может, она была в возрасте моей мамы. Как бы там ни было, первая женщина-бомж, встретившаяся мне на пути, спросила, не колеблясь: «Дашь марку?» «Нет, — мой решительный ответ, — у меня у самой в кармане восемь марок, и на них мне жить до вторника.» Я говорила чистую правду, ведь 100 марок Дагмар у меня еще не было. Женщина кивнула в знак согласия и села на другой камень, выдержав достаточную дистанцию. Через минуту я прикурила себе сигарету. Женщина спросила, могу ли я ее угостить. «О, да, — мой ответ. — Сигарет я привезла из Украины немало, они у нас дешевые.» Женщина взяла сигарету и закурила. Крепкий украинский табак, кажется, пришелся ей по вкусу. «Как ты там говорила, откуда сигареты?» — спросила она вдруг. «Из Украины». — «А это где?» Выходцы из Украины быстро привыкают к такому вопросу. Мы, украинцы, уже даже не возмущаемся по этому поводу. Мы давно привыкли к тому, что приходится объяснять не только где находится наша страна, но и то, что она вообще существует. «Знаете, — начала я терпеливо, — когда-то был такой себе Советский Союз, состоял он из 15 республик, которые после его развала...» — «Что? Какой такой Советский Союз? Что это такое?» Ну, такой ход для меня тоже не внове, страну, в которой я родилась, порой ошибочно называют просто Россией, и это злит, но иногда не остается ничего другого, как пользоваться в разговоре понятием, от которого мы всеми усилиями пытаемся дистанциироваться: «Ну, знаете Россию, эту страну часто называют просто Россией.» — «Россия? Что это такое? Это такая страна?» Такой вопрос меня уже действительно удивил: доныне мне не встречался никто, кто бы не знал не только где, но и что такое Россия. Мне не оставалось ничего, как только воспользоваться абсолютно запрещенным приемом и употребить слово, при котором я сама сержусь, когда немцы автоматически связывают его с моей родиной. «Уже слышали что-нибудь о Чернобыле?» — спросила я. «Че... Че... Что? Что это такое?» — спросила удивленно бомжиха. Это ж надо — встретить человека, который никогда в жизни не слышал о Чернобыле! Теперь мне это показалось просто невероятным. Я молчала. Но вдруг вспомнила о Польше. Польшу знают все! «Польша! — воскликнула я в отчаянии. — Знаете Польшу? Мы находимся, так сказать, рядом с ней.» — «Польша? Это далеко?» — «Нет, нет! Автобусом очень быстро можно добраться. День на автобусе — и Вы уже в Польше, а потом еще ночь — и Вы уже в Украине.» — «Ага», — отреагировала бомжиха и попросила еще сигарету. Так мы управились с географией. А Дагмар все еще не было. Бомжиха курила. Но в ее голове уже зрел следующий вопрос: «Украина? А как там у вас, в Украине?» Это уже было слишком для меня. Как, скажите мне, объяснить человеку, который ничего никогда не слышал о Советском Союзе, Ленине, Сталине, КГБ или Кучме, как там у нас? О чем же она вообще знает? Наверное, она понимает только то, что непосредственно видит, — пришло на ум. Поэтому я попробовала сформировать свой рассказ в соответствии с этим. «Там все почти так, как здесь. Есть старый центр города и новостройки, есть соборы, возможно, не такие величественные, как ваш Мюнстер, но тоже красивые. Автомобилей там не так уж и много, но есть трамваи и автобусы. Люди там бедные, но веселые. Они любят петь, да и от сигареты не откажутся. Сигареты там дешевле, чем здесь...» Уже не помню, что я там ей еще нарассказывала. Женщина внимательно слушала. Когда я закончила, она помолчала с минуту, а потом вдруг обратилась ко мне: «О чем ты там сначала говорила? У тебя до вторника только восемь марок? Это же мало, может, тебе немного денег одолжить? А ночевать тебе есть где? А то пошли со мной, я покажу тебе...» И здесь наконец появилась Дагмар, я искренне поблагодарила и попрощалась. С тех пор мои коллеги-студенты еще несколько лет удивлялись, когда на подходе к столовой со мной здоровалась бомжиха неопределенного возраста. Я же просто по-дружески отвечала ей.

Украина — Германия: Вчера. Сегодня. Завтра?

Тук-тук-тук. Ты стучишь в дверь и вежливо так говоришь: «Добрый день, госпожа...» — и вот уже жмешь мне руку. Ну, вот... прошу, входи! Это моя комната, мой мир: неизмеряемый, тонированный, светлый, но ограниченный этими четырьмя стенами. А сама я разная: иногда нечесаная и без копейки в кармане, а иногда — бриллиантово изысканная красавица.

Ну, так... садись. На улице дождь? Прошу прощения, здесь не убрано и Твой визит... такой... неожиданный. Да, конечно, мы живем разной жизнью, и Ты просто хотел спросить, как мои дела. Очень мило с Твоей стороны, я просто тронута...

Вот черт, опять говорю неправду! Я ждала тебя. У нас есть о чем поговорить, потому что... Мы живем на разных планетах. Когда-то мы даже торговали друг с другом, твои предки ели украинский хлеб, а в моей стране одевались по новейшей европейской моде. Немецкие курфюрсты женились на дочерях киевских князей, а Екатерина II нашла здесь свою новую родину и изменила здешнюю жизнь.

Возможно, мы родственники? Прабабка моей мамы родом из Германии, а у Твоей семьи много общего с благородными эмигрантами из моей страны.

В прошлом мы воевали друг против друга — возможно, мы слишком похожи? Старые люди из села моей бабушки прокляли Тебя. Для них ты — свастика, потерянная молодость, смерть мужей и детей. Пожилой немец, прошедший русский плен, ругает в бассейне моих детей, потому что они говорят на украинском. Твои зажиточные сограждане посылают нам «гуманитарную помощь», чтобы убедить самих себя в том, что они еще не растворились в море комфорта и могут собой гордиться. А мои восемнадцатилетние девочки округляют глаза, увидев бананы, а потом прикидываются «бедными детками», охотясь на еще одно приглашение в Германию.

Кто Ты есть? Щедрый богач? Педантичный и придирчивый коммерсант? Уставший хозяин, который не в состоянии примирить собственных детей? А какой Ты видишь меня? Бедной и хитрой нищенкой? Богиней войны, несущей угрозу? Одной из многочисленных «Наташ» на Твоих улицах?

Мы разные. Твоим Будденброкам нужна свежая кровь, Твоим нерушимым порядку и скуке нужны моя пульсирующая непредсказуемость, а моим природным богатствам и трудолюбию не хватает Твоей стабильности и капитала. Мы уже взрослые и можем сами принимать решения. Сейчас наступил тот момент, когда мы можем протянуть друг другу руки и попробовать положить начало настоящему существенному сотрудничеству. Я хочу, чтобы мы стали поддерживать друг друга, чтобы помогли развиваться нашим экономикам, специалистам, студентам, чтобы мы попробовали понять культурные особенности друг друга.

«Я хочу» — интересное выражение. Но за ним стоит больше: я надеюсь, я стремлюсь, я сделаю все возможное, я прошу...

Да, я хочу прийти к Тебе завтра и вместо «Добрый день...» и «я тронута...» сказать просто «Привет!» И чтобы мы за всеми масками видели друг в друге в первую очередь всегда ЛЮДЕЙ.