Советский Союз развалили... пестициды

Ползучая катастрофа — это хроническая болезнь. Если ее не излечить, она может привести к летальному исходу. Вопреки распространенному мнению, «конец света», если под ним понимать гибель цивилизации, связан с такими катастрофами. Он совсем не развивается по сценарию: сегодня полный порядок, а завтра — все, конец. История совершенно однозначно высказывается в пользу такой точки зрения. Второе, о чем свидетельствует исторический опыт, это то, что «хроническая болезнь с летальным исходом» развивается в сфере сельскохозяйственного производства. И это понятно, так как оно оказывает прямое воздействие на природную среду и самым непосредственным образом определят жизнедеятельность человека; рушатся системы жизнеобеспечения. О первом убедительно свидетельствует опустынивание, которое произошло там, где обнаруживаются археологические доказательства существования древнейших цивилизаций. Второе вряд ли нуждается в какой-либо аргументации. Чтобы не вызывать ненужную дискуссию, не стану апеллировать к далеким от нас событиям, а приведу несколько примеров, свидетелями которых было мое поколение.

В 30-х годах на территории США свирепствовали пылевые (черные) бури, которые являются типичным явлением в распаханных степях, а также выбитых скотом полупустынях и пустынях. Приведу одно из описаний тех событий, которые дал Поль де Крюи. «Это было шестнадцатого июня (1934 г. — В. М. ); небо было голубое и ясное; царила тишина и прохлада. Самый подходящий денек для пикника или июньской свадьбы...

Несколько дней тому назад, после того, как мутно-коричневые дни пылевого шторма уже миновали, в газетах исчезли заголовки об опасности весенней засухи для Висконсина, Миннесоты и Дакот, потому что прошли ливни, — короткие ливни, кое- где. И каждый, кто не жил в полосе развернувшегося уже бедствия, забыл о засухе, читая вместо нее новости о надвигающейся забастовке в сталелитейной промышленности или о том, как Макси Байер здорово отлупил Карнера, человека-гору. Маловато дождей было в Висконсине; за десять дней, непосредственно после этих так называемых ливней, я проехал две тысячи миль по сухим и пыльным висконсинским полям, поглотившим эти дожди, почти не заметив их.

Засуха в Висконсине была еще не так демонстративна, как в Дакотах, где несколько тысяч ферм были буквально выжжены, где матери, вставая утром, не знали, смогут ли напоить детей, не говоря уже об умывании... Но засуха, опустошавшая посевы трав в Висконсине, продолжалась уже третий, четвертый и пятый год в некоторых частях этой когда-то зеленой страны. Это угрожало самым основам молочного скотоводства, а в Висконсине молочное стадо — это вся жизнь.»

Из этого описания видно, что катастрофы характеризуются резкой «сменой настроения» — от пылевой бури до погоды, располагающей к пикнику; что катастрофическому событию, проявляющемуся в виде пылевой бури, предшествовали многочисленные засухи, работавшие на такого рода бурю. Конечно, к ним должен был прибавиться еще сильный ветер.

Не помню точно, какой это был год, а поэтому скажу так: в конце 50-х — начале 60-х генеральный секретарь ЦК КПСС Никита Хрущев отправился в Америку и там детально ознакомился с сельским хозяйством. Ему показалось, что он хорошо разобрался в нем, а поэтому по возвращении домой решил использовать приобретенный опыт, чтобы «догнать и перегнать Америку». Рассуждал он, наверное, следующим образом: плановая экономика позволяет концентрировать капиталовложения на чем-то главном, а деньги решают все; ведь удалось же Сталину «создать» атомную бомбу в более короткие сроки, чем американцам, а потом уже перегнать их, создав водородную. Однако в его рассуждениях не было учтено несколько очень важных моментов. Во-первых, успехи сельского хозяйства зависят не только от решения технологических задач и больших денег. Во-вторых, деньги для революционных рывков брались у того же сельского хозяйства. Кстати, это стало дурной традицией, а поэтому во всех странах СНГ сельское хозяйство и сегодня в загоне, а это свидетельствует о том, что у них деградированы системы жизнеобеспечения.

В основе американского опыта, прежде всего, лежало интенсивное использование минеральных удобрений, средств защиты растений и таких сортов, которые эффективно откликались на их применение. Поэтому, чтобы добиться быстрого успеха, ставка в программе Хрущева была сделана на химизацию сельского хозяйства. Капитал был переориентирован на строительство химических предприятий, что привело к его оттоку от строительства дорог, зернохранилищ, создания новых сельскохозяйственных машин и многого другого, в чем испытывала нужду эта отрасль экономики.

Российский академик Алексей Яблоков, развернувший компанию по запрещению пестицидов, наносивших огромный вред всему живому, написал огромный доклад, который в дальнейшем был издан в виде книги. В ней он привел данные по урожайности зерновых в СССР, которая менялась по пятилеткам следующим образом: 1950 г. — 8,0 ц/га; 1955 — 8,7; 1960 — 11,1; 1965 — 9,7; 1970 — 15,0; 1975 — 6,0; 1980 — 14,3; 1985 — 14,9. Прирост производства пестицидов в 1965 г., по сравнению с 1960 г., возрос в восемь раз, а в 1970 г. — более чем в 13 раз, после чего в течение двух последующих пятилеток роста производства не было, и лишь в 1985 г. он вновь происходит. Точных данных о том, как прирастало производство химических туков, я не имею, но думаю, что оно мало отличалось от роста производства пестицидов.

Такое массированное применение химических средств вызвало обвальное разрушение прежней среды, в которой выращивались сельскохозяйственные культуры. Удары по ней проявились в виде резких колебаний урожайности зерновых. По сравнению с 1950 — 1965 гг., размах колебаний возрос более чем в четыре раза. Образовались «большие качели». Они потянули за собой огромный шлейф проблем, каждая из которых наносила свой удар по экономике. В годы высоких урожаев терялось огромное количества зерна, так как его негде было прятать от дождей, хранить зимой, техника не справлялась с его уборкой из-за отсутствия приспособленных к таким урожаям машин. Только из-за того, что зерно надо было перебрасывать на большие расстояния во время транспортировок, его терялось до 18 млн. тонн в год, т.е. чуть меньше, чем его было произведено в этом году в Украине. В годы низких урожаев зерно приходилось закупать в других странах, его не хватало для животноводства, техника простаивала и т.п.

Интенсивный рост производства химических веществ не был подкреплен ростом культуры их использования. К тому же плановое производство требовало планового потребления, так как недоиспользование грозило кризисом перепроизводства, т.е. экономическим кризисом, которого, с точки зрения марксистской теории, не должно быть в условиях социализма. Потребности полей регламентируются растениями и вредителями и никак не могут зависеть от планов. Поэтому на местах к использованию химических веществ подходили «творчески». Их сыпали везде. Чаще всего в лесополосах, оврагах, откуда они после дождей стекали в водоемы. Туда же они попадали и с полей. Водоемы стали «цвести». Животный мир уничтожался не только на полях, но и в водоемах. Но главной бедой стало то, что от сельского хозяйства «волны пошли» во все остальные отрасли экономики. Весь хозяйственный механизм, испытывавший к тому же огромное давление со стороны военно-промышленного комплекса, начал давать сбои, весь державный организм начало трясти, и он развалился. Еще одна цивилизация приказала долго жить.

В следующей публикации автор расскажет о быстротекущих катастрофах, которые, однако, тоже имеют длительный латентный период развития.